Ищите кота (сборник) - Наталья Нестерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Имея, оторвут» не по-русски звучит.
— Вот вы вся в этом! — неожиданно вступила Люся. — Такая женщина! И лицо, и фигура! Зашибись! А никто не зашибается.
— Увы! — Таня усмехнулась.
— Вы не понимаете! — горячилась Люся. — Мой дедушка был очень главным милицейским начальником по кадровой части. Помните «Семнадцать мгновений весны»? Там на каждого фрица характеристика мелькала: «Истинный ариец, характер нордический…» У наших сотрудников гораздо умнее было в характеристиках. Обязательная графа — самооценка. Вдумайтесь, как верно! Про одного человека: «Самооценка завышена». Про другого: «Самооценка занижена».
— И ни у кого не было верной самооценки? — спросила Таня, остановившись на лестничном марше, потому что спину пробило электрическим разрядом, не двинуться, едва удержаться от стона.
— Не было! — подтвердила Люся. — Но это не главное! У вас, Татьяна Владимировна, богини от хирургии, женщины во всех отношениях привлекательной, самооценка ниже плинтуса! Так нельзя!
«Мне только ординаторши в качестве наставницы не хватало. Надо деликатно поставить ее на место», — подумала Таня. Но больная спина к деликатности не располагала.
— Людмила Сергеевна! Я считаю неуместным обсуждать с вами мой характер.
— Извините! — заткнулась Люся.
С каждой ступенькой настроение у Тани портилось, потому что в отделении находилась Журавлева. Она задаст вполне справедливый вопрос: «Когда операция?» Что ответить, Таня не знает.
До обеда Ирина сделала Тане массаж. Они закрылись в перевязочной, Таня разделась и легла на стол, на который обычно укладывают пациентов. Ирина мяла ей спину и ворчала:
— Хоть рентген сделай. Что тебе, трудно на четвертый этаж подняться? Секундное дело.
— Ира, надо Игорька в садик устроить. С чьей помощью?
— У нас из бывших больных никого по этой части нет. С Леной поговорю, через главного устроим. Рентген сделаешь?
— И еще хорошо бы найти женщину, которая сына будет в сад отводить и забирать, сидеть с ним до моего прихода. Родителей хочу в санаторий отправить.
— Найдем женщину. Сегодня план операций на следующую неделю подавать. Что ты с Журавлевой решила?
— Завтра подадим. Хватит, Ира, спасибо!
На следующий день секретарь главврача Лена напомнила про план операций, Кирилл Петрович спрашивал. Понятно, что спрашивал из-за Журавлевой, обычно подмахивает эти планы, не вникая. Таня чувствовала себя мышью, загнанной в угол. Позади — стена, впереди — опасность.
Между перевязками, когда одна больная ушла, а вторую еще не привели, Петя Сомов спросил Татьяну:
— Нам нужно поговорить?
Она кивнула, слегка удивившись интонации вопроса. Точно не ему, а Тане нужно о чем-то побеседовать.
Больных на перевязках было много. Кроме тех, что лежали в отделении, приходили старые, выписавшиеся. Им назначались визиты раз в неделю, в две недели, потом раз в месяц. В коридоре скапливалось до полутора десятков человек. Для многих врачебная необходимость в Танином осмотре отсутствовала, а психологическая была очень сильной. Больные привязывались к хирургу как младенец к кормилице. Они рассказывали, как проходит облучение, лекарственная терапия — немилосердно крали Танино время. Потом их привязанность становилась все слабее и слабее, люди выздоравливали, возвращались к нормальной жизни, забывали как страшный сон онкологическую больницу. Не узнавали Татьяну, встретив на улице, не здоровались.
Петя вошел к ней в кабинет, молча уставился, словно ждал, что Таня первой заговорит.
— Я вас слушаю, — сказала она.
— По поводу больной Журавлевой. Ирина уговаривает меня провести операцию, но по документам ведущим хирургом будете вы.
— Опять она лезет не в свои дела! — в сердцах проговорила Таня.
— Вот это точно! — подхватил Сомов. — Ваша фаворитка, конечно, человек незаменимый, но интриганка, каких поискать. Хлебом не корми, дай посплетничать.
— Не преувеличивайте вреда от ее, как вы говорите, сплетен. Про то, как протекают ваши с Люсей ночные дежурства, кроме меня, никто не знает. Ирина запретила сестричкам рот открывать.
Петя покраснел. Его жена работала в этой же больнице, в лаборатории. Она была очень милой, приветливой женщиной. Ординаторша Люся, по мнению персонала отделения, в подметки не годилась Петиной жене.
— Так что с Журавлевой? — ушел от скользкой темы Сомов. — Вы действительно не хотите ее оперировать?
— Не могу.
— Почему?
— Давайте не будем обсуждать мои мотивы.
— Журавлева — крутая тетка. В палате цветов как у прима-балерины. Татьяна Владимировна, я бы понял обратную ситуацию: вы оперируете, а по документам я прохожу.
Так уже бывало. Несколько раз Петя устраивал в отделение лично ему нужных пациентов. Дядьку с раком щитовидной железы и женщину с доброкачественной опухолью. Дядька был главой строительной фирмы, за смешную цену отгрохавшей Пете дачу. А женщина — сестрой тещи, с которой Петя был на штыках. Оперировала Таня. Больные думали — Сомов. После операции теща «рассмотрела» в Пете благородные черты, и его семейная жизнь потекла гораздо спокойнее.
— А ты бы… вы бы… — мялась Таня, — могли бы на это пойти?
— Запросто!
— Правда? — обрадовалась Таня. — У мышки появилась лазейка.
— У какой мышки? — не понял Сомов.
— Не важно. Петя! Не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность!
— Татьяна Владимировна, простое дело, а вы чуть на стуле не подпрыгнули от радости. Кто все-таки Журавлева?
— Для вас — очередная пациентка. И давайте ее…
— Отправим домой до понедельника, — подхватил мысль Петя.
Это была практика, заведенная Таней. Больной поступал в отделение, за два дня проходил необходимые обследования и сдавал анализы. Неделя томления до операции, в обстановке, далекой от санаторной, на человека, который чувствует себя совершенно здоровым, действовала угнетающе. Гораздо полезнее провести несколько дней в кругу семьи. В случае с Журавлевой и для Татьяны будет выгода. Даже не сталкиваясь в коридоре, пропуская палату Журавлевой во время обхода, Таня постоянно чувствовала ее присутствие. Будто Журавлева была источником губительной радиации, а Таня страдала лучевой болезнью.
Она набрала номер домашнего телефона, попросила маму дать трубку сыну:
— Игоряша! А не рвануть ли нам сегодня в зоопарк?
— Ур-ра! — завопил сын. — Мы с мамой идем в зоопарк! — радостно известил он бабушку и дедушку.
— Таня! — взяла трубку мама. — Шестой час, когда ты приедешь, будет семь, зоопарк работает до семи.