Инквизиция - Павел Блинников

Он кое-как растолкал его. Ребенок, как и сам Андре, не хотел просыпаться, но пришлось.

— С добрым утром, Андре, — сказал он, протирая глаза. — И с Новым Годом.

— И тебя также, Ваня. Только я попрошу тебя быстро одеться и собрать все самое необходимое. Завтракать мы не будем, на это нет времени.

— А что случилось?

— Мы летим в Ростов. По дорогое я все объясню. Давай, у нас есть всего два часа до самолета.

Ваня умылся по-быстрому, взял подарок Андре — больше брать нечего. Андре тоже пошел в ванну и, почистив зубы наспех, оделся в костюм, подаренный Ваней. Из старых вещей в сумку лег плащ — под ним легко спрятать меч или пистоли. Хотя оружия инквизитор оставил. По правилам пригласивший инквизитор должен обеспечить оружием приглашенного.

Они сели в такси и поехали в аэропорт. Андре опасался пробок, но когда едешь с колдуном, этого, обычно, не случается. Ваня даже не пользовался колдовской 'суперудачей', простой хватило, чтобы доехать вовремя. К тому же первого января машин попадалось мало. Приехав в аэропорт, Андре купил Ване билет и взял свой, заказанный Денисом. Они сразу пошли на посадку — багажа у них нет, сдавать ничего не надо. Если бы Андре летел один, наверняка опоздал бы — посадку уже объявили — но мальчику по-прежнему везло. Самолет заполнился наполовину, Андре попросил стюардессу пересесть на последние сидения, чтобы поговорить спокойно. От бортпроводницы несло легким перегаром, Андре подумал: как же хорошо, что на борту человек, управляющий удачей. Такая страховка в России, да еще и первого января, не лишняя.

Они уселись, Андре вкратце описал положение вещей. До сего момента возможность поговорить не представлялось.

— То есть, вы хотите сказать, что подставите того колдуна, чтобы спасти меня? — спросил Ваня, внимательно выслушав инквизитора.

— Примерно так. Хотя слово 'подставить' тут неуместно. Он убийца, маньяк, да еще и колдун. Его участь предрешена в любом случае. А вот тебя спасти он может. Хотя, признаюсь честно, шанс у нас невелик. И поэтому слушай меня внимательно и запоминай. Я хочу, чтобы ты не пользовался вероятностями во время всей поездки в Ростов.

— В смысле, не считывал формулы?

— Я не знаю, как ты это делаешь, да мне, собственно, это и все равно. Ты не должен делать того, что в Химках, это понятно? Если Денис почувствует, что ты колдун, а он обязательно почувствует, он сдаст нас со всеми потрохами. Так что никакого колдовства. Ни при каких обстоятельствах. Даже когда его нет рядом. И вообще, привыкай, что в будущем тебе нельзя колдовать.

— А почему?

— Потому что это плохо. Когда ты, как ты говоришь, считываешь формулы и цифры, по-настоящему ты воруешь удачу у других людей. Когда ты убил министра, ты заставил ему страшно не повезти. Так же произошло и с твоей бабушкой и с тем хулиганом. Но ты не должен этого больше делать. Понятно, Ваня? Прости, но если ты все же продолжишь колдовать, я тебя убью. Другого выбора у меня не будет.

— А почему ты должен убивать колдунов?

— Потому что я инквизитор. Потому что я разрушитель вероятностей, разрушитель удачи. Я не могу быть другим. Колдуны для меня, как кобры для мангуста. Естественный враг, и я не могу изменить себя.

— Но ведь это неправда.

— Это почему? — брови Андре взлетели вверх.

— Ведь вы не убили меня, Андре. Значит вы не мангуст. Ведь если я кобра, а это неоспоримо, так как я умею колдовать, а вы меня не убили и даже пытаетесь помочь, значит, вы не можете быть инквизитором. Это нелогично.

Андре заткнулся. Мальчик говорил дело. Инквизитор замолчал минут на пять, обдумывая это. Ваня терпеливо ждал ответа и наконец, не выдержал:

— Андре, если я обидел вас, простите…

— Ты не обидел меня, Ваня. Я просто не знаю, что тебе сказать. Ты прав, но я остаюсь инквизитором, а ты колдуном. Но я не могу убить тебя, и это неправильно, но это так. Все это необычно для меня и я не знаю, почему так происходит. Но это не отменяет того, что ты должен прекратить колдовать.

— Хорошо, я не буду.

— Вот и молодец.

Андре опять погрузился в мысли, мальчик открыл тетрадь, новенькая шариковая ручка принялась выводить цифры. Принесли еду, они позавтракали. Андре заказал бутылку вина, чтобы спутать мысли и не казаться Денису слишком свежим. Он и так не походил на инквизитора: в чистом костюме, с мытым телом и даже надушенный одеколоном. А инквизитор должен быть грязным, мрачным и немного пьяным. Андре решил, надо соответствовать хотя бы одному параметру.

Они поели, Андре обратил внимание на то, что делает Ваня. Тот что-то рисовал в тетради, писал цифры. Формулы не отличались сложностью, Андре легко в них разобрался, хотя в некоторых вместо чисел Ваня рисовал яблоки или точки.

— Что ты делаешь? — спросил Андре. Ваня посмотрел на него непонимающими глазами.

— Что, Андре?

— Я говорю, что ты делаешь? Вроде до школы еще далеко, да и формулы простоваты для твоего возраста.

— А мне нравятся простые формулы. В них что-то такое есть.

— Что?

— Ну, так сразу и не скажешь…

— А ты попробуй, — Андре действительно заинтересовался. До сих пор мальчик поражал уверенностью в себе, но вот впервые он растерян.

— Может вам покажется это глупым, но я думаю, математика неправильна.

— То есть?

— Ну, не то чтобы вся неправильная, но она вроде недоговаривает чего-то.

— Например?

— Да вот хотя бы ноль. Что такое ноль?

— Ну, ноль это ничего. Пустота.

— Но ведь в жизни так не бывает. Даже в космосе не бывает полного вакуума. Во вселенной везде всегда что-то есть.

— Но ведь это же математика, а не физика, — усмехнулся Андре. — Это наука теоретическая, а не практическая.

— А почему вы так думаете? По-моему, как раз наоборот, математика была придумана как сугубо практическая наука. Ну вот смотрите… — Ваня открыл чистый лист бумаги, расчертил надвое. Получилось две колонки, заголовком левой он написал 'правильно', а правой 'неправильно'. — Вот простое уравнение: два плюс два, равно четыре. Его запишем к правильным. Вот другое уравнение: два минус два, равно ноль. Его запишем к неправильным.

— Почему? — не понял Андре.

— Смотрите дальше. Вот как детям преподают, два яблока плюс два яблока, будет четыре яблока. — Ваня нарисовал формулу, где вместо цифр подставил яблоки. — Его запишем к правильным, потому что это верно и понятно. Но вот запишем два яблока минус два яблока. Это пишем к неправильным.

— Не понимаю.

— Ну вот у вас есть четыре яблока, да? Как можно отнять от двух яблок два других яблока? Вы можете взять два яблока из четырех, вы можете взять три, можете четыре, но отнять от двух другие два вы не можете.