Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

– Охотно! А вы как, доктор Гус?

Профессор тоже согласился – в общем-то, обо всем уже договорились. В основном. Осталось дело за малым – исполнять.

Князь посмотрел в окно на злату Прагу. Все же он во многом сегодня признался, да почти во всем, кроме одного, самого, пожалуй, главного. Егор ни слова не сказал о финансовой экспансии Русии на центральноевропейские рынки, что уже велась тихой сапою через все того же Фуггера и ряд ганзейских банков. Русское серебро в Европу же хлынуло… а совсем скоро хлынет и золото Орды. Повоюем, что ж… Но пуще того – позвеним денежками. И вот тогда поглядим, кто тут у вас будет императором!

Известие об оскорбительном послании императора Сигизмунда очень быстро распространилось по всей Праге, упав на благодатную почву съехавшейся для встречи Гуса чешской шляхты. Рыцарей поддержали не только бюргеры, но и простые горожане, и крестьяне из близлежащих сел. Спонтанно начавшиеся погромы немецких лавок и монастырей переросли в настоящую вакханалию насилия, когда для многих уже стало не особенно важным – кого и за что громить, главное – громить, жечь, грабить!

По всему городу потянулись к небу дымы – то горели дворы немецких купцов. Кое-кого из них уже сбросили во Влтаву, по улицам рыскали разъяренные толпы – за немецкую речь немедленно били в морду!

В окнах ратуши отразились огни пожарищ, и собравшиеся на заседание совета ратманы напрасно ждали своего бургомистра. Он так и не явился… зато явились другие. Разметав стражу, мятежники ворвались в зал для заседаний, потрясая дубинами и топорами. Средь подлого люда, впрочем, оказалось и с полтора десятка рыцарей, выделявшихся вооружением и доспехами – их вел молодой пан с волосами, словно львиная грива, на его плаще золотом горела вышитая секира.

– А ну, кто тут немцы? – запрыгнув на стол, рыцарь выхватил меч и покрутил его над головою.

– Да выкинуть их всех в окно!

Господа ратманы поспешно попрятались под лавками и теперь горячо молили Господа и Святую Деву – сбежать-то опоздали, увы!

– Ну, я немец! – один из господ заседателей оказался куда как смелее других, да и выглядел покрепче – этакий здоровяк с широченными плечами. – Меня зовут Дитрих Майер, и если кому не нравится моя нация – прошу подходить, господа!

С этими словами детинушка схватил в руки скамейку и шваркнул ею о неосторожно приблизившихся панов с такой силой, что бедолаги в ужасе разбежались по углам.

– Что, не нравится?! – размахивая скамьей, издевательски захохотал немец. – Кажется, здесь кто-то собирался выкинуть кого-то в окно?

Мятежники несколько опешили. Кто-то из них тотчас же воззвал к рыцарям:

– Куда же вы смотрите, панове?! Пан Владислав из Прежмберка, а ну-ка, покажите, как может рубить вражьи головы ваш добрый меч!

Рыцарь с львиной гривой – пан Владислав, спрыгнув со стола на пол, побежал к распоясавшемуся ратману… И тот без всякого почтения швырнул в славного пана скамейку, тотчас же схватив еще одну!

Пан Владислав увернулся как-то неловко, ножки скамьи все же угодили ему по хребту, и разъяренный рыцарь бросился на обидчика, вращая мечом…

Ввуххх!!!

Встретившись с тяжелой скамьей, клинок едва не переломился пополам, и доблестному чешскому рыцарю пришлось приложить немало усилий, чтоб удержать в руках свое оружие. Дальше он уже действовал куда осторожнее – обернулся, махнул рукой:

– Эй, вы там! У кого арбалет?

Тем временем остальные ратманы, воодушевленные неожиданным успехом своего коллеги, попытались было под шумок скрыться – однако не тут-то было! Пришедшая в себя толпа горожан живенько преградила им путь, кинувшись в рукопашную схватку.

– Бей их, бей! Хватит, напились нашей кровушки, гниды!

– Ай-ай! Что вы делаете?! – в ужасе закричал герр Отто Штальке, когда мятежники подхватили его на руки и с радостным гомоном потащили к распахнутому окну. – Тут же высоко…

– И-и-и-и… р-раз!

– Ай-ай! Перестаньте!

– И-и-и-и… два!

– Я же разобьюсь…

– И-и-и – три!!! Оп-па!

– Не надо-о-о-о!!!

С жалобным и протяжным воплем выброшенный из окна ратуши герр Отто Штальке, описав кривую дугу, шмякнулся в проезжавшую мимо телегу с навозом. Повезло! Мог бы запросто расшибиться!

– Ого? – сидевший на козлах крестьянин обернулся, с удивлением глядя на ратмана. – Славно вы прыгаете, мой господин. Прямо как птица! Правда, ежели бы я здесь сейчас не проезжал…

– Я понимаю, – придя в себя, в ужасе округлил глаза герр Штальке. – Соскребали бы меня сейчас прямо с этой вот мостовой.

– А-а, так вы немец! – протянул возчик. – Тогда не говорите сейчас по-немецки – иначе нам обоим несдобровать. Не бойтесь, я вас вывезу за город… все ваши сбиваются на Кутну Гору, ну, до нее вы уж сами как-нибудь. Семья-то есть?

– Да, жена. И двое детишек, – ратман зашмыгал носом. – О, Пресвятая Дева, даже представить себе боюсь, что с ними!

– Что же они, без охраны?

– Бросьте – да кому надо-то? Нас самих наша охрана бросила – поразбежались стражнички, либо примкнули к мятежникам.

– Я сам мятежник! – горделиво приосанился возница. – Но вам помогу, не беспокойтесь. Думаю, это не дело, когда людей выбрасывают в окна. Ну и что с того, что немец? И среди немцев хорошие люди встречаются, как и среди чехов – гнусные твари. Так где, говорите, ваш дом?

– А вот сюда вот… по этой улице.

– Ага… вижу. Ярослав Гржимек меня зовут, – обернувшись, чех протянул ратману руку, и тот пожал ее с чувством самой искренней благодарности и надежды. – Я, знаете ли, торгую навозом. Неплохая бывает прибыль, особенно – по весне, да. Ого! Вы только гляньте, что делается-то!

Собравшаяся на углу толпа с увлечением громила винную лавку – терпкий аромат дорогого вина поплыл на всю улицу, смешиваясь с запахом навоза в несколько неожиданной вкусовой гамме.

– Бей немцев!!! Собакам – собачья смерть!

С криком и воплями пронеслась мимо телеги стая разгоряченных подростков, судя по рваной одежке, явно из «вечных подмастерьев» либо учеников. Один из них вдруг обернулся и помахал вознице рукой:

– Здорово, дядюшка Яр! Что, заимел, наконец, напарника?

– Заимел.

– А мы немцев бить побежали. Может, вы оба с нами?

– Не-е, навоз еще нужно продать.

– Ну, как хотите, ага!

Махнув рукой, парнишка побежал догонять свою стаю.

Сидя в седле, князь Егор с явным неудовольствием посматривал на весь царивший кругом разброд. Погромы и носящиеся по всему – от Градчан до Вышеграда – городу возбужденные, вооруженные кто во что горазд толпы не очень-то нравились и Гусу, правда, профессор тщательно скрывал свое недовольство.

– Поймите их, князь Георг, этот народ слишком долго был угнетенным.

– И вовсе не собираюсь понимать! –