Повелитель соблазна - Николь Джордан

Каро охнула.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

– Удовлетворяю твое страстное желание чувственного блаженства.

За первой бусиной последовала вторая, утонувшая в скользких глубинах.

– Нет у меня никаких желаний, – солгала она.

– Будут. Обязательно. Даю тебе в этом слово.

Каро не могла отрицать правдивость его предсказания. Пульсация между ног становилась все сильнее. Воспламененная, теряющая голову, она и не думала сопротивляться. И когда Макс преспокойно протолкнул в ее лоно еще несколько бусин, она вздрогнула от шокирующего восторга.

– И как тебе это? – дерзко поинтересовался он.

Но она была слишком возбуждена, чтобы ответить. Чувствовала, как холодный металл постепенно согревается в теле, как внутренние мышцы беспомощно сжимаются вокруг серебряных шариков, заключенных в ней. Потом Макс мягко, безжалостно, медленно заставил ее вобрать еще несколько дюймов ожерелья, пока не достиг конца.

Каро пыталась оставаться неподвижной, ибо малейшее движение будоражило спрятанные шарики, но ничего не могла с собой поделать.

– Что я приказывал? – процедил Макс, когда ее бедра дернулись. – Ты должна повиноваться мне, иначе твое желание так и останется неудовлетворенным.

Каро, стиснув зубы, прислонилась к стене и оперлась на нее ладонями. Какое счастье, что ей есть за что держаться! Потому что Макс так же медленно стал вытаскивать нить, вытягивая по одной бусине.

Ее трясло от возбуждения. Каждая интимная ласка лишала разума.

– Ты вся горишь, верно? – издевался Макс. – Но я могу сделать так, что ты запылаешь.

Она уже пылала. Умопомрачительное возбуждение овладело ею, заставляя таять, слабеть, шататься на подгибающихся ногах.

– Ты кажешься расстроенной, ангел мой. Думаю, ты нуждаешься в утешении.

Каро на мгновение подумала, что он решил пожалеть ее. Но Макс подался вперед, и жар его дыхания опалил ее. Каро дрожала от дерзкой близости.

С бесконечной нежностью он провел языком по набухшей изюминке ее желания и вытащил очередную бусину.

Пытка была поистине сладостной. Медленное скольжение ожерелья по влажной чувствительной плоти. Ласки его губ, вбирающих набухший бутон. Неторопливое поглаживание языком. Ощущение было ошеломляющим.

Еще секунда – и она окончательно потеряла разум. Слишком слабая, чтобы устоять на ногах, Каро беспомощно схватилась за плечи Макса, продолжавшего ласкать ее губами и языком. Эти губы обожгли ее, когда еще одна бусина выскользнула наружу. Каро что-то несвязно бормотала, запустив пальцы в волнистую густоту его черных волос, подавшись вперед, чтобы встретить его жадный рот.

В голове не осталось ни единой мысли. Он играл на ней, как на музыкальном инструменте, точно зная, где коснуться, где надавить, чтобы заставить ее жаждать большего, умирать от желания. Язык продолжал обводить крошечный бугорок, а бусины все падали, падали…

Теряя сознание от накатывающего наслаждения, Каро выгнула шею.

– Ты готова взлететь в небеса, верно? Но она уже не могла ответить.

– Я спрашиваю, ты готова, милая?

Он снова поцеловал ее, продолжая сосать набухший измятый бутон.

– Судя по голосу, готова, и давно.

Она была готова. И больше не могла вынести кинжальных ударов наслаждения. Фонтаны огня летели с его губ в ее плоть, вызывая жалобные крики. Она взорвалась мгновение спустя, содрогаясь и извиваясь под его бурными ласками, и, окончательно ослабев, обмякла.

Но Макс и не думал ее отпускать. Он по-прежнему посасывал бугорок, где сосредоточились все ее желания, хотя она тряслась как в лихорадке, едва не ударяясь о стену. Высосал из ее плоти последнюю унцию страсти и вытянул последние шарики из потаенной пещерки…

И в этот момент новая волна экстаза сотрясла ее, настолько бурная и мощная, настолько долгая, что Каро закричала. И целую вечность не могла отдышаться. Не могла прийти в себя.

Все еще тяжело дыша, она взглянула на Макса. Его глаза свирепо сверкали, влажные губы изогнулись в довольной улыбке.

Он в последний раз прижался поцелуем к ее трепещущей плоти, прежде чем подняться. И к ее невероятному изумлению, повернулся и спокойно отошел, помахивая ожерельем.

Все еще ошеломленная, Каро наблюдала игру мускулов на его голой загорелой спине, размеренные движения упругих ягодиц…

Усевшись на край кровати, Макс неожиданно повесил ожерелье на свою вздыбленную плоть, откинулся назад, оперся на локти и стал ждать: голый, абсолютно мужественный, бесконечно чувственный.

– Теперь твоя очередь меня ублажать, – свысока объявил он. – Раздевайся. Я хочу видеть тебя голой.

Каро возмутил его надменный тон. Даже если он намеренно дразнит ее игрой в хозяина и невольницу, чтобы отвлечь, она не собирается изображать его рабыню.

– Я не стану повиноваться тебе.

– Еще как станешь!

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что хочешь ощутить меня в себе. И найдешь моего петушка куда более приятным, чем бездушное серебряное ожерелье.

Ничего не скажешь, тут он прав.

Но Каро все же не двинулась с места. Синие глаза зловеще потемнели.

– Я жду.

Каро мигом ослабела. И совершенно не важно, что она все еще не простила Макса. Что он прекрасно сознает, какую власть заполучил над ней. Сознает свое смертоносное обаяние, которым, как оружием, может легко разрушить ее оборону. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы ее сопротивление дрогнуло. Недаром его глаза так жарко горели, словно сжигая плоть, все еще прикрытую одеждой.

– Это так ты понимаешь истинную покорность? – требовательно спросил он. – Ты – моя рабыня. И твой долг – исполнять все прихоти господина.

Его высокомерие донельзя раздражало ее, и Каро едва не велела ему убираться ко всем чертям. Но в крови уже растекалось томительное желание, и сопротивляться не было сил. Откровенно говоря, Каро и не желала встретить рассвет, не познав напоследок страсти Макса. Хотя бы ненадолго притвориться, будто опасности не существует… Заставить его забыть все кошмары. Отринуть собственный страх неудачи.

Когда она стала медленно раздеваться, его губы искривились в довольной, но сардонической усмешке. Рад, что она капитулировала?

Каро стиснула зубы, молча клянясь отомстить.

И поэтому ее движения стали еще медленнее.

Одеяния упали на пол, но она оставила все свои ожерелья, понимая, как чувственно выглядят золото и серебро на ее обнаженной груди. Глаза Макса блеснули, но лицо оставалось бесстрастным.

– Подойди, – приказал он.

Она встала перед ним, многозначительно глядя вниз, на его восставшую плоть. Темный пульсирующий фаллос, восхитительно толстый и длинный, гордо покачивался в гнезде из темных завитков. Еще более эротичным было украшение: контраст изящных серебряных шариков и твердой мужской плоти только усилил голод, пожирающий ее внутренности.