Ты задолжал мне любовь (СИ) - Эмилия Иванова

Мое сердце упало, с силой вырвав руку из ладони Давида, я шагнула вперед, чтобы схватить мужа:

— Руслан, я…

— Руся! — раздался мягкий и приятный женский голос.

Я бросила взгляд исподлобья и увидела Александру в длинном платье телесного цвета с открытой спиной и подолом, прекрасно подчеркивавшем ее фигуру. Придерживая подол, она элегантно и грациозно подошла к мужчине и очень естественно взяла его под руку.

Красавцы и красавицы особенно хорошо подходят друг другу.

Увидев меня, девушка не удивилась, лишь со слегка помрачневшим лицом сказала:

— Госпожа Афанасьева тоже здесь. — Ее взгляд упал на стоявшего около меня Давида, и она, улыбнувшись, спросила: — Это твой… друг?

Слово «друг» прозвучало крайне двусмысленно.

Я опустила взгляд и подавила в себе все, что до этого хотела высказать — если начну объяснять сейчас, пожалуй, выставлю себя на посмешище.

— Эмилочка, иди, заходи внутрь!

Давид бросил на Александру равнодушный взгляд, его воодушевление исчезло, в глазах промелькнуло отвращение, и он, потянув меня за собой, вошел прямо в гостиную.

Не то, чтобы мой брат не увлекался женской красотой — женщины были ему отвратительны, начиная с восьми лет, он отталкивал их от себя. Хоть мы и выросли вместе, в данный момент он относился ко мне с таким же отвращением. Теперь эти его особенности стали для меня адом, мне никогда не вырваться из его чудовищных лап.

За спиной раздался едва различимый голос Александры:

— Руся, оказывается, госпожа Афанасьева знакома с господином Афанасьевым из компании «AFgroup», недаром тетушка Сорокина сообщила мне, что сегодня на вечеринке будут авторитеты из коммерческих и политических кругов.

Компания «AFgroup»?

Лучше уж было назвать это мероприятие не вечеринкой по случаю дня рождения, а собранием выдающихся сливок общества. Татьяна была одета в черное платье с вырезом и узором в виде феникса с золотой окантовкой, в сочетании с аквамариновыми туфлями на высоком каблуке выглядела она особенно изящно и очаровательно.

Женщине было почти пятьдесят лет, однако годы не оставили на ее лице никаких следов, напротив, добавили ей колорита.

Пожалуй, слова о том, что «к прекрасным дамам старость не придет, и время их не заберет», были сказаны именно про нее.

Татьяна вращалась в обществе нескольких интеллигентных джентльменов, однако, увидев вдалеке Давида, взяла бокал шампанского и направилась к нему.

— Господин Афанасьев, благодарю Вас за то, что смогли прийти! — с улыбкой сказала женщина, держа в руках шампанское. Опустив взгляд на меня, она слегка опешила и, посмотрев на Давида, продолжила. — А это кто?

Не дожидаясь, пока мой брат заговорит, я опередила его, сказав:

— Госпожа Сорокина, Вы так прекрасны сегодня!

Она обомлела, но лишь на мгновение. Подавив свое удивление, Татьяна посмотрела на меня и с улыбкой сказала:

— Так это, оказывается, госпожа Афанасьева, сегодня Вы особенно красивы, я даже не узнала Вас, прошу прощения!

Я улыбнулась:

— Ничего страшного, госпожа Сорокина, обычно я выгляжу неряшливо, а тут привела себя в порядок и стала абсолютно другим человеком, поэтому вашей вины здесь нет!

Женщина посмотрела на меня, затем посмотрела на то, как Давид держит меня за руку, слегка обомлела и очень мягко сказала:

— Вы знакомы? — Ее недоверчивый взгляд устремился к моему брату.

Тот улыбнулся:

— Конечно, уже десять с лишним лет.

Татьяна хотела спросить еще что-то, однако в этот момент вдруг воцарилась тишина, и взоры многих людей обратились за пределы гостиной. Инстинктивно оглянувшись, я увидела, как туда широким шагом с достоинством и грацией вошел мужчина средних лет в пальто, за которым проследовали четверо парней в черных костюмах.

Появление этого человека заставило многих людей выйти ему навстречу с приветствиями. Взгляд же мужчины опустился на Татьяну, и он, нисколько не колеблясь, направился к ней.

— Господин Алешин, Алешин Герман, из Москвы. Где бы он ни был, в Петербурге или столице, стоит ему топнуть ногой, как аристократы и власть имущие вздрогнут, — низким голосом сказал Давид.

Я безразлично взглянула на Татьяну и Германа и, увидев, что близость между ними отличается от обычной, невольно засомневалась.

— Они?

Брат поднял брови, в его глазах промелькнул не совсем понятный мне смысл.

— Люди, который любят друг друга, но не могут быть вместе.

Я не очень поняла его слова.

— Разве до этого госпожа Сорокина уже однажды не была замужем? Однако, кажется, она была в браке с простым человеком, а затем вышла замуж за отца Филиппа, если у нее есть Филипп, то как…

А теперь еще появился этот Герман, как же запутаны эти отношения!.

Глава 67. Дочь Татьяны

Давид холодно усмехнулся:

— А все-таки та история, которую она сочинила для посторонних, довольно правдоподобна.

Руслан, Александра и Татьяна поздоровались с Германом, а последняя что-то прошептала ему на ухо. Герман посмотрел на девушку, и выражение его лица немного изменилось — на нем появилось приятное удивление от находки, сопровождаемое обожанием.

Мне было плохо видно, что происходит, а стоявший рядом Давид, заговорщически посмотрев на меня, сказал:

— Александра и есть та дочь, которую Татьяна ищет уже двадцать с лишним лет, она — ребенок Германа.

От услышанного я открыла рот, эта девушка — их дочь? Почему же раньше не ходило никаких слухов?

Договорив, Герман и Татьяна невольно посмотрели на меня и брата. При виде меня на лице прошедшего немалые испытания мужчины появилось некоторое удивление. Татьяна, словно поняв, о чем он думает, прошептала ему на ухо несколько слов, после чего выражение лица Германа вновь стало обычным.

Давид, отпустив меня, шагнул вперед, чтобы поздороваться с мужчиной.

Обретя свободу, я первым делом оглянулась в поисках Руслана, однако тот, поздоровавшись с Германом, куда-то ушел. Окинув пространство взглядом, в углу гостиной я увидела знакомую фигуру — Филипп, и машинально подошла к нему.

Увидев меня, тот на мгновение опешил, после чего равнодушно сказал:

— Добрый вечер!

Видя его плохое состояние, я невольно сказала:

— Почему ты такой измученный на дне рождения своей матери? Только что мне сказали, что дочка, которую твоя матушка потеряла много лет назад, нашлась, почему же ты не идешь посмотреть на нее?

— На что там смотреть? — ответил он с некоторой подавленностью в глазах. — Ее сердце принадлежит дочери, а я — лишь случайность.

Расслышав в его словах обиду, я взяла попавшееся под руку блюдо с сыром и сказала:

— Каждый ребенок — сокровище родителей, а она, в конце концов, потерялась более двадцати лет назад, как бы там ни было, ее обнаружение после стольких приложенных усилий — это радость.

Филипп холодно усмехнулся