Третий путь - Владимир Гаврилов

Да, очень интересная взаимосвязь получается. Очень-очень интересная…

Сергей сомкнул свои ладони и положил их на затылок, взгляд его стал сосредоточенным, и в салоне машины повисла тишина.

Пейзаж по краям дороги становился все более невзрачным, машина проезжала через участок леса, который уничтожил пожар. В этом лесу стояли мертвые деревья и прервалась жизнь.

Сергей смотрел на мёртвый лес, в котором вскоре должна возродиться жизнь – и понимал, что так должно быть вновь и в России и на Украине, так должно быть и в Норвегии, так должно быть вскоре и в Европе…

Несмотря на все усилия товарища дьявола, человек должен вспомнить, что в его жилах течёт кровь, что его душу, его чашу знания омывает кровь – корень рода в ведении и познании. Так говорит древняя азбука, так говорит память предков, так говорит совесть, так говорит кровь.

Поэтому нормальная жизнь вскоре должна возродиться.

Ведь человек – творение Бога и в нём есть его частица - дух.

ГЛАВА 38. Кампучия.

Мурманская трасса отм.165 км, время в пути 5 часов 37 минут.

Виктор включил поворотник и повернул на заправку.

Через пять минут в бензобак было долито несколько десятков литров бензина, а в бачок омывателя стекол ушла канистра жидкости. Машина вышла на трассу и вновь начала добросовестно наматывать километры на счетчик спидометра.

– Серега, снова хочу спросить тебя.

– Валяй.

– Не отнекивайся, а расскажи, пожалуйста, как ты помнишь историю про Пол Пота и Кампучию?

– Что мне в тебе нравиться, так это еще и умение задать вопрос. Тут не отвертеться. Слушай, как я помню. Пол Пот был кхмером и после захвата власти в семидесятых годах двадцатого века стал строить свой социализм. Образованных людей, врачей, учителей и их родных согнали из городов в деревни в трудовые лагеря на перековку от проявлений буржуазной идеологии. В стране из семи миллионов населения кроме собственно кхмеров было несколько миллионов вьетнамцев, китайцев и прочих. Вот все эти прочие тоже были объявлены плохими и недобрыми. В ходе перековки было уничтожено около трех миллионов человек. В трудовых лагерях людей забивали мотыгами, чтобы не тратить пули. Мне запомнилось, что писали о четырнадцатилетнем мальчике-охраннике. Он мог подойти к взрослому мужчине и на глазах его жены и детей вспороть мужчине ножом живот, вырезать печень, подрумянить на костре и съесть. Пока мальчик кушал печень, враг у его ног в агонии умирал. У этого мальчика на личном счету было больше трехсот таких врагов. Вьетнам ввел войска и помог прекратить этот ужас. Когда всё кончилось, и был суд, то мальчика за малостью лет отпустили. А таких мальчиков и взрослых были десятки тысяч. Еще мне запомнилось, что у Пол Пота была красивая жена. Она получила образование в Париже и ей привозили из Парижа и наряды и духи. Потом она тихо сошла с ума. В Кампучии или Камбодже нет нефти, газа, урана и прочее, нет удобного стратегического расположения. Западу она была малоинтересна раньше, малоинтересна и сейчас. А еще в Кампучии в джунглях стоят древние храмы, потрясающей красоты и величия...

– Про жену ничего не слышал. Интересный и показательный штрих. Ты знаешь, я ровесник этого мальчика, и могу его встретить где-либо на улице, приехав обычным туристом в Кампучию.. Я расскажу сейчас тебе две истории, а потом поясню, почему спросил тебя про Кампучию. Задам несколько вопросов. Получу на них ответы. И только потом продолжим разговор про девочку и про то, люди мы сегодня или нет. Идет?

– Валяй.

ГЛАВА 39. Поездка в деревню.

Мурманская трасса отм.175 км, время в пути 5 часов 47 минут.

Виктор замолчал и сосредоточенно продолжал вести машину, изредка обгоняя редкие грузовики.

Виктор прикрыл глаза, потёр правой рукой лоб, и застыл на несколько мгновений. Затем приоткрыл глаза и заговорил:

- Серега, мы уже говорили, что истина очень часто скрыта в подробностях и в деталях. Детали важны, без них полная картина никогда не видна. Причем детали важно рассматривать под разным углом зрения…

Теперь ты меня послушай, я хочу рассказать первую историю о нашей стране через… сейчас… да, через тридцать лет после Великой Отечественной войны.

Тогда мне было четырнадцать лет, мы летом на 20 дней вместе с родителями поехали к родному дяде моей мамы – звал я его дядя Костя - в деревню. Это в Белоруссии, через 20-30 километров начинается Украина, и от какого-то районного центра, где нас встретил дядя Костя, мы очень долго ехали через лес по грунтовой дороге на грузовике. Я с батей сидел на лавке в кузове и громко орал, когда прямо на обочине примечал белые грибы. Машина останавливалась, я прыгал с кузова и срывал гриб, потом второй, третий. Молодой водитель смотрел на это и громко смеялся… Дядя Костя и матушка сидели в кабине, улыбались и ворчали, что надо ехать, не за грибами сюда приехали. Дом дяди Кости стоял на окраине деревни. По профессии он был ветеринар, жена его, тетя Шура, хлопотала дома по хозяйству. Детей у них не было, и они очень радушно нас встретили.

Вокруг деревни среди лесов лежали огромные поля, распаханные и засеянные. В самой деревне было больше трехсот домов, пересекающиеся под прямым углом улицы, большая школа и клуб, выложенные из силикатного кирпича. Где-то были МТС, магазин и медпункт, баня, большая ферма, но в тот край деревни я за ненадобностью ни разу не ходил. Каждый дом в деревне выходил на улицу парадным деревянным фасадом с 2-3 окнами и глухим, очень добротным забором, сколоченным из вековых досок. В этот забор врезались двухстворчатые ворота и калитка, запертая на щеколду. И это было более чем оправдано. По разбитой улице, среди огромных луж, не обращая внимания на трактора и стайки детишек, в свободном режиме как танки медленно шли свиньи по 150 килограммов. Они забредали на пустыри и пятаками разрывали ямы, поедали какие-то свои корни и траву. Лежали рядом друг с другом и лениво похрюкивали. Я увидел, как свинья решила почесаться о столб освещения - лампочка с абажуром тихонько раскачивалась. По улице с деловитым гоготом шастали стайки огромных гусей, гуляли индюки. За забором у дяди Кости был большой внутренний двор, слева был низкий длинный сарай, справа дом. Во дворе в пыли кудахтали, что-то разгребали и склевывали куры. Среди кур разгуливал красавец-петух. В сарае был устроен курятник, где на жердях-насестах в несколько ярусов спали ночью куры, стояли кормушки с зерном, поилка и на помосте лежало сено. Оттуда из укромных уголков каждый день тетя Шура собирала яйца. В середине сарая через тамбур можно было пройти в помещение к корове, а справа от тамбура жили две хрюши. Именно жили, сразу у входа под ногами лежал навоз и стояла кормушка, а дальше на помосте из досок - чистое сено и на нем лежаки. В сарае лежали и висели инструменты – косы, серпы, лопаты, топоры и пилы. Некоторым из них были уже сотни лет, на железе стояли клейма кузнецов, темные деревянные рукояти отсвечивали блеском от солнца, бьющего в узкое и затянутое паутиной стеклянное оконце. В доме было три комнаты, большая кухня с русской печью, добротная лестница вела на чердак. К дому как-то боком была пристроена веранда, которая вместе со штакетником и калиткой отделяла внутренний двор от огромного сада. Сразу за калиткой был летний душ, аккуратный и чистый туалет, компостная куча и стожок сена. В саду ровными рядами стояли кусты смородины, крыжовника, малины, между ними росла картошка, подсолнухи, овощи и цветы. Стояло пять ульев. Яблони, груши и сливы – без счета, разного возраста. На многих деревьях были привиты ветви разных сортов, а на одной из яблонь была ветвь с грушами. Это была вотчина дяди Кости, где он находился часами.

Каждый день летом в деревне начинался одинаково. Рано утром, часов в 6 утра тетя Шура вставала, растапливала печь, ставила варить картошку в огромных чугунах, доила корову, толкла картошку вместе с сечкой и кормила свиней. Часам к восьми открывались калитки во всех домах и коровы неторопливо выходили и чинно шествовали с пастухом за деревню на пастбище. Дальше свиньи, гуси, люди через открытые калитки расходились по своим делам. По традиции коров пасли пастухи, назначаемые поочередно от каждого из домов. В один из дней это был дядя Костя, с ним увязался и я. Стадо за деревней вошло в лесок и по многочисленным тропкам через километров 5 подошло к лугу. На краю луга было озерцо с песчаными берегами и рос огромный дуб. Коровы остановились и часа 2-3 лениво щипали траву и задумчиво пережевывали свою жвачку. Дядя Костя достал из холщевой сумки бутыли с молоком, вареные яйца, хлеб. Пообедали, а потом он рассказал историю о нашем общем предке. Дело было еще при царе, лет за 50 до революции. Родился он дворянином, у родителей было поместье и достаток. Влюбился он в красивую, но простого происхождения девушку. Влюбился взаимно. Но родители встали на дыбы. Короче, девушка утопилась. А предок прожил почти до 90 годов, но так бобылем и остался. Род наш через его брата дальше пошел. Дядя Костя, когда маленьким был, видел этого бобыля стариком. А мама мне потом, уже через много лет, его могилу показала… Вот такие истории слышал я на пастбище.