Клятва, данная тьме - Елена Инспирати

– Ты говорила мне, что здесь зашивала порез, – Дэйв перешел на шепот, придвинулся ближе ко мне. – Где на самом деле?

– Не помню, – процедила я.

Он посмотрел на горло, убедился, что я не врала. Снова тяжело выдохнул и почесал затылок.

– Что с тобой делать? Провалы в памяти тоже не показатель здоровья, как и умение врать. Мы можем прямо сейчас начать поиски хорошего психотерапевта.

В светлом мире врачей такой специальности было крайне мало, так как в основном их помощь нужна была людям, пострадавшим от контакта с темными. А выживших после подобного, как рассказывали нам, можно было пересчитать по пальцам, поэтому профессия была не востребована.

– Сама этим займусь, как обещала. А ты не подставляйся из-за меня.

– Я озвучил то, что ты сама мне говорила. Нужно было выкручиваться.

– Спасибо.

Это было удивительно: у Дэйва с каждым днем становилось все больше и больше поводов, чтобы избавиться от меня, но он этого не делал. Он же светлый, он до последнего будет на стороне своей второй половинки. Симпатия к Амелии – это не повод рушить будущий брак. Пока он думает, что я не в себе из-за ночи, проведенной вне дома, он не будет заявлять на меня правительству.

Я постаралась успокоиться: оперлась о стену, запрокинула голову и посмотрела на включенную лампу на потолке. Не прошло и пяти секунд, как я почувствовала боль. Веки сомкнулись, глаза будто раздражались.

– Все нормально? – обратился Дэйв ко мне.

Любой источник света позволял светлым чувствовать себя комфортно. Мы без проблем могли смотреть на солнце, лампы, фонарики. Я попробовала еще раз, заставила себя терпеть, но в итоге опустила голову, глаза начали слезиться.

– Мне страшно, – прошептала я.

Можно прятать изменения, которые происходили со мной. Можно было бы пользоваться навыком врать, чтобы обезопасить себя и близких. Можно было бы пропускать мимо глаз и ушей заметные несовершенства системы, например симпатию Дэйва и Амелии. Но как можно было скрыть то, что теперь я боюсь яркого света?

Ноги и руки затряслись. Волна паники захлестывала с головой.

– Бедняжка. Врачей боится? – раздался голос какой-то бабушки со стороны Дэйва.

– Видимо, – ответил ей жених.

Хотела бы я, чтобы все ограничивалось этим.

– Вы пара?

– Да, скоро свадьба, – Дэйв стал разговаривать с ней, пока я продолжала хлюпать носом и тереть глаза. Плакала я уже не только из-за жжения и боли в глазах.

– Вы такие красивые, детки у вас будут замечательные.

– Спасибо, нам очень приятно.

– Успокой ее, пока она не разрыдалась. Деточка, – теперь обращались ко мне, – врач тебе ничего плохого не сделает.

– Я знаю, – сквозь зубы сказала я, прижимая документы и сумку к себе, пытаясь таким образом взять себя в руки.

– Такая грубая, – отметила бабушка. – Молодой человек, вам стоит уделять ей больше внимания.

– Если бы я знал, что ей поможет, давно бы сделал, – Дэйв наклонился к моему уху и прошептал: – Не перегибай палку. На тебя вся больница смотрит.

– Простите. – Я посмотрела в лицо со множеством морщин, с блестящими глазами и губами, растянутыми в добродушной улыбке. Незнакомая бабушка сидела рядом с женихом, в руках держала книжку и очки. – Я действительно боюсь.

– Все в порядке, дорогая, не извиняйся, – она переложила вещи в другую ладонь и свободную руку протянула мне, сжала мою кисть. – Тебя никто не обидит.

Пусть она уберет свои мерзкие пакли и перестанет нарушать наше личное пространство.

Какая она милая, чудесная!

– Конечно, – я неловко улыбнулась ей в ответ.

– С вами она такая любезная, а со мной колючая, – пожаловался Дэйв. Старушка рассмеялась, переключилась с меня на него.

– Она все равно тебя любит, – она похлопала его по плечу. – Ведь так?

Я правда должна отвечать? Бабушка смотрела на меня и ждала подтверждения своих слов. Спасибо ей, конечно, что она отвлекла меня от проблем со светом, но методы у нее так себе.

– Да, люблю, – мне даже не надо было отворачивать или прятать горло, ведь никакой реакции организма не последовало.

Дэйв прекрасно понимал, что я врала. Но он отреагировал так, как полагалось жениху: взял меня за руку, поцеловал в макушку. В итоге со стороны мы смотрелись безумно мило и даже красиво.

Наконец, из кабинета вышел тот же медбрат. Он нашел меня и позвал проследовать за ним.

– Возможно, записи вашего посещения не сохранились. Мы снимем швы и осмотрим вас.

До кабинета я шла за руку с женихом под восхищенными взглядами бабушки и ее подружек. Раз у посторонних людей мы вызывали такие положительные эмоции, то сомнений не оставалось, что хотя бы с виду из нас могла получиться отличная пара.

– Врача хотя бы не бойся. – Дэйв обняла меня, вроде даже искренне.

– Спасибо, снова.

В кабинете меня не донимали вопросами, хирург был очень вежлив и любезен. Ему пришлось заняться мной, раз записи якобы были утеряны, и мне повезло, что срочных пациентов у него не оказалось. Швы с бедной руки сняли довольно-таки быстро, поэтому я не заставила жениха долго ждать своего появления. Он сидел на прежнем месте, странно поглядывая на свет и потирая свой подбородок.

– Мы можем идти. – Наконец Дэйв перевел на меня взгляд.

– В чем же дело? – медленно проговорил он, вставая с места и не сводя с меня глаз.

– Хочу домой.

Я пошла прямиком к выходу, попутно отметившись в регистратуре, столкнувшись с идущими навстречу людьми, запнувшись об порог. На улицу я вышла потрепанная и растерянная. Жених все это время шел следом, не торопился и, когда он нагнал меня на стоянке, забрал из сжатых рук документы.

– Помнешь, и папка не спасет, – сказал он.

Дэйв все понял, я это точно знала. Свежий воздух не мог успокоить меня, а палящее на небе солнце добавляло тревожности. Решила, что не буду сомневаться в светлом, но продолжала избегать его, даже когда он просто пытался помочь мне сесть в машину.

– Ты опять соврала, – сказал Дэйв, когда мы сдвинулись с места. – Снова успешно.

– Так надо было.

Он хмыкнул.

– Ты правда не помнишь, где зашивала руку?

– Правда.

Он хмыкнул еще раз. Я же в который раз захотела на ходу выскочить из машины.

– Ты должна поговорить с правительством. Почему раньше не попыталась выяснить причину провалов в памяти?

– Я сама с этим разберусь, – говорила с опущенной головой и почти прижатым к груди подбородком.

– Ты боишься света! – он ударил по рулю и сумасшедшими глазами посмотрел на меня. Хоть бы как можно скорее загорелся зеленый. – Кто ты? Что ты из себя представляешь?

– Не повышай на