Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова - Альберт Иванов

В то лето они поехали в Карелию. Не помню точный маршрут, но там, в какой-то глухомани, надо было прыгать на ходу с местного поезда, чтобы не пропустить нужную тропу через лес.

Озер в Карелии тьма-тьмущая, выбирай любое для рыбалки — не прогадаешь, лишь бы от жилья подальше. Однако один из их троицы уже бывал здесь, у него были свои заветные места. С поезда спрыгнули удачно, никто себе шею не сломал, благо поезд не спешил — куда здесь особенно торопиться.

Вышли на лесную тропу, петляющую меж елями и валунами. Поклажа была приличная, у каждого — упакованная резиновая лодка, рюкзак с припасами да еще удочки — поэтому шли быстро, зато чаще отдыхали. Меньше всех, пожалуй, был груз у Ивана — он смог вырваться только на неделю, не то что другие на весь отпуск.

Палатку с собою не брали. Там, расписывал их проводник, повсюду на лесистых островах — вполне справные брошенные избы. Словно мор прошел, как и в России. Хотя здесь-то жилье еще от финнов осталось, тех, что на исконную родину подались, — потому-то шестнадцатую союзную республику и упразднили еще в 1956 году. Вместо Карело-финской союзной стала Карельская автономная. Анекдот ходил: в республике осталось лишь два финна — фининспектор и Финкельман.

До озера добрались засветло. Накачали лодки, погрузились и гуськом поплыли к ближнему, километра за два, острову. Для начала. А уж затем — кочевать от острова к острову, потягивать окуней и плотву, да сигов, если повезет. Сиги на удочку не ловятся, но у них сеточка была припасена, скромная, метров на тридцать.

Еще издали заметив у берега острова чью-то плоскодонку, они огорчились: кто-то опередил. А ведь до сих пор, от самой железной дороги, они не встретили ни одного человека. Из трубы избенки курился дымок. Было уже поздно. Плыть дальше и искать себе пристанища на других островах им, как говорится, не светило.

Жилец — он был один — попался свойский. Мужик лет пятидесяти, могучий, как медведь, и веселый, как тот же.

— Зовите меня Джеком, — сказал он и пояснил: — Бабка такое имечко мне сварганила. В честь Джека Лондона, любимого писателя Ильича. Время такое было — оттуда всякие Эдмонды, Гаррики и Джоны пошли. Про борьбу с космополитизмом слыхали? Не довел ее Иосиф Виссарионович, царство ему небесное, до конца. Вот и мыкаемся с такими кликухами, как безродные!

Нет, правда, свойский. Кто над собой подтрунить способен, тот нормально устроен.

Джек был тоже не местный. Сказал, из Питера. Тоже рыболов, да еще и охотник. С ружьем. А лодку ту нашел на озере, бесхозную, и подлатал.

Выпили, конечно, за прибытие и за приятное знакомство. Сблизились.

Джек с ними затем четыре дня плавал. Каждый вечер их дичью баловал, приговаривая:

— Ешьте утей, сынки. Сил набирайтесь. Они подружились и стали с ним на «ты».

Время пролетело быстро, как праздник. Для Ивана настала пора прощаться. А тут и Джек внезапно заторопился домой.

— Спускай пары, — говорит, — из своей резиновой, и в мою лодку садись. Вместе поплывем.

Иван обрадовался попутчику. До леса полдня пилить на этой надувной, а на плоскодонке — куда быстрей. Да и вдвоем веселее, тем более что в свой Курск все равно нужно через Ленинград кругаля давать. Надо ж, как повезло!

— А не жалко будет лодку бросать? — спросил Иван, когда они гребли на сменках.

— Да я припрячу. До лучших времен, — подмигнул Джек.

И то! В тех краях можно слона спрятать, да так, что потом и сам не найдешь. Глухие места. Озера и озерца, соединенные полузаросшими протоками, острова и островки, заброшенные хутора и мызы, болота и речушки с ручейками. Раздолье для рыбацкого сердца… Будет чем и в Курске своих попотчевать — Иван прихватил с собой несколько копченых сигов. Вернее, сижат-сырков, граммов по четыреста. Много не унесешь. Да много и не попадалось, даже в сетку, даже в этих диких местах. Скудеет природа-Ивану показалось, что Джек, сменивший его снова на веслах, гребет вроде бы не туда. Но спутник лишь усмехнулся:

— Поплавал бы здесь с мое, не ошибся бы. Тут срезать можно — чую.

Иван доверился его чутью и, удобно откинувшись на тюк с резиновой лодкой, незаметно уснул под плеск весел.

Проснулся он уже в слабых сумерках. Джек озабоченно сказал:

— По-моему, мы заблудились… Черт! Не хотел тебя будить — уж больно ты сладко спал, — и странно, или только почудилось, улыбнулся.

Ну, что ж… Иван промолчал. Так на так бы ночь потеряли, не пошли б ведь впотьмах к железной дороге. Да и чувствовал себя виноватым, он-то кемарил, а тот греб.

— Где наша не пропадала! — сказал Иван. Джек одобрительно кивнул.

— Мне нравятся смелые, рисковые люди, как ты. Я с ними имел дело, — опять с какой-то странностью произнес он.

Иван, встав во весь рост, спросонья оглядывался по сторонам. Все вокруг было и похоже, и незнакомо. Водный простор, лесистый островок неподалеку… Надвигался вечер. Плыть, да еще не зная дороги, бесполезно.

— Давай к берегу, — растерянно сказал он.

— И я так думаю. Утром разберемся.

Они пристали к островку, и вдруг увидали в глубине его какое-то бревенчатое строение, похожее то ли на охотничью заимку, то ли на сарай. Сошли на берег и втащили нос лодки под дерево, нависающее над водой.

Иван подошел поближе к одинокому жилищу. Низкая крыша была сложена из крупной замшелой дранки. Сквозь узкое пустое оконце, напоминавшее бойницу, он заглянул внутрь. Здесь, очевидно, все же бывали охотники. На дощатом столе валялась патронная гильза.

Джек открыл дверь, плотно сбитую из жердей, и они вошли.

— Не беда, — весело потер он руки. — Переночуем по-человечески, под крышей. Не нужно палатку ставить.

Кстати, у него была палатка. Зачем он ее брал, если знал, что повсюду при желании можно отыскать жилье? Уж скорее б он взял с собой резиновую лодку, не рассчитывая на случай.

Неизвестно почему Иваном вдруг овладело беспокойство. И, пожалуйста, нате вам!

— Гляди… — тревожно удивился он.

В дальнем углу свисала с ржавого штыря тонкая цепь с прикованными на конце железными кольцами.

— Наручники? — воскликнул он, приблизившись.

— Они, — загадочный огонек мелькнул в глазах Джека. — Да… — поднял он их, рассматривая, и со звоном бросил. — Обыкновенные карцерные. Для задержания применяют облегченные, двуручные.

«Откуда такие познания?» — невольно подумал Иван, но расспрашивать почему-то не стал.

— Хорошее местечко, — безо всякой иронии заметил Джек.

— Еще бы… — хмыкнул Иван.

— Да тут, говорят, где-то лагерь был. Там, наверное, этого добра… Ну, ужинать пора, — сам себя оборвал Джек, направляясь к выходу. — Отметим это дело.

— Какое дело?

— Запросто могли куда-нибудь в болото врубиться, пришлось бы тогда в лодке ночевать. — Он вышел.

Оставшись один, Иван вновь огляделся. Больше ничего примечательного, кроме того стола и еще двух грубых табуреток, тут не было. Касаясь рукой стены — уже и стемнело, — он двинулся вдоль нее, чиркнув зажигалкой. Неясная тревога не покидала его, томило какое-то предчувствие. В робком свете появлялись под ногами то ветхое тряпье, то ржавые консервные банки.

Внезапно Иван коснулся пальцами неглубоких бороздок на бревне стены, на ощупь похожих на буквы. Он поднес зажигалку — на мягкой древесине выделялись процарапанные цифры и слова: «8.7.1975. Умираю, меня сюда…» Дальше надпись обрывалась. Иван посветил на пол — там блеснул крохотный, с ноготь, осколочек стекла. Он машинально поднял его.

Джек все не возвращался. Иван вышел наружу, не загасив зажигалку, ее язычок шевелился на слабеньком ветру… Отсвет упал на покосившийся кладбищенский крест, выступающий над густым низкорослым кустарником. Раньше, когда проходили, он этот крест не заметил.

— Эй! — испуганно крикнул Иван.

— Сейчас, — откликнулся с берега невидимый Джек. — Иду!

Ивану стало спокойней — не один здесь, в глуши. Он смело продрался к кресту, на нем оказались те же, но выжженные цифры: «8.7.1975». Ни имени, ни фамилии…

«Больше года прошло…» — невольно подумал Иван. Из-за бревенчатого угла вырвался свет. Джек шагал с фонарем, согнувшись под тяжестью поклажи.

— Ты где? — поводил он лучом, обнаружил спутника и попросил: — Помоги.

Он тащил рюкзак, весла и ружье.

Иван взял все, а оружие Джек почему-то не дал и ушел снова к лодке.

«Тоже боится», — усмехнулся про себя Иван.

Во второй свой заход Джек принес брезентовый мешок с палаткой и пухлый баул. Теперь только Иван запоздало поразился: как же это Джек допер из Ленинграда на озера — один! — столько барахла. Джек вынул из баула пару тонких одеял, затем осторожно поставил на стол керосиновую лампу с дутым стеклом.

— Весла-то зачем?.. — спросил Иван, хотя хотел спросить о другом.

— Мало ли что…