Представитель - Алекс Орлов

– Я знаю, кто ты, – сказал она и улыбнулась. Свет от уличных фонарей проникал сквозь неплотные занавески, и на лице Мэнди отображались замысловатые узоры.

– Ты – Майк, – сказала Мэнди. – Прошлой ночью мы с тобой летали...

– Правильно, – с облегчением ответил Майк. Он боялся, что Мэнди спутает его с кем-нибудь еще – например, с Дьюком.

– Я хочу снова полететь с тобой, – прошептала Мэнди.

– Для этого тебе нужно... уколоться? – то ли напомнил, то ли спросил Майк.

– Я уже, – радостно призналась Мэнди и уселась на Майка верхом. По улице проехала машина с включенными фарами, и луч света упал на лицо Мэнди. Выражение ее глаз поразило и даже слегка испугало Майка.

Потом все пошло, как и прошлой ночью. Та же страсть и напор со стороны Мэнди и тот же, не менее страстный отклик Майка. Однако что-то давало ему силы защищаться и не падать так глубоко в пропасть блаженства, где он пребывал всю прошлую ночь.

Между тем в движениях Мэнди и даже в ее голосе появились какие-то заметные изменения, какая-то нечеловеческая первобытная мощь. В один из последних аккордов Майк выгнулся дугой, но вместо того чтобы исторгнуть стон, неожиданно для самого себя сказал громко и отчетливо:

– Мэнди, тебе нужно лечиться...

– О да-а, милый, мы будем лечиться – ты и я.

– Я говорю серьезно, Мэнди, ты не должна больше колоть себе эту дрянь.

– Это не дрянь, Майк, – прошептала Мэнди, нежно водя пальчиками по его груди. – Это мое лекарство... И ты знаешь, я должна принять еще, а то мне сегодня плохо летается. Или это ты стал тяжелым, как Дьюк?..

Мэнди захихикала и поднялась, чтобы взять еще одну ампулу.

Майк же отвернулся к стене и решил во что бы то ни стало заснуть. У него с утра было намечено много дел, а эта наркоманка пусть колется, сколько ей вздумается. И вспоминает всяких там дькжов.

Однако он плохо знал Мэнди, которая, вколов новую дозу, снова завелась сама и в мгновение ока увлекла за собой Майка. И снова завертелась буря страсти, подхлестывая уставшую плоть и настойчиво тормоша сонный разум.

Лишь под утро, когда наслаждение, вперемешку с кошмаром, наконец иссякло, Майк забылся тяжелым сном. Он устал так, что мог проспать сутки кряду, но Шило растолкал его, когда еще не было и восьми.

– Майк, проснись! Майк! – Шило настойчиво тряс парня за плечо, однако его голова болталась, как у мертвого. Он был жив, но у него не было сил выбраться из объятий сна.

В конце концов Шило бы вынужден призвать на помощь Гвинета.

– Вот это да! – воскликнул тот, зайдя в комнату.

– Не на нее смотри, – одернул товарища Шило. – Давай тормошить Майка, его нужно разбудить.

Гвинет притащил воду и плеснул ее в лицо Майку, однако тот даже не поморщился, и пришлось бить его по мокрым щекам. Лишь тогда он приоткрыл замутненные глаза и простонал что-то невнятное.

– Он что, тоже колол себе эту дрянь?

– Не думаю, – ответил Шило. – Просто эта сучка его замучила. Он не спал уже две ночи...

Майк пролепетал что-то еще, однако был все еще далек от осознания окружающего мира.

– Бери его, – приказал Шило. – Бери и неси под душ.

– Ага, – кивнул Гвинет и, сбросив с Майка одеяло, без труда подхватил его легкое тело.

Спустя несколько минут, под контрастными струями воды и под действием постоянных щипков и шлепков, Майк наконец проснулся и произнес вполне отчетливо:

– Не надо больше меня бить, я уже здесь...

Воду тотчас выключили, а Майка докрасна растерли полотенцем и так, в запеленутом виде, вынесли в комнату Гвинета и Шило.

Потом ему дали горячего чаю, и он полностью пришел в себя. Однако это выразилось в том, что он испуганно огляделся и спросил:

– А где Мэнди? Что с ней?

– О, парень, там все очень серьезно, – сказал Шило и сокрушенно покачал головой. – Но ведь ты все равно захочешь посмотреть.

И они втроем пошли в комнату, где жили юные любовники.

Старшие товарищи Майка были готовы к тому, что увидят, ему же самому поначалу показалось, что он еще спит, настолько нереальна и чудовищна была представшая перед ним картина.

Мэнди находилась возле стены. Она была обнажена и стояла на одной ноге, а вторую, неестественно подняв, словно приклеила к вертикальной поверхности – будто делала на этой стене шпагат. Длинные худые руки были плотно прижаты к той же стене, а вся Мэнди напоминала раздавленное насекомое, случайно залетевшее в дом.

Тем не менее ее глаза были открыты и смотрели куда-то в сторону совершенно безучастным, застывшим взглядом.

Майк с опаской приблизился к своей подружке и, взяв ее за плечо, потянул к себе, однако у него ничего не вышло – Мэнди даже не пошевелилась, застыв словно мертвая статуя. На ее виске еле заметно билась жилка, и это давало повод думать, что девушка еще жива.

– Нужно вызвать врача, – сказал Майк. – Гвинет, спустись вниз, пусть они вызовут врача.

– Конечно, Майк, – кивнул тот и быстро вышел.

Майк попятился, полотенце упало с его плеч. Обнаружив, что совсем не одет, он огляделся в поисках своих вещей. Шило помог ему, и Майк стал одеваться.

– Как же такое может случиться, а, Шило? – спросил он, медленно застегивая пуговицы.

– Никогда подобного не видел, – признался тот. – Но если посмотреть, сколько она вколола себе за эту ночь, то нужно удивляться, что она вообще жива.

Майк посмотрел на стол: на нем валялось не меньше дюжины пустых ампул. Словно стреляные гильзы, а пули от них прочно сидели в теле Мэнди.

– Наверное, стоит прикрыть ее чем-то, – забеспокоился Майк.

– Зачем? Врачи голых не боятся, – мрачно сказал Шило и, повернувшись, вышел, а Майк тяжело опустился на стул и уставился в пол. Он избегал смотреть на Мэнди.

Она по-прежнему не издавала ни звука и даже удивительным образом почти не выделялась на фоне стены.

Скоро под окном тоскливо просигналила сирена «скорой помощи», а еще через минуту в номер в сопровождении Гвинета поднялись санитары и врач.

Они хозяйским шагом прошли в комнату, и доктор, пожилой полный господин в очках с позолоченной оправой, даже присвистнул, увидев пациентку. Однако, вопреки опасениям Майка, он вовсе не удивился, а лишь огляделся и понимающе кивнул, заметив на столе пустые ампулы.

– Тэк-с, тэк-с, – сказал он, поднеся к глазам одну из ампул и посмотрев на нее поверх очков. – Все ясно. Кто будет оплачивать лечение?

– Я, – ответил Майк.

– Вы, молодой человек? – удивленно спросил врач. – Ну что же. Выводить ее из этого состоянии придется неделю, поэтому готовьте полторы тысячи кредитов.

– Это для нас не проблема, – уверенно заявил Майк. – Я могу заплатить вперед и наличными.

– Нет-нет, – отгородился руками доктор. – Только безналичные переводы по счету. У нас так принято. Ну а теперь всем, у кого слабая психика, лучше удалиться в другую комнату.

– Я лучше уйду, – тут же сказал Гвинет и выскользнул за дверь.

– А я останусь, – объявил Майк.

– Это ваша девушка? – задал ему вопрос врач.

– Да.

– Ну... как хотите, – пожал плечами доктор и кивнул санитарам, которые, оставив складные носилки, шагнули к распластанной на стене Мэнди.

В руках одного из них оказался устрашающего вида инструмент, и в следующую минуту санитар обошелся с Мэнди очень бесцеремонно.

– Что вы делаете?! – завопил шокированный Майк и попытался было остановить наглых медиков, однако стоявший сзади Шило схватил его за руку, понимая, что эти люди знают, что делают.

Девушку наконец оставили в покое, а доктор подошел к Майку и пояснил:

– Поэтому я и просил всех выйти – не каждый способен спокойно смотреть, как близкому человеку засовывают такую штуку в задний проход. Однако сейчас это единственная возможность ввести лекарство. Через десять минут ее мышечные ткани станут мягче, и мы сможем сделать нормальную инъекцию. А пока что эта бедняжка тверда, как камень.

– Но что с ней, сэр, я никогда о подобном не слышал, – не удержался Майк.

– Это финал болезни, одно из проявлений приема наркотиков N-типа. Наверное, она все время заговаривалась, ведь так?

– Да, – кивнул Майк и тяжело вздохнул. – Она все время говорила какие-то глупости...

– Вот-вот, тяжелая форма и полное выпадение из сознания. Эта девушка не помнит себя уже очень давно...

– А почему она такая твердая? – спросил Шило.

– Не знаю, – пожал плечами врач. – Наверное, вошла в какой-то образ. Может, ей кажется, что она кирпич в стенной кладке, вот поэтому ее от стены практически не оторвать, если не ввести лекарство.

Один из санитаров шагнул к Мэнди и, дотронувшись до ее руки, сказал:

– Она уже готова, док. Можно колоть...

– Что ж, отлично, – кивнул доктор и извлек из своего вместительного чемоданчика пистолетный шприц. Загнав в него баллончик с соответствующим лекарством, он подошел к пациенте и, еще раз проверив мягкость ее тканей, начал делать инъекции, больше похожие на стрельбу в упор.

Майк отвернулся, а Шило сжал его плечо.