Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук

Воскресенье, 15-е. Днем шли к самой южной части суши, образующей южную оконечность залива. Слабый ветер от NО, глубина от 12 до 8 саженей. Мы не достигли назначенного места до наступления темноты и всю ночь лавировали у берега при слабых ветрах переменного направления, переходящих в штиль. Глубина от 8 до 7 саженей, поправка компаса 14°10' О.

В 8 часов утра, когда мы находились на траверзе юго-западной точки залива, несколько лодок подошли к кораблю, и мы купили немного рыбы, причем она была с душком. Только это у туземцев и было, однако я рад был начать торговлю с ними на любых условиях.

Вначале они вели себя смирно, однако это продолжалось до тех пор, пока к борту не подошло каноэ с 22 вооруженными людьми. Мы сразу же заметили, что у вновь прибывших ничего не было для торговли, но так как они смело подошли к борту, дали им 2–3 куска материала. Ткань им очень понравилась.

На одном из туземцев была черная шкура, напоминающая медвежью. Мне хотелось получить ее, чтобы определить, с какого животного она снята[131]. Я предложил в обмен кусок красной материи, туземец подпрыгнул от удовольствия, немедленно сбросил с себя одежду и протянул ее нам, но не отдавал до тех пор, пока не получил ткань, а потом и вовсе не пожелал расставаться со своей собственностью и, оттолкнув лодку от борта, поплыл прочь. Его примеру последовали и все остальные.

Вскоре они вернулись, одна из лодок подошла к борту, и туземцы предложили нам рыбу. Тиата, мальчик-индеец [таитянин], слуга Тупиа, был на борту, они стащили его в каноэ, пытаясь увезти в собой, и мы вынуждены были выстрелить по ним, тем самым дав мальчику возможность выпрыгнуть за борт. Затем легли в дрейф, спустили шлюпку и подобрали Тиата. За эту дерзкую выходку двое или трое из нападавших поплатились жизнью, но туземцы не отделались бы так легко, если бы мы не опасались убить ребенка[132].

Я назвал этот мыс Киднапперс (мыс Похитителей Детей). Его можно опознать по двум белым скалам в форме стога сена, находящимся вблизи. По сторонам мыса поднимаются довольно высокие белые крутые утесы. Широта 39°43' S. Долгота 182°24' W, мыс лежит на SWtW, в 13 лигах от острова Портленд.

Между песчаными мысами находится большая бухта, в которой мы провели последние два дня, я назвал ее заливом Хоук [Хоукс], в честь сэра Эдварда Хоука, первого лорда Адмиралтейства. Глубина здесь от 24 до 8–7 саженей, есть хорошие якорные стоянки. От мыса Киднапперс остров простирается на SSW, в том же направлении шли и мы, держась в одной лиге от берега. Ветер устойчивый, ясная погода. В полдень вышеуказанный мыс был на NО 9°, в 2 лигах от нас, а самая южная видимая нами земля на SW 25°. Обсервованная широта 39°50' S.

Понедельник, 16-е. Днем и утром свежие северные ветры; ночью переменный ветер, временами штиль. В 2 часа дня миновали небольшой, но довольно высокий белый островок, лежащий близ берега. На нем мы видели много построек, каноэ и людей; мы решили, что это, должно быть, рыбаки, так как остров казался совсем бесплодным. Заметили туземцев и на берегу небольшого залива, вдающегося в сушу.

В 7 часов самая южная видимая нами земля была на SWtS, а мыс Киднапперс на NtO¼О, в 8 лигах от нас. В 2 лигах от берега измерили глубину – 55 саженей. В 11 часов легли в дрейф до рассвета, затем шли вдоль берега к югу.

В 7 часов миновали довольно высокий мыс, в 12 лигах к SSW от мыса Киднапперс. От этого мыса земля тянется еще на ¾ румба к W.

В 10 часов к югу увидели землю на SWtS. В полдень самая южная видимая нами земля была на SW 39°, в 8–10 лигах, а высокий крутой мыс с желтоватыми утесами на W, в 2 милях от нас. Обсервованная широта 40°34' S. Глубина 32 сажени.

Вторник, 17-е. Днем западные ветры, свежий ветер; ночью небольшой ветер переменного направления, штиль; утром слабый ветер от NW и NО. Полагая, что дальнейшие поиски бухты бесполезны, так как характер местности меняется к худшему, я решил, что дальнейшее продвижение к югу не приведет к сколько-нибудь ценным открытиям и лишь явится напрасной потерей времени, каковое с большим успехом может быть использовано в случае, если мы направимся на север. Поэтому в час дня легли на другой галс и взяли курс на N при свежем ветре. Земля в этот момент простиралась на SWtS, в 10–12 лигах.

Крутой утес, или высокий мыс, на траверзе которого мы были в полдень, я назвал Тернегейн (мыс Обратного Поворота), ибо именно у него мы повернули обратно. Он находится в 40°34' ю. ш. и 182°56' з. д., в 18 лигах к SSW и SSW½W от мыса Киднапперс.

Поверхность здесь неровная: кое-где у моря возвышаются белые скалы, кое-где тянутся песчаные полосы. Лесные массивы, которых здесь не так много, как в заливе Хоук, чередуются с грядами меловых холмов, это напоминает Южную Англию. Местность, по-видимому, густо заселена. Держась берега, мы увидели несколько поселений, дымки заметили не только в долинах, но и на вершинах и склонах холмов. Насколько хватал глаз, тянулась цепь гор с вершинами, покрытыми снегом.

Ночью видели два больших костра, верный признак того, что земля эта населена. Мыс Киднапперс был на NW 56°, в 7 лигах от нас. Обсервованная широта 39°52' S.

Среда, 18-е. Слабый ветер переменного направления, хорошая погода. В 4 часа утра Киднапперс был на NW 82°, в 2 лигах от нас. Глубина 62 сажени, а когда мыс был на WtN (в 3–4 лигах) – 45 саженей, на половине пути между островом Портленд и мысом Киднапперс – 65 саженей. В полдень остров Портленд был на NО½О, в 4 лигах от нас. Обсервованная широта 39°34' S.

Четверг, 19-е. Днем слабые ветры от О и ONO; ночью свежий ветер от S к SW, густая облачность, гроза. В 5.30 дня легли на другой галс, на SO; остров Портленд был на SO, в 3 лигах от нас.

От берега отошла лодка, в ней было 5 человек. Они безбоязненно поднялись на борт и настояли на том, чтобы остаться с нами на всю ночь; не было никакой возможности отвязаться от них. Только силой удалось бы выдворить их с корабля, а этого мне не хотелось делать. Правда, для предотвращения возможных козней со стороны непрошеных гостей, я приказал поднять каноэ на борт. Двое туземцев были вождями, трое других – их слугами. Один из вождей казался человеком открытого и мягкого нрава, и тот и другой с большим вниманием рассматривали все, что им показывали, и благодарили за подарки; оба не ели и не пили с нами, слуги же не отказывались от еды[133].

Несмотря на то что туземцы безусловно знали, как мы обошлись с их соплеменниками, побывавшими на корабле раньше, они с большим доверием относились к нам, полностью отдав себя в наши руки, не спрашивая, желаем ли мы этого, что особенно странно, если вспомнить поведение тех, с кем мы встречались прежде в этом заливе.