Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен

невыносимо скучную, и своего напарника, который был ужасен.

Полицейский участок гудел как улей, люди там постоянно отвечали на телефонные звонки и ксерокопировали бумаги.

Ливая нигде не было видно, и я села сбоку от передней стойки. Несколько полицейских разглядывали меня, проходя мимо, – наверное, из-за отца.

Наконец Ливай вышел. Вслед за ним шел шериф Хемрик. Ливай вяло передал мне несколько бумаг:

– Ты должна подписать их, чтобы получить деньги.

Я чувствовала себя такой дрянью, пролистывая бланки документов, подписывая их и тем самым помогая врагу. Потому что на каждый дом, который мы с Ливаем проверим и очистим от мусора, приходилась одна семья, которая могла бы поддержать отца в его борьбе за спасение Эбердина. Я почти почувствовала облегчение, когда не смогла ответить на вопрос на третьем из бланков. Я подняла глаза и сказала:

– Я не знаю свой номер социального страхования.

Усмехаясь, Ливай посмотрел на своего отца, стоявшего, прислонившись к стойке:

– Ты слышал это, папа?

Но шериф Хемрик меня не слышал. Он разговаривал с женщиной, сидевшей за стоящим за стойкой письменным столом.

Тогда Ливай сказал уже громче:

– Кили тоже не знает свой номер социального страхования.

– Это не оправдание. Отправь по почте все бумаги, касающиеся твоего проживания в общежитии, завтра же, Ливай.

– Хорошо, хорошо. – Ливай толкнул дверь участка и начал спускаться по лестнице.

Я, отстав на несколько ступенек, следовала за ним.

– О чем это он?

– О делах, связанных с поступлением в колледж. Он боится, как бы мне не отказали в месте в общежитии для учебы на летних подготовительных курсах, если я не отправлю им какую-то медицинскую форму о состоянии здоровья, но так дела не делаются. А, ладно, забей.

Я пожала плечами:

– Итак? Сколько домов мы проверим сегодня?

– А что, ты хотела бы отправиться куда-то еще? – огрызнулся он.

– Честно говоря, да.

Ливай закинул голову назад:

– Ты всегда такая?

– Какая?

– Чертовски несносная!

Я разинула рот. Я никогда не слышала, чтобы Ливай ругался неприличными словами.

– Прости, – пробурчал парень.

– Не извиняйся. Это даже вроде как произвело на меня благоприятное впечатление, – усмехнулась я.

Ливай закатил глаза:

– Что ж, это говорит о многом.

* * *

Мы проверили в этот день семь домов, и только три из них смогли пометить знаком «Х». Но семьдесят долларов – это семьдесят долларов, и если я начинала думать об этой работе просто как о коммерческой сделке, то все проходило гораздо более безболезненно.

Ливай посмотрел на свой список:

– Думаю, этот последний дом мы пропустим.

Я встала за его спиной на цыпочки, пытаясь разглядеть дом, на который он показывал, – тот же самый адрес, куда мы, судя по всему, не пошли и в прошлый раз.

– Ты уверен? – спросила я, стараясь не слишком-то демонстрировать свое желание поскорее уйти, но мне реально хотелось как можно скорее очутиться у Морган.

Да и Ливай сегодня тоже не слишком налегал на работу. Не знаю, что было тому виной, его неожиданный разговор с отцом, от которого он ушел, или что-то другое, но он был не таким, как всегда: требовательным, памятливым и занудно-дотошным. Сегодня он действовал, как сомнамбула.

– Ага. Лучше пойдем домой, пока не ливануло, – предложил парень.

Мы закрыли входную дверь и нарисовали на стене красный значок «Х». Над нашими головами ударил раскат грома.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно, – сказала я.

Мы спустились на несколько ступенек с крыльца, и тут первые редкие капли уступили место сильнейшему ливню. Мы тут же укрылись в доме и встали около окон.

Из-за мглистого грозового неба в доме вдруг стало совсем темно, а включить свет мы не могли, потому что подача электричества была отключена.

– Не бойся. Это долго не продлится, – сказал Ливай.

– Понятно.

– И этот дождь будет недостаточно сильным, чтобы вызвать наводнение.

– Понятно.

– И если мы влипнем, мы всегда сможем позвонить моему отцу.

– Я не боюсь, Ливай, но ты начинаешь меня пугать.

– Извини.

Следующие несколько минут прошли в молчании.

А потом ни с того ни с сего Ливай сказал:

– Я видел твоего отца в новостях по телевизору и слышал, как он говорил о своем митинге. Он говорил как человек, совершенно уверенный в своих словах.

– Ему легко быть уверенным, потому что он прав. Власти профукали Эбердин, и теперь мы в полной заднице. А у отца, по крайней мере, есть мужество, чтобы это сказать.

Я ожидала, что Ливай начнет защищать своего отца или мэра, но он не стал этого делать. Вместо этого он сказал:

– Я прочел манифест твоего отца. В нем он высказывает несколько интересных соображений.

– С твоей стороны великодушно это признать. А твой отец его читал?

– Сомневаюсь. Он очень занят, Кили. Работает, можно сказать, круглые сутки.

Я вспомнила, как отец говорил, что мэр Аверсано, вероятно, что-то урвет в обмен на поддержку, которую он оказывает губернатору. Если он в деле, то и шериф Хемрик стопудово тоже. Я могла добыть то неопровержимое доказательство, которое так было нужно моему отцу. Доказательство, что губернатор Уорд дает откаты всем тем, кто помогает ему очистить Эбердин от жителей. И я спросила Ливая напрямик:

– Что твой отец от этого имеет?

Сначала Ливай смотрел на меня так, будто не понял вопроса.

– Ну, если все это пройдет по плану, он уже больше не будет шерифом. – И Ливай пожал плечами. – Он давно уже думал уехать из Эбердина. Особенно после того, как я поступлю в колледж.

– Ах, значит, это не имеет ничего общего с какой-нибудь непыльной должностью в каком-нибудь другом городе? Просто все так удобно совпало.

– Непыльная должность? Брось, Кили. Может быть, отец получит другую работу, но я об этом ничего не знаю. Я знаю одно – здесь он не останется. Ни у кого не будет такой возможности. Эбердину конец.

– Это мы еще посмотрим.

– Да, посмотрим.

Мы пробыли в доме еще довольно долго, оба глядя в свои телефоны. Потом дождь немного ослабел, и я думаю, ни один из нас не хотел ждать, когда он перестанет совсем. Так что я встала на подножки осей задних колес велосипеда Ливая и позволила ему довезти меня до дома Морган.

* * *

Морган и Элиза сидели на полу спальни, окруженные барахлом. Его было так много, что я с трудом открыла дверь.

Я и не знала, что стою с разинутым ртом, пока Морган меня не поддразнила:

– Успокойся, Кили. Я не пакую вещи.

Но что бы она там ни говорила, по мне, это было похоже на сбор и упаковку вещей. По