Северная граница - Феликс Крес

- Тем не менее бывают такие моменты, когда решение приходится принимать немедля. Бывают такие случаи, которые никогда больше не представятся. Быть может, господин, мы и держали меч у горла серебряных? Но, - он показал на зарево, - что случилось, то случилось... Если этот бог и в самом деле возродится и если он наделит разумом тех чудовищ, о которых...

- Если, - прервал его Амбеген. - Вот именно, господин, - если.

Он пожал плечами.

- Откуда такая уверенность, что произойдет именно это? - спросил он. Потому что так сказал Рават? Все его познания взяты из странных снов... В том, что сны эти правдивы, я не сомневаюсь, ведь через них он даже научился языку Серебряных Племен. Но нельзя забывать, господин: все объяснения исходят от врага. Ты вот взглянул на происходящее с другой стороны? Я - взглянул. Может быть, потому, что уже несколько дней постоянно ставлю себя на место вождя серебряных алерцев... Только представь: прямо сейчас сюда, к нам, является серебряный воин. - Амбеген показал на место рядом с собой, словно там действительно должен был стоять алерец. - И говорит: знаете, мне приснился ваш мир! А мы ему в ответ: отлично, славный воин, но у нас тут есть одна проблема: нас пожирают дикие бестии, и если вы нам не поможете, то придут твари много хуже и всех нас до единого съедят! О славный воин, разве тебе не будет жаль, когда нас всех съедят? Не дай же тому случиться!

Линез невольно рассмеялся, но тут же снова посерьезнел и покачал головой:

- В самом деле, господин, таким образом я не рассуждал... - Он задумался. - Действительно странно - открывать перед солдатом извечного врага свои самые слабые места. Мало того, еще и отпускать его обратно, чтобы он обо всем рассказал своим...

- Вот видишь, господин. Алерцы могли поверить в добрые намерения Равата, так же как и я мог бы поверить алерцу, который стоял бы здесь, разговаривая по-армектански. Но поверить, господин, не значит довериться! Не могло быть и речи о том, чтобы мы отправили назад такого воина, снабдив его подробными сведениями о том, как нас уничтожить. А если он шпион? Полагаю, ваше благородие, - подытожил Амбеген, - что серебряные использовали Равата как орудие. Он показал им, что обладает немалыми знаниями об их мире, знаниями, крайне для них опасными. Не в силах эти знания уничтожить (ибо откуда им знать, что среди нас нет других Раватов?), они кое-что ему объяснили, но только то, что могло бы обратить его знания им на пользу. И в критический момент отпустили его к нам. Понимаешь, ваше благородие?

Линез смотрел в темноту.

- Без труда. И, продолжая твой пример, скажу: если бы этот алерский воин, - он показал на место рядом с Амбегеном, - знал о каких-то внутренних врагах Империи, мы бы постарались убедить его в том, что враг этот несет угрозу и для Алера.

- А теперь, ваше благородие, попробуй в двух словах изложить все, что сказал Рават. Но говори о нас, об Армекте, а не об Алере и каменных богах... Ну?

Линез кивнул:

- Останутся одни предостережения и угрозы. Мол, если мы вынудим их сжечь дракона, то сюда придут целые орды золотых. А потом явится кое-что похуже, наделенное новым разумом. Тогда как все остальное...

- Все остальное - красивая сказка о несчастном кротком народце, который всего-навсего защищает родные селения. Ибо эти серебряные алерцы, ваше благородие, - мирный народ, который, сколь бы ни были велики его силы, никогда не будет для нас опасен, а значит, можно и нужно ему помочь... Я, господин, командовал сотнями людей, которых в любой момент могли вырезать всех до единого. Причем резали бы эти самые мирные алерцы. Я не мог позволить себе поверить в подобные бредни. Мне крайне жаль, что такой офицер, как Рават... Он приходит ко мне - и ничего, ни половинки, ни четверти дурного слова о серебряных. Сидит у них целую неделю и не нашел ничего достойного осуждения, о чем следовало бы предостеречь друга! Наоборот, оказывается, я, ваше благородие, явился туда обижать невинных... - В словах надсотника зазвучала неподдельная горечь.

Наступила долгая тишина.

- Ты слишком суров к нему, господин, - снова сказал армектанец. - Я с ним недавно разговаривал, - повторил он. - Он сидит с ранеными солдатами, словно хочет попросить у них прощения за их раны. Наверняка думает, что если бы он встал с ними, то многих из этих ран могло бы не быть... Когда берешь за руку умирающего парнишку, которому уже никогда не стрелять из лука, все великие слова быстро теряют всякий смысл... Мечты о союзе бесследно исчезли, ибо на самом деле это были лишь сны. Зато теперь есть трупы, валяющиеся на поле боя, и раненые на повозках, до них можно дотронуться, это реальность! И эта реальность говорит ему: тебя не было там, где в тебе так нуждались и где ты мог принести наибольшую пользу.

- Ну да, мог. Но не принес. Ты, господин, будешь меня упрекать за каждого, кто мог принести пользу, но не принес? Знаешь, сколько таких на свете?

- Ваше благородие, этот человек целых три месяца жил в двух разных мирах. А незадолго до этого он лично убедился в том, что договориться на самом деле можно. Это легко, если в переговорах заинтересованы обе стороны. И это произвело на него немалое впечатление, возможно, даже большее, чем он сам полагал. Кроме того... он мне ничего не сказал, но я знаю... Вся его жизнь неожиданно пошла прахом. Измученный своими снами, он перестал справляться с обязанностями командира и понимал это, а с другой стороны, ему некуда было уйти, некуда вернуться, - неожиданно пылко убеждал Линез. - Он - человек действия, а потому принялся лихорадочно искать себе новое место. И занял первое, оказавшееся в пределах досягаемости, а потом уже не хотел его терять, из-за чего готов был обманывать самого себя и закрывать глаза на то, что видели другие... Я, ваше благородие, - неожиданно доверительно сказал он, - прекрасно его понимаю, поскольку сам когда-то оказался в похожей ситуации. Я ведь не без причины оставил войско... Возможно, сегодня, господин, благодаря тебе я совершил то, чего не мог совершить много лет... Хочу тебя за это поблагодарить, но хочу также сказать: сегодня, сам того не зная, ты дал мне шанс искупить мою вину, и этот офицер тоже заслуживает подобного шанса.

Линез взволнованно замолчал.

Амбеген постоял немного, потом отошел на несколько шагов в сторону и посмотрел на далекое зарево.

- Идем, ваше благородие, - помолчав, сказал он. - Покажемся нашим подчиненным.

При виде командиров расположившиеся вокруг леска солдаты тут же поднимались на ноги. Ночь была столь же ясной, как и предыдущая; в свете звезд и луны были видны улыбки на лицах усталых, но довольных людей. Все уже поужинали, однако никто еще не спал; важнее отдыха было поделиться впечатлениями, поспорить о том, сколь велика одержанная ими победа. Линез и Амбеген ходили от отряда к отряду, прислушиваясь к беседам солдат, заговаривая с ними, расспрашивая о том о сем. Всем уже было хорошо известно, что означает большое зарево вдали, хотя, ясное дело, войско понятия не имело о том, что огонь этот неизбежно привлечет новые тысячи алерцев...