Чекистские фантазии - Олег Северюхин

Утром нас одели в одежды персидского типа, и повели на прием к царю Ираклию.

Встреча проходила не в тронном зале. По-простому. Царь встретил нас посредине своего кабинета и провел к софе, возле которой был накрыт стол. Разговор шел на персидском языке, и я выступал в роли переводчика.

Суть разговора была проста. Царь Ираклий рассказал, в каком положении находятся царства Картлинское и Кахетинское. Есть опасность, что скоро их не будет вообще, а будет великая Персия и один из ее вилайетов. Конец христианству на Кавказе. И опасность для южных границ России. Любое обращение к Турции превратит картлинцев в турок, к Персии — в персов. Только Россия оставляет все так, как есть.

Разговор о союзе с Россией идет давно, но каких-то видимых результатов нет. Момент настал критический. Официальное посольство уже в Петербурге, но вестей нет. Нужно, чтобы кто-то, кто побывал на той стороне, то есть в Иране и Турции, смог попасть на прием царице русской и все рассказать как есть. Неужели ей новые земли не нужны и новые народы, которые покорность ей изъявляют? Вы дворяне и к царице можете быть допущены, особенно Берсенев, как офицер и герой. Сделайте такое одолжение и выступите личными посланцами царя Ираклия.

Мы были не против. На Берсенева надеялся и я, что он тоже замолвит за меня словечко перед царицей. И, кроме того, лучше добираться до России с царским эскортом, чем в одиночку карабкаться по узким тропам, по которым через несколько лет пройдет Военно-Грузинская дорога.

Так в середине 1781 года мы выехали в Россию.

Глава 26. Екатерина

В конце сентября посольство наше прибыло в Петербург.

Как царское посольство, мы были приняты Остерманом (Толстым) Иваном Андреевичем, главноначальствующим над Коллегией иностранных дел, государственным канцлером.

Выслушав нас, он забрал наши бумаги — письмо царя Ираклия, рапорт поручика Береснева о том, как он попал в плен, как был спасен и выкуплен из плена шевалье д'Анси, мое прошение императрице о принятии меня в русскую службу в качестве военного специалиста по странам Востока и записи меня в Бархатную книгу дворянства российского.

— Очень рад видеть вас в Петербурге, — сказал нам канцлер Остерман, — ваши дела я доложу матушке императрице. О ее решении я вам сообщу. А пока отдыхайте. Так как вы приехали в составе посольства картлинского царя, то вам будет отведено казенное помещение для проживания и выданы соответствующие средства на содержание.

Ожидание приема у императрицы растянулось почти на месяц. Берсенев, как уже бывавший в Петербурге, был моим гидом по самым примечательным местам. Город чисто европейский, даже более европейский, потому что молодой. Всюду чувствовались руки выписанных из-за границы мастеров. Французский язык повсюду, как будто я никуда не уезжал из Франции, но русским языком я занимался усердно не менее двух часов в день, значительно утомляя моего товарища. Он и сам понимал, что императрице будет приятнее слышать мой русский язык с акцентом, чем безупречное французское произношение.

Наконец было объявлено время приема у императрицы. Берсеневу к этому времени сшили мундир его полка и шинель, а мне сшили очень приличный фрак и пальто. Берсенев уже отправил письма к своим родным о том, что он объявился, жив и здоров и дожидается приема у императрицы. Мне писать было некуда.

В Зимнем дворце нас провожал скороход. Навстречу нам шли два мальчика лет пяти в сопровождении высокой дамы. Скороход замедлил шаг, поклонился детям и шепнул нам: сын цесаревича Александр Павлович и его брат Константин.

На приеме у императрицы присутствовал Остерман и вице-президент Военной коллегии генерал-аншеф Салтыков Николай Иванович. Поговаривали, что они дальние родственники по материнской линии Толстых.

Берсенева императрица поздравила капитаном и наградила орденом Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом по реляции его командира, доложившего, что в результате стычки с крымчаками смертью храбрых пал поручик Берсенев.

— Долго жить будешь, капитан, — сказала Екатерина, подавая ему грамоту о производстве в чин и награждении орденом.

Затем все внимание сосредоточилось на мне.

— Докладывайте, шевалье, о том, что видели и самое главное о планах Турции и Ирана в отношении России и Кавказа и насколько опасно это для меня, — сказала императрица.

В двух словах я рассказал, с каким заданием и где я работал, и с какими должностными лицами в посещаемых странах мне приходилось встречаться.

Императрица слушала внимательно, изредка задавая вопросы.

Основной вывод, сделанный мною, состоял в том, что Запад, а особенно Англия, усиливает свое влияние на Востоке, стараясь всеми силами противодействовать российскому выходу и укреплению на Черном и Каспийском морях. Особо опасны турки, которых поддерживают французы и англичане, снабжая их оружием и направляя военных специалистов в турецкую армию.

Турция будет стремиться к укреплению своего влияния в Крыму и на Кавказе. Много перевербованных турками горцев ведут подрывную работу в кавказских ханствах, возбуждая население к поддержке Османской империи, как единственной защитнице против неверных, то есть русских. Поэтому и обстановка в кавказских ханствах нестабильная, усугубляемая интригами, дворцовыми переворотами, стремлением одного ханства превратить другое ханство в данника.

Персия занимает выжидательную политику. Если у турок наметится успех в исламизации Кавказа и превращении его в свой протекторат, то и Персия начнет экспансию в ханства в долине реки Аракс. Все будет зависеть от того, какую политику на Кавказе продемонстрирует Россия.

— Как не хочется мне брать на себя заботу о кавказских царях, но придется, — сказала Екатерина. — Было бы лучше, если бы они были самостоятельными, но были нашими союзниками. Но нет у России союзников. Как кого-то прижмет, так бегут за помощью в Россию. А как опасность минует, так сразу физиономии воротить начинают, мол, мы бы и сами справились. А все из-за того, что мы стараемся быть порядочными перед Европой, а Европа не считает себя быть порядочной перед Россией. Поэтому и России нужно делать то, что выгодно ей, не обращая внимания на то, что Европа о ней будет думать. Пусть Европа заботится о том, что Екатерина о ней подумает. О тебе, шевалье, отзывы хорошие. Знаю, что не ждут тебя во Франции, поэтому и жалую тебя капитаном гвардии, пойдешь по квартирмейстерской части по странам Востока и фамилию тебе я придумала русскую, имею такое право. Раз ты в северной столице, то и будешь прозываться Северниным, и дети твои будут потомственными дворянами Северниными, записанными в книгу дворянских родов. Служи честно России, капитан.