Ничейный час (СИ) - Некрасова Наталия Владимировна

Когда мы пойдем назад… мы обязательно пойдем назад. Мы пройдем по крови. Там же убитые… Но мы вернемся. Мы выживем. Все получится.

Нельрун Полулицый сел перед Камнем, скрестив ноги и закрыв глаза, и из его груди медленно, гулко потянулась нота. Она не кончалась, шла обертонами, звенела, и постепенно в ее звук начал вплетаться голос ветра. Зрение Майвэ перетекло в магическое, и она начала быстро ловить нити силы, идущие из-под земли и из воздуха, и далекие нити воды, все приближающиеся. Не сильные, но ровные. Земля, вода и воздух отзывались.

Камень был небольшим, Деанта это знал. Всего лишь, чтобы встать. Так что не удивился — удивился цвету. Он знал, что Камень — красный, но что он настолько кровав, он все же не представлял.

Когда первые двое ойха наткнулись на клинки его отряда, Деанта шагнул на Камень, как шагают в ледяную глубокую воду с обрыва. И его голос, еще не утративший магической силы, которой напитали его накануне маги и бард, прогремел над площадью и дворцом Эльсеана:

— Я, Андеанта, сын короля Ианты и Анье Тианаль, пришел по обычаю встать на Камень и стать королем Дня!

И вот тут раздался крик Камня. Звука не было слышно. Его было видно. Было видно, как падают ойха и люди, зажимая уши и разевая рты, как бьются на мостовой упавшие, и из ушей и носа у них идет кровь. Удар воздуха, повинуясь призыву Майвэ и Науриньи, смел ближайших ойха и Юных. Майвэ отшвырнуло тоже — в обратную сторону. Удар о колонну арки был слишком сильным, шлем спас ее, но не защитил до конца. Она упала щекой на каменные плиты, мир медленно выцветал и исчезал перед ее глазами. Тела она не ощущала и не знала, убита она или просто упала. Сознание еще не погасло, но уже стало тяжелым, вялым и холодным.

Толпа, замеревшая на миг, снова протяжно ахнула, и хлынула вперед, разбиваясь опять на кровавые водовороты. Кто одолевает, было непонятно. Перед взором Майвэ мелькали ноги бегущих, где-то, как сквозь вату, слышались вопли и звон оружия, откуда-то ей в лицо плеснула кровь.

Деанта какое-то мгновение стоял в растерянности, и тут из-под камня ударил вверх столб воды. Вода застыла в воздухе и стекла, оставив перед камнем женскую фигуру. Текучую и прозрачную, и Майвэ, чуть приподнявшись на дрожащих руках, ахнула, вспомнив изображения на мозаике и фресках в родных Холмах.

Брат разбудил их! Он это сделал!

Вода потекла ручьями, смывая кровь, и ойха и Юные пытались уклониться от потоков и брызг. Но они не знали страха смерти, знали лишь приказ Айрима и рвались вперед, к ним, к Камню, убивать.

Слева возникла другая женская фигура. Она была прекрасна, румяная, смуглая, с пшеничными косами, в белом развевающемся платье, окруженная ароматом спелых, нагретых солнцем яблок. Из-под ее ног расползалась, пробиваясь по трещинам, по швам между камнями зеленая трава, оплетая ноги Юных, Детей, даже Белых, щупальца белых корней выползали из-под земли, разрывая кожу и вгрызаясь в мясо. Майвэ увидела, как двое ойха один за другим разлетелись кровавыми ошметками, но как же этих тварей было много! Они были само убийство, их было не остановить…

Деанта с криком кинулося в бой, как в воду.

Над головой Майвэ раздался громкий треск, словно раскат грома. Развернув грозовые крылья, над камнем возник Господин Ветра, ровно такой, каким она видела его на фресках и гобеленах. Порыв бешеного ветра отшвырнул от защитников Камня оставшихся ойха. Ненадолго. Но этого было достаточно, чтобы весы битвы качнулись в сторону Деанты.

Тэриньяльт бешеным смерчем шел по площади с двумя клинками, пробиваясь к Айриму, стоящему у белой стены, полубхватывавшей площадь. Айрим плакал, глядя на смерть своих Детей. Женщина в золотом обнимала его и плакала тоже. Кто-то закричал — вот он, убейте его!

Какая-то коротко стриженая женщина, стиснув зубы, бросила камень. Айрим пошатнулся, на плече его белого одеяния проступила кровь. Принцесса завизжала. Ее оттащили.

— За что вы убиваете меня? — крикнул Айрим. Сейчас его голос звучал громко, как магический голос Деанты. — Я дал вам кров! Еду! Воду! Все, что вы могли пожелать! Я люблю ваших детей! Я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Люди сгрудились над ним, их руки поднимались и падали, сначала чистые. Потом окровавленные. Когда Тэриньяльт добрался до него, лицо Айрима представляло собой кровавое месиво с еще живыми глазами.

— За…что…

Он умер. Принцесса рухнула на его тело с громким воем простой бабы, потерявшей мужа. Она рыдала, рвала волосы, билась головой о камни, но никто уже не смотрел на нее.

Майвэ услышала голос Деанты:

— Пейте эту воду, пейте! Те, кто со мной, пейте эту воду!

От Камня во все стороны, взламывая плиты, бежала трава, из-под земли лезли корни. Деанту трясло от изнеможения, и в то же время в нем бурлило непонятное, почти невыносимое ликование на грани боли, дикая радость, когда хочется прыгать без причины, смеяться, всех обнимать. Он запрокинул голову.

— Идите ко мне! Идите ко мне, люди мои! Я ваш король, я пришел все исправить! — голос его срывался от смеха.

Трава разбегалась, и тени с визгом на грани слышимости прядали прочь, как пиявки, уползали, истекали из людей. Некоторые падали наземь и уже не шевелились, другие в зверином ужасе бежали прочь, вопя и размахивая руками, застревая в арках площади, давя друг друга. Третьи падали на колени и плакали, а потом бежали к Камню, спасаясь в зеленом круге. А иные стояли на месте тупо, как куклы, которых перестали дергать за ниточки — так стояли с ничего не выражающими лицами Юные.

Айрим лежал на траве, и корни уже проросли сквозь него, стремительно оплетая грудь, руки, ноги, и он шевелился, подрагивал, будто жизнь еще была в нем, а толстая женщина выла, царапая ногтями лицо и колотясь головой о плиты. А потом она упала на Айрима и замерла. И корни медленно, почти ласково опутали ее грузное неподвижное тело.

Ойха метались по площади с копьями, но их было слишком мало, обезумевшая толпа топтала их и сносила прочь. А потом стало твориться что-то совсем непонятное, еще сильнее перепугавшее людей. Ойха, носившиеся по площади жуткими, нечеловеческими стремительными прыжками, один за другим лопались, как налитые темно-красной краской рыбьи пузыри. Шматки серой плоти прилипали к стенам, оползали в кровавой жиже наземь. Люди орали, когда их забрызгивало с ног до головы страшным месивом. Ойха метались, озирались, не понимая, откуда идет смерть, от которой спасения не было. Он не боялись смерти, они искали врага.

Майвэ стояла на коленях среди всего кровавой круговерти, с кружащейся головой. Она ничего не могла, все падало из рук. Она ждала удара копья, но вместо этого услышала свист и звон оружия, и, приподняв голову, увидела кого-то страшного, беловолосого, который был сама смерть. Он кружился и убивал, убивал, убивал всех, кто был рядом с ней. Ойха, Юных, всех, кто пытался приблизиться к ним. Майвэ улыбнулась. Голова ее кружилась, по виску ползла кровь.

Кто-то подхватил ее под руки. Адахья и Иште. Юэйра отолкнул налетевшего на них Юного и бросился в схватку. Как в детстве, в игре, когда надо было спрятаться на "островке", Иште тащила Майвэ к зеленому кругу травы. Она тащила и тащила ее, пока не упала на зеленый живой ковер.

— Сестричка, ты держись. Ты подожди, — суетливо шептала Иште. Майвэ не отвечала. Она была странно тяжелой. Но когда она соскользнула на траву, она вдруг села, словно резко проснулась среди ночи — в тело хлынула сила. Иште встать уже не могла. Она смотрела на принцессу снизу вверх, усталая, опустошенная и легкая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он все-таки стал королем, — прошептала Майвэ.

Она огляделась по сторонам. Адахья стоял над ними. Трава затягивала жирные потеки темно-красной крови — это все, что осталось от бывших на площади ойха. Тварей словно размазало. Она знала, чья это работа, и понимала, что Науринья, скорее всего, мертв. Она искала его взглядом, она заметила Тэриньяльта с окровавленным изогнутым мечом и ахнула от счастья, что он здесь и жив. Она видела Юэйру, видела Иште, Адахью, тяжело дышащего Эдеанну. Отряд собирался вокруг короля. Майвэ жадно пересчитывала их, осознавая, насколько эти люди стали ей дороги. Шанта и Эренна, оба в крови, но целые. Остальных видно не было. И Науриньи.