Рассказы о потерянном друге - Рябинин Борис Степанович

— У тебя, конечно, хорошая!

— У меня есть собака… — не слыша Петра, продолжал Алексей, — и вдруг начал читать каким-то совсем другим голосом стихи:

У меня есть собака.Верней,У меня есть кусок душиА не просто собака.Я люблю ее и поройОчень сочувствую ей:Нет собаки у бедной собаки моей.И вот когда мне бывает грустно…А знаешь ли ты что значит собака,Когда тебе грустно?

— А если нет собаки? — спросил Петр. Он хотел сказать: значит, нет и души?

Но Алексей только посмотрел на него, привлек Яранга и крепко прижал к себе. Тот благодарно заглянул ему в глаза.

… И вот, когда мне бывает грустно,Я обнимаю ее за шеюИ говорю ей:«Собака,Хочешь, я буду твоей собакой?»

— Знаешь, кто это написал? — продолжал Алексей после минутного молчания, в котором слышалось лишь: кап… кап… — К сожалению, не я. Это перевод с испанского. Называется «Блюз моей собаке». Ты умеешь танцевать блюз? Мы с Надей танцевали до войны…

У Алексея была причина тосковать, как не случайно суровость не сходила с лица Степана Николаевича. Тревога терзала обоих: схвачена Надя. Гестаповцам и полиции все-таки удалось напасть на след партизанской разведчицы и связной. Надя попала в западню. Жива ли она… И как знать, не явился ли причиной ее провала и гибели промах матери, портрет, который столь необдуманно, тоскуя по дочери, выставила на видном месте Елена Владимировна.

Негодяй Крызин не зря приходил к Таланцевым, он осуществил свою месть сполна.

«Надя… Надежда…»

Алексею вспомнилось, как в самом начале войны лежал в госпитале. Рана была тяжелая, он впадал в беспамятство, бредил. И тогда тоже повторял: Надя, Найденыш, Надежда… Звал ее. Сиделки говорили. Порой казалось, она тут, сидит и ласково проводит рукой по его волосам, в точности, как он сейчас гладит Яранга… А потом уже здесь, в партизанском лагере, тоже порой тешил себя, представлял: она — с ним, в лесу, сидит у костра и помешивает ложкой в закипающих щах… чинит ему обмундирование… или он опять ранен и она ходит за ним, подносит лекарство и питье, поправляет скатку шинели в изголовье, ободряет… Надя… Найденыш… Надежда… милая!

А Петр в эту минуту вспомнил свою недавнюю встречу с Ярангом здесь, в становище лесных мстителей.

Теперь, пожалуй, пришло время разъяснить, кто такой Петр, о котором Алексей напомнил Ярангу перед вылетом в район партизанской Малой земли. Придется вернуться назад, к тому дню, когда случай впервые свел Надю и Алексея, Надю и будущего Яранга, к тому нечаянному знакомству, с которого, собственно, все и началось. Алексей тогда был с товарищем. Это и был Петр. Вскоре Петр уехал в экспедицию. Он был энтомологом, специалистом по насекомым — вредителям леса; полжизни проводил в тайге, приезжал редко и ненадолго. Так и получилось, что он до сего времени почти не фигурировал в нашем рассказе.

Петр находился на задании, когда приземлились Алексей с Ярангом. Можно представить, как обрадовались друзья, когда вдруг встретились. Для Алексея, правда, это было не совсем «вдруг»: по сообщениям из отряда он знал, что товарищ здесь; зато для Петра это была полная неожиданность. Они бросились навстречу один другому. И тут вмешался Яранг. Вероятно решив, что его проводнику грозит какая-то опасность или, быть может, просто на всякий случай, он опередил Алексея и прыгнул Петру на грудь. Тот, видя, что дело плохо, мгновенно повалился на землю и замер, не шевелясь.

Подбежали Алексей, партизаны, а Петр все лежит, головы не поднимет, «застраховался».

— Да ты живой?

— Живой, — донеслось от земли. — Вроде, живой.

— Так что же ты не встаешь?!

— А вы его держите?

Как будто, кроме Алексея, кто-то еще мог держать Яранга!

— Держим! Вставай!

— Точно держите?

Петр, в отличие от Алексея, не доверял собакам.

Но он опасался совершенно напрасно. Повалив его, Яранг тут же сменил гнев на милость — повел дружелюбно хвостом, на морду напустил какое-то каверзное и в то же время немного озадаченное выражение. Он словно извинялся. Видно, показав свою силу и убедившись, что обожаемому Алексею ничего не грозит, успокоился и предоставил события своему течению. Петр поднялся под общий гогот, отряхнулся немного смущенный. Смех смехом, а…

— Зубы-то, вон, как клещи, хоть заклепки выдергивай! — сказал кто-то из партизан, и его слова сразу реабилитировали Петра. — Как ухватит — «мама» сказать не успеешь.

Зубы… Зубы у Яранга и реакция, как у настоящего зверя. В этом Петр не сомневался. Но вот как насчет частицы души, переселившейся в него, по утверждению Алексея, из человека? А может, Алексей и прав! Как изменился товарищ за годы войны, за годы их разлуки. Стал строже, суровее, сдержаннее. И пес ему под стать, с таким же чувством собственного достоинства, такой же решительный, серьезный, внушающий к себе уважение… И Петр неожиданно для себя с каким-то новым чувством посмотрел в глаза Ярангу.

Глава 19. Ярмарка по-партизански. Яранг выполняет задание, но…

Настал час Яранга. Вот когда он должен показать, на что способна истинно образованная собака, которую неутомимость человека превратила в незаменимого помощника. Вот когда пес сможет рассчитаться полной мерой и за зверство Крызина, и за другие унижения, человеческие и нечеловеческие. Трепещите, враги!

Вокруг еще недавно ничем не примечательного городка завязывался узел крупных военных событий. Рядом находилась опорная база противника, которая питала передовые, и уничтожение складов входило в план наступления, подготавливаемого советским командованием.

Эту операцию уже пытались осуществить подпольная организация города совместно с партизанами. Но предприятие оказалось слишком сложным и не получилось. Связались с авиацией на Большой земле, однако оказалась бессильной и она: территория складов была надежно замаскирована — разбомбить не удалось.

Именно во время передачи важных сведений, касавшихся обстановки в городе и вокруг него, была арестована Надя…

И тогда возникла идея — применить специально обученную собаку. Операцию тщательно продумали и организовали.

Ярангу в ближайшие часы отводилась ответственная роль. Ему следовало поднять на воздух, взорвать, уничтожить до основания этот огромный склад боеприпасов.

В то же время группе партизан, используя суматоху и растерянность в стане противника, предстояло вызволить подпольщиков, схваченных гестаповцами и находившихся под строгой охраной в заточении. Среди заключенных была и Надя.

Удары планировались почти одновременные. Сперва взрыв; как только отголоски его достигнут города — нападение на тюрьму, комендатуру, гестапо. Одновременно нужно было вывести из строя подъездные пути к станции, водокачку, вокзал, прервать связь. Это должно было дезориентировать противника, сбить с толку и распылить его силы.

Заранее, под видом спекулянтов-мешочников и крестьян окрестных деревень, в город стали стекаться переодетые партизаны. Среди населения пустили слушок, что гитлеровские власти разрешили весеннюю ярмарку.

Прибывшие располагались в местах, указанных партизанским штабом — близ тюрьмы и гестапо. Оружие прятали под одеждой. Сигналом к нападению должен был послужить взрыв складов.

Несколько смельчаков специально побывали в фашистской комендатуре с покорнейшей просьбой разрешить ярмарку, чем немало обрадовали коменданта.

Сухой, затянутый в френч пожилой майор с поблескивающим пенсне на хрящеватом носу выслушал «представителей покоренного народа», развалясь в кресле и дымя сигарой. Признаться, майору уже до смерти надоела война, затеянная фюрером, хотя он тоже не прочь был погреть на ней руки. До службы в вермахте майор был некрупным банковским деятелем, и ему куда больше нравился шелест банкнот и других ценных бумаг, нежели свист пуль, трескотня автоматных очередей и грохот орудийной пальбы. Конечно, он не подал и вида, что предложение делегатов населения пришлось ему по душе. Им, нордическим владыкам, очень хотелось, чтобы жизнь на захваченных территориях сохраняла хотя бы видимость благополучия. Страсть к порядку в крови у каждого немца. И, вынув сигару изо рта, комендант величественно-небрежно махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена, разрешение дано.