Битва за Британию - Владислав Викторович Колмаков

этому безбашенному англичанину. Который смог! Свою награду на мой взгляд он заслужил полностью. Парень дрался на самой передовой, реально рисковал жизнью и здоровьем. Это вам не какой-нибудь толстопузый генерал или маршал, который просидит всю битву в комфортабельном штабе и потом получит на грудь кучу наград.

Ну, а мне мой «Крест Виктории» вручили за пятьдесят немецких самолетов, сбитых в небе над Британией. Вообще-то, к этому моменту я уже имею не пятьдесят сбитых здесь «джерри», а пятьдесят пять. Но это так. Частности. Короче говоря, я тут взял не одним суперподвигом, а количеством сбитых нацистов. Ведь пока еще ни один летчик Королевских ВВС меня не догнал в этом соревновании. Пока я среди них лучший. Что тут же под прицелом множества фотокамер подтвердил премьер-министр Великобритании. Уинстон Черчилль тоже здесь находился. Этот толстяк с добродушной улыбкой и расчетливым взглядом поздравил меня с награждение столь высокой наградой. Пожал мне руку. Что тут же запечатлели многочисленные фотографы и одинокий кинооператор. А потом ошарашил всех еще одной сенсацией. Оказывается, по просьбе английского правительства парламент Британской Империи решил официально признать все мои прежние достижения. То есть все мои воздушные победы англичане признали. Даже те сорок четыре самолета, сбитых мною на службе в советских военно-воздушных силах. Вот так вот! Шок — это по нашему!

— Отныне Британия имеет в своих рядах самого выдающегося воздушного аса всех времен и народов, сбившего аж девяносто семь самолетов немецких и итальянских фашистов! На данный момент — это самое выдающееся достижение в мире! У наших врагов никого подобного нет! И не будет! — начал громко и пафосно вещать перед журналистами Черчилль.

А я слушал его и офигевал потихоньку. Вот, что значит политик с большой буквы. Говоря о моих победах, он очень технично умудряется приписывать их себе в заслугу. Этот шустрый толстяк грамотно так пиарил сейчас не меня, а себя любимого. Расписывая перед журналистами, что без него Великобритания бы могла упустить такого замечательного пилота. И так далее. И тому подобное. Короче говоря, голосуйте за меня. Я лучший. Вот и весь смысл этой пафосной и долгой речи британского премьер-министра. Впрочем, мне эти его политические игры по барабану. Я стою в сторонке и скромно молчу. Даже не стал поправлять Черчилля, что на сегодняшний момент я уже успел сбить не девяносто семь, а девяносто девять вражеских самолетов. И то, что не все сбитые мною ранее самолеты были немецкими и итальянскими. Это я тоже говорить не стал. Хотят англичане считать, что я сбивал только немцев и итальянцев. Пускай считают.

Я не против. Мне же эта инициатива британского парламента и правительства только на руку. Теперь уже никто в мире не сможет оспорить мои достижения. И мне приятно это осознавать. И не потому, что я такой тщеславный тип, который обожает все эти блестящие награды и звания. Вовсе нет. Просто теперь у меня появилась железобетонная репутация лучшего воздушного аса. Если раньше в этом кто-то сомневался. То теперь уже они не смогут это делать в открытую. Англичане для всего цивилизованного мира являются авторитетами. И их мнение многого значит. А мне это очень сильно поможет устроить свою дальнейшую жизнь в этом мире. Теперь же я ни какой-то там беглый и подозрительный коммунист. Сейчас я стал очень знаменитым человеком. Публичной фигурой, которую все уважают. И к чьему мнению начнут прислушиваться. А значит, тронуть меня и мою семью здесь на Западе никто не посмеет. Да и в СССР сто раз подумают, прежде чем устроить против меня и моей жены какую-нибудь пакость. Это моя страховка от глупых и злых людей, наделенных властью.

А потом мы уже традиционно поболтали с королем. Жора под номером шесть тоже сфоткался со мной для газет, а затем мы отошли в сторону. Его дочурка Елизавета крутилась тут же рядом и с восхищением поглядывала на мою награду. Под это дело Георг Шестой поведал мне одну смешную по его мнению подробность. Оказывается, «Крест Виктории» изготавливался из бронзы русских пушек, которые англичане захватили в Севастополе во время Крымской войны 1854 года. Вот такие пироги с котятами. Меня русского награждают крестом, отлитом из русских пушек. Смешно? Но только не мне. Я над этой шуткой смеяться не стал. А король это быстро понял. И очень ловко перевел разговор на другую тему. Мы с ним поговорили о воздушных боях, что сейчас кипели в небе над Британией. Я ему немного рассказал о своих новых подвигах. Приукрасил, конечно. На то они и есть охотничьи байки. На войну в небе я уже давно смотрю как на охоту. Смертельно-опасную охоту. Где охотник и добыча могут в одно мгновение поменяться местами.

А Елизавета терлась рядом с нами, развесив уши. Было невооруженным глазом видно, что ее вся эта авиационная тематика очень интересует. М-да! Эта девочка еще не потеряла своего восторженного идеализма. А летчиками она восхищается и не скрывает это. Хотя сейчас все девушки ими бредят. Летчик на планете Земля пока считается самой романтической и героической профессией. Это потом пилотов затмят космонавты. А пока мы купаемся в лучах славы и обожания со стороны общества. Летчик, да еще и истребитель — это круто вдвойне. Вот и будущая королева Великобритании попала под эту волну. Я для нее кумир. Живой пример героического летуна в полный рост. И кроме того, она может со мной теперь спокойно общаться. Ведь по придворному этикету принцессам нельзя говорить с незнакомыми людьми. А меня ей представили. И я уже знакомый, с которым и ее отец не брезгует общаться. И нет. Не надо на меня так восторженно смотреть. Ничего у нас с тобой, Ваше Высочество, не получится. Я женат. И своей жене изменять не хочу. Я ее люблю. Да, и не в моем вкусе эта юная Елизавета. Поэтому я с ней тоже общаюсь вежливо. Но границы не перехожу. Тем более, что здесь рядом ее папа стоит. Поэтому все эротические мечты юной принцессы останутся только мечтами. И мы будем с ней лишь друзьями. И не более того.

Кстати, тут особо наглые журналюги пытались у меня интервью взять. Но я кое-как отбился от них. И теперь вот прячусь, общаясь с королем и его дочей. Даже такие беспринципные твари как эти репортеры тоже имеют какое-то уважение к своему монарху. И к нему не лезут с глупыми вопросами как ко мне. Даже близко не подходят. И за это я сейчас Георгу Шестому