Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Андрей Ваджра

По мнению известного американского политолога Дж. Домхофа, в Соединенных Штатах нет вообще никакой демократии. В своих исследованиях он доказывает, что страной реально управляет социальная верхушка американского общества, которой благодаря экономическому могуществу и политическому влиянию удается лоббировать[140] свои экономические интересы в системе государственной власти, использовать государственные институты для выработки и принятия необходимых ей политических решений, производить отбор кандидатов на государственные и политические должности, активно воздействовать на сферы образования, культуры, средства массовой информации с целью утверждения и поддержания в обществе ценностей и стереотипов, увековечивающих ее господствующее положение [35]. Все вышеуказанные аспекты детально исследованы в его работах и в конечном итоге раскрывают изощренную систему господства узкого слоя граждан США, сконцентрировавших в своих руках б`ольшую часть материальных ценностей и ресурсов страны.

«Демократия находится под ударом в мировом масштабе, — пишет Н. Хомски, — в том числе и в ведущих индустриальных странах — по крайней мере, демократия в осмысленном значении этого термина, включающем возможность для людей управлять собственным коллективом и личными делами. Нечто подобное можно сказать и о рынках. К тому же удары по демократии и рынкам взаимосвязаны. Истоки этих ударов коренятся в мощи тесно взаимосвязанных корпоративных организаций, которые опираются на могущественные государства и в значительной степени неподотчетны общественности. Расширение их безмерной власти обусловлено социальной политикой, ведущей к глобализации третьего мира и сопровождающейся появлением на одном полюсе неслыханных богатств и привилегий на фоне роста на другом полюсе «числа тех, кто обречен на тяжелый труд и тайно уповает на более равное распределение его плодов»…» [33, с. 137].

Выводы американского профессора поражают не сколько своей строгой адекватностью реальной действительности, сколько уровнем выхода за рамки стереотипов, навязанных обывателю западной пропагандой. Хомский прямо говорит о том, что современная демократия — это сугубо управляемый феномен, подконтрольный правящим финансово–политическим группам и созданный для защиты их узкокорпоративных интересов. Также он не скрывает и того факта, что простые граждане (подавляющая часть населения западных стран) не могут использовать демократическую систему для отстаивания своих интересов. Но вместе с тем, сказав «а», Хомский даже не попытался сказать «б». Он глубоко убежден в том, что та демократия, которая реально существует, — искажение истинной демократии, продукт разлагающего влияния капитализма с его полным отрицанием гуманизма. Практически в каждой его работе присутствует мысль о необходимости возвращения, условно говоря, к «истинной демократии». Но тут сразу же возникает вопрос: где и когда существовала эта «истинная демократия»? Как было показано выше, ни в Древней Греции, ни в начальные периоды своего существования на Западе демократия ничем не отличалась от современной, т.е. она всегда была симбиозом денег и власти. Эту простую истину очень емко и четко сформулировал почти сто лет назад О. Шпенглер: «Демократия — это доведенное до совершенства тождество денег и политической власти» [32, с. 642]. Открыв вновь эту достаточно очевидную истину, Хомский тем самым смог преодолеть созданный западной пропагандой симулякр демократии и увидеть ее реальную, субстанциональную сущность, но он не смог сделать адекватных выводов на основе увиденного, понять, что та «истинная демократия», к которой он призывает, способна существовать лишь в теории. Как писал тот же О. Шпенглер: «Если избирательное право хотя бы отдаленно напоминает представления идеалиста, то это означает лишь то, что пока нет организованного руководства, которое в своих интересах и рамках имеющихся денег оказывает влияние на избирателей. Как только оно появляется, выборы превращаются в цензуру, отдающую массы на откуп отдельным организациям, на которые они уже не оказывают никакого воздействия. Поэтому идеальное основное право, заложенное в западноевропейских конституциях и предусматривающее для масс возможность свободно избирать своих представителей, остается пустой теорией…» [32, с. 606]. По сути, преодолев одну иллюзию, Хомский устремился к другой. Впрочем, демократия и представляет собой своеобразный мираж, к которому вот уже не одно столетие движется Запад в своем историческом развитии, пытаясь увлечь за собой все остальное человечество.

Так называемые буржуазно–демократические революции, целью которых якобы было освобождение народов Европы от монархических деспотий и установление власти народа, фактически направлялись в своем целеполагании лишь к смене механизма допуска к политической власти. Аристократическое происхождение, как главное условие обладания властью (и господства как такого), уступило место деньгам. При этом для народа принципиально ничего не изменилось, так как при установлении демократических режимов власть от узкого слоя аристократии перешла к немногочисленному сообществу финансовых магнатов. Провозглашенный же демократами тотальный эгалитаризм приобрел формальную (идеологическую) сущность, сохранив главное неравенство между людьми — неравенство в допуске к использованию (потреблению) материальных благ.

Если до демократии выше монарха был лишь Бог, то при ее установлении на место Бога был поставлен народ (нация). Но монарх являлся конкретной личностью, непосредственно осуществлявшей власть, а народ, в качестве носителя политической власти, — не более чем идеологическая абстракция. Народ, будь–то при монархии или при демократии, никогда не правил и не правит. Властные функции в государстве осуществляют не концептуальные понятия, а конкретные люди. Это проявляется уже в том, что народ, провозглашенный при демократии собственником политической власти, вынужден делегировать ее «своим» представителям путем демократических выборов. В идеале (теоретически) эти «народные представители», будь то президенты или парламентарии, представляют во власти интересы народа, однако реально «народные избранники» вынуждены представлять интересы господствующих финансово–политических кланов (олигархии)[141], которые привели их финансово и организационно на высокие государственные посты и от которых они непосредственно зависят.

В качестве иллюстрации сказанного возьмем выборы американского президента 1992 года. Они обошлись каждому из кандидатов от республиканской и демократической партий в 55 млн.240 тыс. долл. А выборы всех претендентов на президентский пост и в конгресс стоили 3,5 млрд. Естественно, что претенденты были богатыми людьми, но не настолько, чтобы тратить указанные суммы для удовлетворения личных амбиций. Такие затраты себе могут позволить лишь сообщества олигархов для обеспечения своих корпоративных интересов. Именно они решают, кто будет президентом Соединенных Штатов.

При этом надо отметить, что победа на выборах того или иного кандидата это не только результат мощных финансовых вливаний в его предвыборную кампанию. В значительной мере это коллективное политическое решение олигархии. То, что человек имеет большие средства, не означает, что он способен стать президентом наперекор воли господствующих финансово–политических групп. Так, например, в том же 1992 году Росс Петр, баллотируясь на пост президента США, израсходовал 65 млн. долл. на предвыборную борьбу, но выиграть выборы не смог. Его поражение изначально было предопределено, так как его личные амбиции не нашли поддержки у американской олигархии, и в качестве самоуверенного одиночки он не смог преодолеть негласные законы политической системы Соединенных Штатов.

А в ситуациях предельного обострения противостояния олигархических кланов механизм выборных процедур демократического режима вообще может быть проигнорирован. Это, например, произошло во время президентских выборов в Соединенных Штатах в 2000 году, когда Верховный суд США просто назначил президентом страны Дж. Буша (младшего).

Таким образом, «народные представители» представляют во власти лишьтех, от кого они зависят, а от народа они не зависят вообще. Это связано еще и с тем, что народ отдает политическую власть не потому, что так хочет, а потому, что он не может ее не отдать. У него нет выбора. По этой причине демократия провозглашает народ единым источником политической власти лишь условно. Народ обладает только номинальной политической властью, а фактическую власть он отдает «своим» представителям. В связи с этим можно констатировать своеобразную дихотомию власти, которая заключается в том, что существует власть номинальная и власть фактическая. Причем власть фактическая никогда не принадлежит народу, ею всегда владеет узкий круг избранных, а демократия предоставляет народу лишь номинальную власть. Иначе говоря, при демократии народ царствует, но не правит. При этом номинальная власть народа может стать фактической лишь тогда, когда она будет кому–то передана, если этого не произойдет, в стране будут царить политический хаос и анархия.