Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Уильям Манчестер

В письме содержалась новейшая информация о налете люфтваффе, о котором военному кабинету стало известно за несколько дней. Информация основывалась на сведениях, добытых у взятых в плен немецких летчиков и подтвержденных расшифровками «Ультра». Немцы, педантичные во всем, включая кодовые названия, окрестили операцию Mondscheinsonate («Лунная соната»). Пока британцам не было точно известно, где и когда будет совершено нападение, хотя во время допросов пленные летчики называли в качестве целей Лондон и Бирминген. В министерстве авиации считали, что, скорее всего, немцы начнут операцию где-то между 15 и 20 ноября – самый пик полнолуния. Письмо, которое Мартин вручил Черчиллю, содержало последнюю оценку места и времени, сделанную министерством авиации: Лондон, этой ночью[551].

К тому времени волшебники из министерства авиации, разобравшись с немецким лучом, наводящим на цель (система Knickebein), столкнулись с новым, намного более сложным немецким навигационным лучом, обеспечивающим точность ночного бомбометания, о которой Королевские военно-воздушные силы могли только мечтать. Система, получившая кодовое название X-Great («X-аппарат»), состояла из нескольких лучей Лоренца, один из которых был основным лучом радионаведения, а другие, излучаемые поперек основного луча, пересекали его над местами, отмеченными на навигационных картах, что давало летчику возможность определить свое точное местоположение. Эта система была объединена с «таймером», который автоматически сбрасывал бомбы в месте пересечения основного и вторичного лучей. Самолеты сбрасывали на цель бомбы с исключительной для того времени точностью в условиях плохой видимости и в ночное время. Но если что-то шло не так, то бомбы, предназначавшиеся для промышленных и военных объектов, поражали больницы, школы, жилые дома, церкви и убежища. В случае безупречного функционирования система причиняла ущерб производству Великобритании, в противном случае – подрывала моральный дух.

Сложность и дороговизна радионавигационной аппаратуры не позволили оснастить ею весь немецкий воздушный флот; этой системой оснастили самолеты Kampfgruppe 100 (100-я бомбардировочная группа). Kampfgruppe 100, сбрасывая зажигательные боеприпасы точно на цели, стала глазами следующих за ней эскадрилий люфтваффе. В 1940 году, узнав, что Германия может бомбить в ночное время, практически в любую погоду, в лунную и безлунную ночь, британские летчики-истребители, летавшие вслепую после захода солнца, впали в уныние. Зенитные орудия, грохот которых действовал успокаивающе на мирных жителей, не причиняли особого беспокойства немцам – потери Геринга в ночное время составляли менее 10 процентов. После наступления темноты защита Великобритании оставляла желать лучшего. Позже Черчилль вспоминал, что для него одним из самых черных дней за всю войну был день, когда он осознал роль немецкого луча. Он назвал его «невидимым прожектором». Спустя несколько лет он сделает попытку принизить его важность: «Немецкие летчики следовали за лучом, как германский народ следовал за фюрером. У них просто не было ничего другого, за чем они могли бы следовать». Но в 1940 году не удалось избежать ни луча, ни Гитлера. Свет извращенной науки сиял над Лондоном, над всей Англией[552].

И неспециалисты, и лидеры считали навигационные лучи, используемые с такой целью и приводящие к такому потрясающему эффекту, футуристическими темными силами, воздушными проводниками смерти, невероятно жестокими и губительными. Британский правящий класс состоял в основном из викторианцев, которые к тому времени, когда Маркони передал первые радиосигналы через океан, уже закончили университеты. Черчиллю было 29 лет, когда братья Райт совершили первый полет. Для британцев электрификация была сравнительно новой роскошью, центральное отопление пока оставалось мечтой, а все связанное с полетами – тайной. Радио поражало не содержанием передач, а тем, что человеческие голоса удивительным образом передавались по воздуху. «Я не перестаю удивляться, слушая голос человека из Вашингтона, словно он находится рядом, в моей комнате», – написал Гарольд Николсон, прослушав выступление Рузвельта. Люфтваффе заменили удивление страхом[553].

«Специалисты» объяснили Молли Пэнтер-Доунес, что зенитные орудия, прожекторы и истребители решат проблему с немецкими ночными налетами. Одна из мер, предложенных специалистами, которая понравилась Черчиллю, заключалась в том, чтобы сбрасывать песок на немецкие самолеты, дабы засорить их двигатели. Идею не претворили в жизнь. Кое-кто из лондонских журналистов болтал, что найдено решение (не подлежащее разглашению) относительно ночных налетов. Не было ничего подобного. Реальное решение, когда оно будет найдено, написала Пэнтер-Доунес, развеет «мечту о некой уэллсовской или жюль-верновской машине, которая путем нажатия одной кнопки перехватит и собьет налетчиков»[554].

Решение на самом деле было просто фантастическим и действительно связанным с нажатием кнопки: в 1941 году «Бофайтеры» оборудовали поисково-прицельными радарами (AI Mk IV). К концу осени британцы уже успешно справлялись с немецкой системой X-Great. Но 14 ноября эффективное противодействие, названное Bromide, еще находилось в стадии разработки. В ночь первого полнолуния после осеннего равнодействия пострадает британский город, но это будет не Лондон[555].

Черчилль дочитал письмо, которое передал ему Мартин, когда подъехал к Гайд-парку. Премьер-министр, уверенный в том, что луч наведен на Лондон, приказал разворачиваться и возвращаться в подземный военный кабинет (бункер). Он отправил машинисток из «номера 10» в глубокие убежища в Доллис-Хилл. Джон Пек и Колвилл были отправлены в убежище на Даун-стрит, где они угощались икрой, старым бренди и гаванскими сигарами и крепко спали. Черчилль, меривший шагами подземные помещения в ожидании налета, проявлял нетерпение. Он поднялся на крышу министерства авиации, чтобы не пропустить момент появления немецких самолетов[556].

Но самолеты так и не появились. Они направлялись к Ковентри, где разворачивалась операция «Лунная соната». Более четырехсот бомбардировщиков «Хейнкель-111», возглавляемые тринадцатью самолетами наведения из 100-й авиагруппы, взяли курс на центральные графства Великобритании. За более чем десять часов непрерывной бомбардировки на город было сброшено более 600 тонн зажигательных и фугасных бомб и парашютных мин. Немцы потеряли только один самолет, то ли из-за непредвиденного случая или ошибки пилота, а может, благодаря удачному выстрелу зенитной батареи. Ранее много зенитных орудий из Ковентри переправили в Лондон. Когда немецкие бомбардировщики подлетали к Ковентри, командование истребительной авиации подняло в воздух сто «Харрикейнов», чтобы встретить противника. Они ни разу не попали в цель[557].

К утру Ковентри был разрушен. Полностью выведены из строя газоснабжение, водопровод и железная дорога. Пожарные, не в состоянии что-то сделать, просто стояли и смотрели, как пожары уничтожили почти 100 акров в центре города. Погибло более пятисот человек. Серьезно пострадали авиационные заводы, разбросанные Бивербруком в городе и за его пределами, хитрый план, который, однако, не сумел учесть новую логику люфтваффе: обеспечить уничтожение конкретного объекта, уничтожая все вокруг. Одним из первых был разрушен собор Святого Михаила. Пережившие налет люди, оставшись без воды, утоляли жажду виски и пивом. Гражданские власти, оглядев мрачную толпу, испугались бунта и ввели комендантский час. Они напрасно беспокоились: жители Ковентри были слишком травмированы, чтобы поднимать бунт. Когда в город приехал король Георг, многие горожане, после перенесенного потрясения, не признали в высоком незнакомце своего короля[558].

Берлин объявил, что Ковентри выбыл из войны, и пообещал, что в скором времени другие города будут подвергнуты разрушительной бомбардировке с воздуха. Однако машиностроительное производство Ковентри, разрушенное на две трети, было восстановлено в течение нескольких недель. Черчилль, как и немцы, ошибся в одном. Он сказал де Голлю, что кровавая бойня в Ковентри, несомненно, поднимет «волну негодования» среди американцев и приблизит их к войне. На самом деле трагедия в Ковентри довела американцев до слез, но не приблизила не то что к войне, а даже к подготовке к войне.

Вскоре после воздушного налета маршал авиации сэр Филип Жубер почувствовал непреодолимое желание заставить замолчать прессу, что решение относительно немецких ночных налетов почти найдено, словно руины Ковентри не разубедили оптимистов. В течение ноября и в декабре мощным ударам подверглись Бирмингем, Саутгемптон, Оксфорд и Кентербери. В некоторых случаях жертвы превысили жертвы Ковентри, но правительство не сообщало данные о потерях. Однако борьба не была односторонней; бомбардировка Берлина 14-го и 16-го числа привела к гибели более трехсот мирных жителей. Бомбардировщики достигали цели, как предсказывал Болдуин. Несколькими месяцами ранее Черчилль сказал Бивербруку, что единственный «верный путь к победе» – наступательные операции военно-воздушных сил. Он все еще верил в это. Но в конце 1940 года едва ли кого-то удовлетворяло состояние защитных мер против ночных налетчиков. Легкость, с какой огромное количество немецких бомбардировщиков долетают до целей, свидетельствует, сказал Черчилль, «о полном провале всех наших систем»[559].