Жена серийного убийцы - Элис Хантер

ему повода вести себя подобным образом. – Пожимаю плечами и ставлю чашки на стол, прежде чем сесть. – А потом, у нас была Поппи. Она для него дороже всего на свете. Он всегда мечтал о счастливой семейной жизни. Не думаю, что у него самого это было, когда он рос, хотя Том никогда особо не рассказывал мне о своем детстве. Он всегда каким-то образом умудрялся так повернуть разговор, чтобы расспросить об этом меня. Всегда считал, что нам лучше всего вдвоем. Он даже никого из своих родственников на нашу свадьбу не пригласил.

– Странновато, – говорит Имоджен, прищурившись. – И почему же?

– Потому что у меня их не было, а он не хотел, чтобы я чувствовала себя неловко. Постоянно повторял, что это все равно только наш день, что нам больше никто не нужен. И вбивал мне это в голову на протяжении многих лет – тот факт, что мы существуем только друг для друга, поэтому вмешательство со стороны никогда не приветствовалось. Том был всем, что мне было нужно. И я была всем, что ему было нужно.

Только вот теперь я знаю, что все было совсем не так.

Меня оказалось недостаточно. У Тома была другая женщина.

Борюсь со своей совестью, решая, стоит ли сейчас сообщать об этом Имоджен. Почему-то я хочу оставить этот факт при себе. Как не имеющий отношения к расследованию.

«Если только он не убил ее».

Сердце начинает колотиться о грудную клетку.

И почему это пришло мне в голову только сейчас?

В тот понедельник, когда все это завертелось, Том опоздал, а во вторник вообще исчез на весь день. Зачем-то позаимствовал машину из гаража Оскара… Чтобы остаться незамеченным на дорожных камерах, которые распознают номерные знаки? Если Том просто навещал свою любовницу, то зачем ему понадобилась другая машина? Насколько мне известно, никогда раньше он так не поступал.

Чувствую на себе тяжелый взгляд Имоджен.

– О чем задумались, Бет?

– О том, что может иметься еще одна причина, по которой на меня кто-то так ополчился.

– Что-что?

– Когда вы сказали мне, что во вторник Том так и не появился на работе, я провела свое собственное небольшое исследование.

Подведенные брови Имоджен лезут на лоб.

– Так-так, продолжайте, – говорит она, подаваясь вперед.

– Я, как и вы, пообщалась с людьми из банка, и босс Тома, Александер, сказал, что если Том и мог кому-то довериться, то разве что Джимми, своему коллеге. В тот день этого Джимми не было на работе, поэтому я поговорила с ним в пятницу. Он убежден, что у Тома интрижка.

Кажется правильным поделиться с ней сейчас этими сведениями.

– Интересно… – задумчиво произносит Имоджен. Ее острые локти покоятся на столе, подбородок – на сжатых кулаках. – Если это правда, то может объяснить пропущенный день, который мы не смогли учесть по временной шкале. Мы знаем, что он одолжил машину, и мы часами просматривали записи с дорожных камер, чтобы выяснить, куда он направился после того, как поехал на ней в Лондон…

Сердце у меня падает. Имоджен только что подтвердила, что во вторник Том все-таки уехал в Лондон. Тогда, похоже, Джимми был прав. Внезапно все начинает обретать смысл.

– А еще это может объяснить, почему я не стала следующей жертвой, – тихо говорю я. Почти боюсь реакции, которая за этим последует.

Имоджен откидывается на спинку стула, выдувает длинную струю воздуха из губ. Потом резко встает, отчего стул со скрипом отъезжает назад по известняковым плиткам пола.

– Джимми не называл вам ее имя? – Она тычет в кнопки своего мобильника, произнося эти слова.

– Нет, он поклялся мне, что не знает, кто она такая, – сказал только, что, по его мнению, Том встречается с ней уже очень давно. Чуть ли не больше года, по его словам. Но я все равно не могу в это поверить. Том всегда ненавидел изменников и изменщиц – он никогда бы так со мной не поступил.

– А может, он и не рассматривал это как измену.

– Заниматься сексом с кем-то помимо своей жены? Что это, как не измена?

– А я вот почти уверена, что он мог смотреть на это по-другому, если фактически не был с ней в отношениях.

– Значит, только потому, что это всего лишь секс, это не считается неверностью?

– Да, это то, во что верят некоторые мужчины и женщины. Это помогает им регулярно заниматься сексом, не испытывая чувства вины. Они оправдывают это тем, что не вовлечены эмоционально.

Купер уже устремляется в коридор.

– Вы что, уходите? Я думала, вы вроде собирались поговорить со мной об этой виселице…

Тянусь за ней по пятам, опасно близкая к тому, чтобы силой затащить ее обратно на кухню. Я далеко не уверена, что хоть что-то будет предпринято в связи с нависшей надо мной угрозой, если она уйдет.

– Прошу меня простить, Бет, но произошло кое-что важное. Наверстаем позже.

Когда Имоджен бросается к входной двери, успеваю уловить ее слова, адресованные тому, чей номер только что она набрала.

– По-моему, у нас прорыв, – говорит она, прежде чем открыть дверь и промчаться по дорожке к своей машине.

Что я такого сказала, что вызвала у нее такую реакцию?

Могу лишь предположить, что нечто сказанное мною позволило ей установить связь с каким-то другим делом.

Не было ли и третьего убийства?

Глава 77

Бет

Сейчас

Визит Имоджен Купер оказался гораздо короче, чем ожидалось, а значит, у меня есть время заскочить в кафе. Опускаю голову, когда выхожу из дома, пока репортеры выкрикивают свои вопросы. В основном это все те же вопросы, что и раньше. За исключением одного.

– Как думаешь, кто имеет на тебя зуб, Бет? – доносится до меня мужской голос.

Выходит, они и вправду уже знают о виселице. Коротко поднимаю взгляд, проходя мимо соседних домовладений. Просто не могу представить, чтобы кто-нибудь из здешних обитателей стал добровольно общаться с этой шоблой. И тут мне в голову приходит одна мысль.

А что, если это был один из них? Кто-то из самих журналистов? Некоторые из них тут практически обосновались – хотя бы один из них наверняка видел негодяя. И помалкивает об этом лишь по той причине, что прикрывает кого-то из своих…

– Разве вы сами не видели, кто это сделал? – кричу я. – Или это был один из вас?

Меня встречает каменное молчание, ставшее для меня неожиданностью. Похоже, мое обвинение задело их за живое. Никто даже не пытается что-либо ответить, поэтому разворачиваюсь на каблуках