По грехам нашим. Книга 4 - Денис Старый

из глины корову, как погибли славные воины и ханы – братья наши, - повелел, именно, что повелел, а не попросил, хан.

Джучи упивался победой. Своей победой, но чужими руками. Он не был столь фанатичным в преданности к отцу, и его наказы всегда осмысливал, а не слепо исполнял. Чингисхан был более прямолинейным, чурался подлой хитрости, в отличие от своего сына. Но своего ли?..

Теперь Джучи – единственный хан монголов, который имел реальную силу. Конечно, можно в степи набрать еще одно войско, может и большее, чем то, с каким Угедей пошел войной на булгар. Но это войско нужно оснастить, вырастить и выдрессировать коней, выучить молодняк и лишить монгольские степи последних защитников.

- Братья, наши, - на последнем слове Талай сделал ударение, чем угодил Джучи. – Погибли, как герои. Они возглавили атаки и в первых рядах вели воинство. Субедей же, как я знаю, оказался в плену у воеводы князя урусов, который разбил войско степи.

Джучи напрягся. Такие повороты в политике ему не нравились, сильно много связано с деятельностью боярина Корнея. Три дня назад хан уже отправил первый караван на Русь, в котором были бараны и часть требуемых специй. А все для того, чтобы получить отрубленную голову Джелал-ад-Дина и стать, наконец, законным правителем и для жителей хорезмийских городов, которые готовы признать власть Джучи, но не делают этого, пока жив наследник их последнего шаха. Отправил хан и выкуп за Субедея, которого и сам хотел послать в степь. Пусть он, вместе с Талаем, занимается наследием Чингисхана. Пусть ведут монголов к Западному морю, сам Джучи не станет в этом участвовать, ему хватить сложностей на пути создания своего государства.

- Как думаешь, брат, а зачем Субедею идти в степь? Он решил мстить русам и булгарам? – спросил Талай, отпивая из глиняной пиалы кумыс.

Младшего брата удивило решение Джучи создать новое войско. Так мог и даже должен был поступить Угедей, но не сын Борте, стремящийся отказаться от монгольского наследия и соединить степную и городскую культуру Востока.

- Субедей был против этого похода на урусов, но подчинился Угедею. Богатур хотел идти на Запад и покорить модьяр и франков, Субедей дал клятву Чингисхану в этом, - ответил Джйчи, чем обрадовал быстро думающего Талая.

Младший брат рассуждал про себя: «Джучи не пойдет в поход, но должен быть хоть кто из чингисидов, чтобы поход был легетимным. Остается только он, Талай. Следовательно, можно будет набрать много трофеев, утвердиться, как единственный монгольский лидер и править всей степью единолично».

«Какая отличная возможность избавиться от непокорных, отправив их в поход, ну и поживиться добычей. А боярин умеет думать, он же практически обезопасил Русь с юга и востока, а теперь ослабит и Запад нашими руками. Или Корей только инструмент, а ремесленник Ярослав?» - размышлял про себя Джучи, поглядывая на задумавшегося Талая.

Глава 15

- Ты страшный человек, Корней Владимирович, - произнес Атанас.

Мы искали этого человека, с самого начала войны, искали долго, потеряв при этом немало добрых молодцев в постоянных стычках, как с монгольскими и союзными им разъездами, так и с булгарами. Я знал, что купец в основном проживал в старой столице волжан, Булгаре, но часто находился по делам в новом стольном граде Великой Булгарии, Биляре. Поисковые отряды не приносили хороших вестей, чаще были доклады о боестолкновениях и потерях. Только Ипатий, со своей неизменной удачливостью, обнаружил убежище купца и не только его. Многие торговые люди и просто имеющие достаток, но мало относящиеся к правящей элите, укрылись в небольшой деревушке вверх по течению Камы. В камыше, переходящем в заросли кустов, а после, в густой лес, можно было спрятать и десятки кораблей и многочисленный скот, что и сделали торговцы, ожидая развязки событий. Топи и леса создавали сложности в деле обнаружения беглецов, которые, впрочем, и сами довольно сильно ощетинились, выставляя дозоры и формируя десятки и даже несколько сотен охранного войска. Но людям Ипатия удалось…

- От чего же я страшный? – притворно удивился я.

- Ты знал, что так произойдет. Может и подстроил все это. Вот только как? Не мог же ты убедить степных ханов действовать по твоему плану? Но ты знал, собирал войско, тренировал молодняк. Даже наша с тобой торговля была только для войны, твоей войны. Я не удивлюсь, что это ты сменил князя Юрия на Ярослава, - распылялся Атанас.

- Друг мой, речи сии опасны и необоснованные. Кто я по-твоему, что смог такое совершить? – нарочито спокойно ответствовал я.

- Не знаю, может для своей Родины, ты и добрый ангел-спаситель, для степи – злой шайтан. Мне важно, кто ты для булгар? – сказал Атанас и пристально посмотрел на меня.

- Не дави взглядом, Атанас. Много меж нашими народами было обид, очень много. Искать кто прав, а кто виноват, нет смысла. Может обиды идут со времен Святослава Игоревича, который пограбил вас, но потом, за ваше же серебро пошел на хазар и уничтожил ваших же хозяев – каганат. Может, еще раньше обиды возникли, когда русы и булгары стали соперниками в торговле с Халифатом. Кто знает?! Но одно точно понятно, что монголы – зло и для вас и для нас. Булгарии уже нет,- купец, или уже кто-то больше, чем простой торговец, резко встал, - да присядь, не ершись. Ты и так все понимаешь, что только с Русью по пути осколкам Булгарии. Много беженцев уже нашли себе кров и пропитание на русской земле, их никто не гонит. Только в моем поместье уже более двух тысяч человек. И это не только мужики, но и бабы с детятками.

- Понимаю я, принять все это сложно, - из Атанаса, как будто, вынули стержень, купец осунулся, и из его глаз потекли слезы.

Мы сидели в шикарном зале в одном из дворцов Булгара, построенном еще до того, как эмир решил перенести столицу в более тихое место, подальше от неспокойных русичей. Стульев не было, но то, что я некогда называл «пуфики» было повсеместно, как и многочисленные ковры. Монголы пограбили дворец и уже мои люди, создавая, как они думали, идеальный интерьер, нанесли огромное количество ковров и подушек. Так что в глазах пестрило от красок и узоров.

Только вчера с вестями от Ипатия и большим отрядом охраны, в составе которого были и булгары и русские ратники, пришел Атанас.

Друг-попаданец смог найти убежище волжских толстосумов, преследуя