Убийца (Выродок) - Фредерик Дар

— Значит, вы и есть Капут? — спросил он.

У него был певучий голос и ужасный восточный акцент. Когда он говорил, его вульгарные черты выплывали на поверхность сильнее, нежели благородные; но постепенно я начал замечать в нем и третью, наиболее тревожную особенность. Этот человек был таким же бесчувственным, как лежащее на моем столе бронзовое пресс-папье.

— Да, это я, — сказал я, слегка раздраженный его пренебрежительным тоном. — Чем могу быть полезен?

Вместо ответа он задал мне новый вопрос.

— Это вы убили Кармони, не так ли?

Слово «убили» покоробило меня. Неприятное чувство, вызванное обликом старика, начало сменяться глухим озлоблением. Я злился на него за то, что он взволновал меня, а еще больше — за то, что говорил со мной таким желчным тоном… Чтобы он не принимал меня за слизняка, я решил слегка поставить его на место.

— Мне кажется, вы недостаточно хорошо знакомы с французским языком, мсье Каломар. Даже самый вшивый репортер не стал бы называть это обычное сведение счетов таким громким словом.

В его глазах вспыхнуло пламя.

— Я пришел сюда не за уроком французского, — сказал он.

— Очень хорошо: мне тоже не хотелось бы тратить время на уроки.

Он сложил руки на набалдашнике трости, который показался мне сделанным из чистого золота.

— Итак, — продолжал он, распрямляясь, — вы свели счеты… Правильно я говорю?

— Правильно.

— …Свели счеты с Кармони и заняли его место. Верно?

— Верно.

— Позвольте узнать, почему?

— Скажем — мне нужна была квартира. И давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Мне не нравится ваша манера принимать гостей, Капут!

Его глаза стали похожи на два сгустка крови. Они порядком напугали меня. Но я решил, что не позволю ему укротить себя простым взглядом.

— А мне не нравится ваша манера гостить! — храбро отпарировал я.

Он задумчиво постучал свой тростью по полу. А затем сделал то, чего я меньше всего ожидал от него в такой напряженный момент: он улыбнулся мне.

— Мне кажется, мы избрали не слишком удачное начало, — заметил он. — Это может пагубно отразиться на наших дальнейших взаимоотношениях.

— Я не думаю, что таковые будут иметь место, мсье Каломар.

— А я убежден в обратном.

— Неужели?

— Да…

Он откинулся на спинку кресла и показался мне еще более старым, чем в первую минуту.

— Вы уже слыхали обо мне, Капут?

— Немного. Вы, насколько я понимаю, козырный туз. Вообще-то ваш визит для меня большая честь, однако ваше поведение меня разочаровывает. Должен вас предупредить: я совершенно невосприимчив к угрозам.

Старик наклонился вперед. Его морщины были такими частыми и такими глубокими, что щеки напоминали гриб, на который смотришь снизу. На левой скуле у него было розоватое пятно — скорее всего, шрам.

Он повертел трость в руках, и набалдашник засверкал под солнечными лучами, бьющими в открытое окно.

— Я сомневаюсь, что вы надолго задержитесь в этой среде, — сказал он.

— Это ваше личное мнение?

— Нет, это мое глубокое убеждение. Вы — всего-навсего лесоруб, тогда как в бизнесе — особенно в некоторых его видах — главное не руки, а голова.

— Однако, мсье Каломар, бывают случаи, когда руки тоже нужны.

— Например?

— Например, для того, чтобы выбрасывать из кабинета старых сварливых сморчков! — Я ударил кулаком по столу. — Если вы хотите сказать что-то конкретное — говорите и убирайтесь! Я хозяин в этом доме!

— Нет, — мягко сказал он. — В этом доме хозяин я!

II

Даже если бы мне на голову высыпали самосвал кирпичей, я и то не был бы так ошарашен. Мгновение я стоял неподвижно, разинув рот и широко раскрыв глаза. Потом начал понимать. И от того, что я понимал, вставали дыбом все космы у меня на куполе.

Знаменитый, всесильный Кармони на самом деле был лишь одной из пешек в руках великого босса — то есть Каломара. Спихнув Кармони с трона таким скоростным методом, я спутал все карты. Каломар приехал призвать меня к благоразумию. А я-то уже возомнил себя полновластным хозяином всей национальной мафии! Нет, ей-Богу, тут было отчего всадить себе пулю в задницу!

— Я вижу, вы начинаете понимать, — проговорил старик.

Я взял бутылку виски и поставил на стол два стакана, желая получить время на размышление.

— Мне не нужно, — сказал продавец кайфа с коротким жеманным жестом.

Я убрал второй стакан, нацедил себе слоновью дозу виски и выпил ее по-американски — одним большим глотком. Однако Каломару, видимо, уже приходилось присутствовать при подобных подвигах, потому что он и глазом не моргнул.

— Итак, — сказал я, — не перескажете ли вы мне краткое содержание предыдущих серий?

— Запросто. Оно умещается в одной строчке: это дело принадлежит мне.

— Доказательства?

— Мое слово.

Я заставил себя хмыкнуть, хотя хмыкать мне вовсе не хотелось. По правде сказать, этот диковинный персонаж внушал мне нешуточный страх.

— Этого маловато, — возразил я, — В тюрьме я прочел на розовых страницах словаря латинское изречение: «верба волант», что означает…

Тут он поднял свою трость с золотым набалдашником и грохнул ею по столу.

— Плевать мне на ваши латинские изречения, Капут! Вы, кажется, до сих пор не поняли, кто я такой, и мне придется призвать вас к порядку. Вы напрасно судите о других людях по себе: убийцы видят все в искаженном свете!

Я почувствовал, что бледнею.

— Что?!

Я инстинктивно поднес руку к карману, но он пожал плечами и большим пальцем отбросил вниз набалдашник трости. Я увидел, что трость на самом деле представляет собой нечто среднее между длинноствольным пистолетом и карабином.

— Девять миллиметров, — объявил Каломар. — Одно движение — и вы мертвец, понятно?

Он внезапно переродился. Передо мной был уже не тот старый пердун, а настоящий главарь, трезвый, беспощадный… Я посмотрел на черное отверстие в трости. Фокус был несколько старомодный, но будучи показан в нужный момент разговора, производил хороший эффект.

— А теперь, Капут, положите свои поганые красные руки на стол и слушайте меня внимательно. Я контролирую торговлю наркотиками во всех пяти частях света. Я получаю свою долю с продажи каждого грамма порошка. До вас уже многие пытались получить полную самостоятельность. Поверьте, это не принесло им удачи. Вы, вероятно, считаете себя очень сильным, потому что смогли ускользнуть от полиции и убить такого человека, как Кармони; знайте же, что вы — пустое место по сравнению с той силой, которую я представляю! А теперь перейдем к более серьезным вещам: к подсчетам.

Он достал из кармана блокнот — дрянной черный блокнот за три франка пятьдесят сантимов:

— С того момента, как вы возглавили здешнюю торговлю, ваша прибыль, по моим подсчетам, составила сто шестьдесят пять миллионов. Две трети этой суммы принадлежат мне, остальное — вам и вашим людям.

Я знал, что старик прав. Он был здесь главным и приехал вытряхнуть свою долю. Я сразу погрустнел, потому что, наученный горьким опытом, запрятал почти все эти деньги в надежное место.

— Почему вы выжидали целых три месяца, прежде чем показать нос, Каломар?

Он улыбнулся.

— Чтобы посмотреть, на что вы годитесь… После смерти Кармони мне все равно пришлось бы искать ему достойную замену, а такие люди на дороге, увы, не валяются. И я сказал себе: а почему бы и не он? Раз ему удалось свергнуть Кармони, то, может быть, удастся и занять его место… Вы доказали, что так оно и есть, поскольку нынешние доходы организации практически равны прежним.

Браво! Старикашка умел играть…

— И что же?

— Я согласен оставить ваше место за вами, если будете работать по справедливости, вот и все. Для начала выплатите мне сто пятнадцать миллионов, а затем можно будет и заглянуть за горизонт…

Я был приперт к стенке и чуть не плакал. В самом деле, кому приятно узнать, что работал на кого-то другого? Вы думаете, что строите домишко для себя, а когда приходит время вселяться, приезжает какой-нибудь негодяй с ордером в кармане… Впору с горя сожрать свою шляпу!

— Я должен подумать!

Его лоб сморщился, как гармошка. Дело явно принимало скверный оборот.

— Все уже обдумано, Капут. Платите сто пятнадцать миллионов.

По его взгляду я понял: если я сейчас же не подчинюсь, что-то не замедлит произойти. Только я не представлял себе, что именно, и мне не терпелось это узнать.

— Предположим, что я позову своих ребят и прикажу им вышвырнуть вас отсюда???

— Если вы это сделаете, то не проживете на Свободе и десяти минут. Неужели вы думаете, что власти по своей доброй воле согласились оставить в покое убийцу-рецидивиста? Ничего подобного, мой мальчик: это я сделал все необходимое.