Антарктида ONLINE - Владимир Васильев

– Вообще-то я сочиняю только электронную музыку…

– До свидания.

– В смысле?

– В смысле: до свидания. Приезжайте, когда приобретете полезную специальность. Или вы готовы пойти в чернорабочие? Нет? Я почему-то так и думал.

– Э-э… Разве вашему балагану не нужен государственный гимн?

– Нужен. Только не балагану, а Свободной Антарктиде. Кроме того, государственные гимны исполняются не на синтезаторах. Как только напишете партитуру для оркестра – загляните к нам на огонек. Следующий!

Очередь, начинающаяся у двери Витькиного домика, извивалась питоном, хвост ее терялся в тумане. В очереди переругивались на нескольких языках, простуженно чихали и кляли неповоротливость службы иммиграции Свободной Антарктиды. Кляли зря – Жбаночкин работал быстро.

– Профессия?

– Инженер, специалист по строительству буровых платформ на шельфе.

Редкая добыча! Жбаночкин напрягался:

– Последнее место работы? Причины ухода? Семья есть? Чем вас привлекает Антарктида? Сколько надеетесь у нас заработать? Ах, дело не в этом? А в чем? Желаете стоять у истоков?

Уловив главное, Витька записывал для памяти в блокнот: «Честолюбец. Мечтает о месте в истории. Если вдобавок еще и терпелив – может принести пользу», после чего дружелюбно обращался к иммигранту:

– Вещи можете оставить здесь. Ступайте на склад, возьмете там разборный домик, один комплект. Вам его отбуксируют трактором куда надо. Гвозди и молоток – у Недобитько, с возвратом. Я кого-нибудь пришлю вам в помощь. Управитесь до темноты – вы наш, а не управитесь… – И Витька разводил руками. – Следующий!

Почти каждый из отвергнутых скандалил, крича, что мы-де гарантировали, что примем всех, всех без исключения! В ответ на эти наглые инсинуации Витька, по-змеиному улыбаясь, указывал пальцем на туман за окном:

– Да вот она, Антарктида-то! Целый континент! Мы ж не собаки на сене… Живите, ежели хотите, только не с нами, а подальше, за горизонтом. Что? Разве мы обещали, что обеспечим всех прибывших комфортными условиями проживания? Да что вы говорите! Прочтите внимательно наше обращение, только не здесь, а за дверью… Следующий!

Витька жаловался, что сам себе напоминает того петуха, что разгребает навозную кучу в поисках жемчужных зерен. С той разницей, что настоящему петуху неведома брезгливость.

Впрочем, не менее половины отвергнутых, облегчив

душу руганью и помыкавшись, соглашались временно заняться неквалифицированными работами. Многие из них, не выдержав, сбегали следующим самолетом, смачно плюнув напоследок на шестой континент, но многие оставались, увеличивая население Новорусской. Сами того не замечая, недели через три-четыре они становились антарктами.

– Следующий! Вы что умеете? Понял. «Могу копать, могу не копать», да? Возьмите у Недобитько лом, нам нужны новые выгребные ямы. Да, во льду. Вам покажут, где долбить. Битый лед надо собрать и отнести на укрепление ветрозащитной стены – сообразите сами, где лучше его пристроить. Следующий!..

Исключения делались только для полинезийцев, чьи острова занесло за Южный полярный круг. Еще на Конгрессе мы сочли себя обязанными принять их (полинезийцев, а не острова) безоговорочно и по мере возможностей обеспечить жильем. За наш счет.

Хороша задача! Не раз я просыпался ночью, узрев во сне кошмар: тысячные толпы канаков, штурмующие наши берега. Где бы мы раздобыли им жилье?

К великому счастью, островитяне за редкими исключениями не настолько хворали головой, чтобы гореть желанием жить среди айсбергов, которые растают лишь при их отдаленных потомках. Тех немногих, что все-таки прибывали к нам, мы худо-бедно обеспечивали – теснились сами, сколачивали из чего попало фантастические хибары, скрипели зубами, но держались. Теплолюбивые полинезийцы держались гораздо хуже – самые упорные из них, не впавшие в беспросветный ужас при виде вечных льдов и не отказавшиеся сойти на берег, как правило, оставались у нас до первой возможности смыться – куда угодно, лишь бы подальше. Были и исключения, но в количестве столь мизерном, что о нем не стоит и упоминать.

Было и еще одно пугало, пострашнее: предсказанное Тейлором нашествие китайцев. Но в первый месяц нашей независимости в Антарктиду переселилось всего лишь полтора десятка китайских семей, да и те разместились не у нас в Новорусской, а среди соплеменников. На всякий случай Жбаночкину было спущено указание: проявлять к китайцам (буде появятся) особую разборчивость.

Пусть остаются, если что-то умеют и хотят делать. И пусть катятся ко всем чертям, если заведут у нас обычную для хуацяо круговую поруку – мы не подряжались содержать убогих и ленивых! Чайнаантаркт – антаркт, а не китаец, запомнили?

Те же предосторожности в несколько меньшей степени относились к индусам и малайцам.

К жилищной проблеме добавилась продовольственная. Наши запасы, которых, как мы наивно предполагали, должно было хватить минимум на год, грозили иссякнуть к середине лета. Хорошо еще, что команда, посланная Шимашевичем за домиками, привела арестованный траулер, полный рыбы. Минтай и нототения пошли на холодный склад, а траулер под нашим контролем еще дважды ходил на промысел и возвращался с уловом, после чего был отпущен восвояси. (Не сомневаюсь, что браконьеры сейчас же вновь набили трюмы в наших водах, ну да черт с ними. Не с водами, а с браконьерами– за всеми не угонишься!)

А печки для обогрева, а самодельные плиты для кухонь, а посуда, а инструмент, а еще сотни и сотни разных мелочей?

Кто мог, работал в мастерских, кто не мог – на строительстве и благоустройстве, но хватало и бездельников. Непрухин орал и карал, да и я чувствовал, что моего самообладания надолго не хватит…

Я знаю, вы скажете, что все это скучные подробности. Однако попробуйте-ка представить себя на моем месте! «Сделай сам!»

Шимашевич в ответ на мои намеки и прямые вопросы – когда, мол, состоится обещанная конференция? – не мычал и не телился, а его телохранители буравили меня уголовными взглядами. «Антарктида online» то и дело передавала в эфир наши призывы к взаимовыгодному сотрудничеству на основе признания нашей суверенности. Старались и посвященные Свободной Антарктиде Интернет-сайты – их количество перевалило за два десятка. Самое удивительное, что далеко не во все из них мы вложили свои денежки. В ООН никак не могли договориться о новом статусе Антарктиды, а статус, сложившийся де-факто, не желал признавать никто. Серьезные бизнес-круги выжидали, когда можно будет безболезненно урвать свой кусок пирога.

Уходило драгоценное время. Чем попало, но больше спиртом, был отмечен месячный юбилей со дня провозглашения независимости. Ни одно государство, за исключением Республики Кирибати, переехавшей к Южному полюсу и вымерзающей, не выразило готовности признать нас, да и Кирибати, единожды издав писк, больше не высовывалось. А Шимашевич все не телился. Миновал март, начался апрель…»