Толлеус, искусник из Кордоса - Анджей Ясинский

Многоногое недоразумение не стало дожидаться, когда ворота откроются достаточно широко — еще не кончил звенеть и вибрировать воздух после удара в гонг, а каменная туша уже ринулась вперед. Навалившись на тяжелые створки, голем распахнул их, чуть не сорвав с петель, и грузно затопал вперед — под ожившие молоты, которые методично поднимались и с грохотом опускались, сотрясая землю. Как и предсказывал Маркус, чародей даже не подумал задержаться, чтобы улучить момент между взмахами. Его голем «бежал» во всю прыть, лишь покачиваясь под мощными ударами.

Из заварушки каменный истукан выбрался, потеряв пару запасных конечностей, да еще от туловища сверху откололся фрагмент размером с пару корабельных бочек, но, похоже, Тиция это нисколько не опечалило. В отличие от своих старших коллег, которые вели свои создания молча и даже слегка задумчиво, он активно переживал за свое детище и подбадривал себя выкриками.

До этой поры Толлеус смотрел исключительно на Змеиную трассу, но теперь с интересом следил за Черепахой, которую, по словам Маркуса, была скучна. Перед каменным истуканом раскинулся мирный зеленый бассейн, миновать который не было никакой возможности. Старик верил словам начальника «схватит — не вырвешься», поэтому искусник был уверен, что голем будет прыгать. Тиций имел другое мнение на этот счет. Или его каменный гигант попросту не умел прыгать. Как бы то ни было, громадина уверено полезла купаться. Напрочь игнорируя ступени, ведущие в глубину, голем, подняв тучу брызг, свалился в воду и, погрузившись по «пояс», побрел к противоположному берегу. Обещанные щупальца изредка появлялись над поверхностью бассейна, но основное действие явно разворачивалось в глубине. Гигант шел спокойно и неумолимо, но даже по иллюзии было понятно, чего это стоило его хозяину — лицо Тиция побагровело и заблестело от пота. Тем не менее, каменный исполин благополучно достиг противоположного берега и стал подниматься по лестнице. Тут, правда, возникла заминка: чем мельче становилось, тем с большим трудом брел голем. Может быть, чародей под конец обессилел, а может, водяное чудовище не хотело отпускать свою жертву и вцепилось в нее всеми своими ложноножками, но факт был налицо — после каждого шага своего творения, отвоеванного у гиблой трясины, Тиций стал брать двух-трехсекундную передышку. Трибуна замерла, с упоением вглядываясь в противоборство человека с живой преградой.

Толлеус перевел взгляд на чародея, лицо которого словно окаменело, как будто превратившись в часть своего голема. Мышцы ног поводыря стали ощутимо подрагивать. Наконец, он отбросил тщеславие и полностью слился со своим созданием, то есть как простой соискатель отборочного турнира стал показывать истукану пример, шагая с ним в унисон. Только, выпучив глаза, шел он не к финишу, а по направлению к гиганту, а тот, словно из зеркала, также послушно шагал ему навстречу.

— Его тварь из пруда не сцапает? — шепнул старик, наклонившись к уху Маркуса, но тот лишь дернул щекой, полностью поглощенный борьбой.

Зеленое чудовище не схватило чародея. Наверное, оно просто не заметило человека, ведь всю дорогу он был под прикрытием каменного исполина. Впрочем, когда голем поднялся на верхние ступеньки и оказался лишь по щиколотку в воде, стало заметно, что его ноги толстым слоем опутывает подрагивающая студенистая субстанция. Еще два шага, и голем оказался на берегу, встретившись со своим големщиком. По сути они столкнулись, и человек едва не упал, что неминуемо бы случилось, будь скорость их передвижения чуть выше. Мгновением раньше подводный монстр все-таки бросил свою добычу и заколыхался на мелководье, силясь уплыть в глубину. Толлеусу показалось, что повались Тиций на спину, его каменный гигант точно повторил бы это движение и навсегда канул в бассейне. Так что, можно сказать, големщику повезло.

Чародей тем временем пришел в себя и, тяжело дыша и слабо улыбаясь, помахал зрителям. Многотысячная толпа сейчас же взорвалась ликующими криками. Рукоплескали даже те, кто ставил на проигрыш этого участника. Искуснику даже показалось, что ожила вся трибуна, как будто не было двух других участников, как будто никто не наблюдал за их злоключениями.

Очнулся Маркус и прокомментировал ситуацию:

— Два года назад был такой же пруд, но Тиций тогда прошел его легко. Либо нынче он плохо тренировался, либо переборщил с массой голема. Еле вывел. Еще бы добавил килограмм сто камней, ей-ей лопнул бы от натуги.

Зрители быстро угомонились: до финиша еще далеко. Понимал это и чародей. Кое-как отдышавшись, он ринулся покорять трассу дальше.

Гигантская жаровня, а, по сути, каменная чаша с цепочкой круглых провалов в центре преграждала путь. Периодически из дыр вырывался язык голубого пламени. Присмотревшись, Толлеус приметил оплавленные камни у самой ямы, испускающие недобрый багровый свет. Когда старик пару часов назад обходил трассу, всего этого еще не было. Похоже, здесь уже нашел печальный конец чей-то голем, а может даже не один. «Откуда берется такая мощь? Сколько маны нужно — уму непостижимо!» — крутились мысли в голове искусника. А сразу за ними напирала идея об искусной кузнице.

Тиций не стал вычислять промежутки в неровном огненном цикле. Единственное, что он сделал прежде, чем пойти на штурм — это чуть-чуть сместил голема к краю, чтобы тот оказался подальше от наиболее опасного центра. Впрочем, прижаться к самой стене не давали крутые края чаши. Масса голема не позволяла ему бегать, но сейчас он явно шагал так быстро, как мог. Из земли, точно по заказу, появился огненный язык, лизнув каменный бок голема, но ничего не произошло. Толлеус удивленно покосился на Маркуса, но вопрос задать не успел: голубое пламя, словно почуяв добычу, взметнулось до небес, став нестерпимо белого цвета. Но голем уже уходил от опасного участка, оставив в жертву жаровне несколько запасных ног и унося на память тлеющий глубокий рубец через все тело.

Искусник сделал для себя интересный вывод: голубые язычки пламени — эффектная потеха для зрителей. Тратить уйму маны на настоящий Огонь каждый раз не резон. Поэтому он появляется лишь тогда, когда маленький язычок нащупает что-то. То есть у голема есть доля секунды, чтобы отскочить. Возможно даже, если разогнаться быстро-быстро, то можно пробежать через все огни и не поймать настоящий заряд, плавящий камни, точно воск.

Тиций, почти не сбавляя хода, повел голема дальше — на тропинку, с которой толстые бревна норовили столкнуть любого, кто попадется под удар. Тут каменный исполин показал себя блестяще: дубовые стволы в четыре-пять охватов отскакивали от гиганта, точно соломинки, не способные даже покачнуть его. Когда тропинка закончилась, чародей не удержался и снова помахал зрителям. Толлеус же грустно думал, что у его Паука, доберись он досюда, будут проблемы.

Зато препятствие в виде лесенки из пяти ступеней, каждая из которых была выше человеческого роста, неожиданно вызвала у Тиция сложности. Искусник считал ее одним из самых легких испытаний — Паук забрался бы на нее без проблем, едва сбавив скорость, но безрукому гиганту подниматься на нее оказалось архисложно. Прыгать по понятным причинам он не мог. Немалый вес — проклятие всех каменных големов, которые приготовились штурмовать Черепаху. Чародею на арене помог рост его творения. Как ни были высоки ступени, но истукан оказался выше раза в два, если не больше. Подойдя к краю ступени, он поворачивался к ней спиной и, мощно оттолкнувшись обеими ногами, пытался сделать кувырок назад. Иногда получалось, иногда нет — и тогда голем, кроша ровные плиты, с шумом катился вниз, чтобы начать все сначала. Тиций все же одолел преграду, но потерял уйму сил и времени. Было видно, что он изрядно вымотался. Он больше не бежал и не махал на потеху публике, а угрюмо шел по дорожке, стиснув зубы.

Наклонная поверхность, на которую предстояло взобраться голему, выглядела непреодолимой. Высота преграды была совсем небольшой — метров пять. Исполин был выше ее на пару метров, но наклон был слишком крут, чтобы удержать такую массу камня. Будь у горки твердое покрытие, ни один каменный голем не смог бы на нее взобраться. Шансов не было бы даже у тех, что с руками. Но устроители понимали это и подготовили обычный земляной склон вперемежку с камнями. Чародей был явно готов к штурму, поэтому с ходу принялся вытаптывать ступени. Причем тут в ход пошли запасные ноги. С неумолимостью молотов, пара до поры бесполезных конечностей стала долбить склон, делая углубления. Земля временами осыпалась, но Тиций справился с этой преградой гораздо быстрее, чем с лестницей.

Толлеус повернулся к Маркусу:

— А как остальные участники? На все готовое?

На этот раз посол ответил, оторвав взгляд от иллюзии:

— Поправят, как было. Даже чародейство не понадобится — выпустят полсотни рабочих с лопатами, и все.