Запретный атрибут - Денис Юрьевич Петриков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробежавшись по кривизне местных местоимений, старик заставил меня выпить следующую таблетку. Ещё через пять минут, когда очередь дошла до похожего на мел вещества, моя голова начала трещать по черепным стыкам, ведь я старательно в сказанное вникал и даже пытался что-то запоминать.
— В отличии от эльфийского языка, который есть язык фонетический, наш язык довольно однозначен. Лук растение — михерт, лук оружие — даран, луковица — цах, зелёный лук — эренцах, — увлечённо вещал Грин.
От «мела» начало крутить кишки, в носу отчего-то защипало.
— Пей, — наконец указал старик на принесённый Антоном бутылёк.
Произнеся это, он достал из-за пазухи небольшой футляр, из которого вытащил и проглотил зеленоватую таблетку.
— Стимулятор, — пояснил Грин. — Вот ты не ценишь, а мне, между прочим, шесть часов подряд с тобой работать придётся. В моём-то возрасте… — пожаловался он.
— Очень даже ценю, — оторвавшись от бутылька, запротестовал я.
Жидкость, которая в первый момент показалась безвкусной, но холодной, внезапно начала жечь пищевод ментоловой прохладой.
— Залей в бутылку немного воды, поболтай и выпей остатки, — наставлял меня старик. — Содержимое этой склянки равно моему полугодовому жалованью в былые времена. Одна печень единорога знаешь сколько стоит? А ведь её ещё ферментировать надо, — сетовал он.
— Слушай, а если эренцах это лук, то, что тогда значит цахгерет? — кое-что вспомнив, обратился я к старику.
— Хм, зависит от фразы, — затеребил бороду Грин.
— Полная фраза звучит как «Ерен таран ге цахтгерет», — поразив сам себя, выдал я.
— Это переводится как «Просыпайтесь, слезливые подонки», — перевёл Грин.
— Вот сволочь. Эту фразу в имперском подземелье постоянно один маг произносил, после того как люминесцентный кристалл заряжал. Слушай… — внезапно вспомнил я ещё одну запомнившуюся фразу.
Точнее ни хрена она не запомнившаяся, я её всего один раз слышал.
— Стоп, — беря в руки книгу, осадил меня Грин. — Давай по учебнику. Начнём с местоимений.
— Мы же их только что проходили, — возмутился я.
В моей памяти во всех мелочах всплыл недавний урок.
— Как видишь, зелье действует и сейчас нам важно не только узнать новое, но и повторить старое, — строго произнёс старик.
Как оказалось, на тот момент зелье лишь начинало действовать, ведь через полчаса я чувствовал себя Эйнштейном помноженным на Пуанкаре. Всё сказанное и прочитанное Грином казалось мне до смешного понятным и моментально запоминалось. В целом, я ощущал себя доктором наук, которого зачем-то заставляли учить таблицу умножения. Ну и что, что он её до этого не знал. Оно же настолько просто, что недостойно внимания моего могучего разума!
* * *
Проснувшись, я первым делом застонал. Как же, блин, плохо!
Жуткое похмелье, помноженное на три кило просроченных эклеров, рвало на части мой многострадальный организм. Особенно доставалось голове. Выпитый накануне этиловый спирт настойчиво пытался выдавить мозг из тела.
Стоп, я не пил никакого этилового спирта. Я вообще ничего не пил. Хотя нет, пил конечно.
Попытка открыть глаза увенчалась успехом лишь частично. Открылся почему-то только левый глаз.
И это было второй фатальной ошибкой, которую я совершил в своей жизни. Первая — выпить это чёртово зелье.
В левом ухе забарабанило в такт сердцебиения. Но это ладно, главная беда в том, что с каждым ударом чёртового гонга, некто принялся втыкать в мой мозг иголку.
Покажись сволочь! Поймаю, уши оторву!
Но ловить кого-либо не было сил. Да и не было никого рядом. Только я и один страдающий дикой интоксикацией неудачник.
Решив позвать на помощь Грина, я попытался крикнуть. Крик, увы, не удался, вылетело лишь его жалкое подобие.
В терзаемую негативными ощущениями голову пришла гениальная идея, что необходимо всего непросто закрыть открытый левый глаз. И я его закрыл!
Не знаю как это работает, но стоило закрыться левому глазу, как почему-то открылся правый. К первой втыкаемой в мозг иголке добавилась вторая.
Мысль о самоубийстве настойчиво постучалась в мою дверь минут через двадцать после описанной пытки. Где там мой пистолет?
Пытаясь хоть как-то отвлечься от негативных мыслей, я постарался припомнить что было вчера. Или сегодня? А может пару дней назад?
Если не изменяет память, на середине седьмого часа обучения моя гениальность резко пошла на спад. Заметив это, Грин заставил меня выпить заранее разведённые порошки. Приняв их, я почти сразу отключился. Скорее всего так и было задумано.
Ещё через двадцать минут страданий я был готов на всё, лишь бы прекратить творящийся со мной пипец. Но прекратить я конечно же ничего не мог. Максимум чего удалось добиться, так это закрыть правый глаз. Для этого, кстати, потребовалось отдать команду левому и так закрытому.
К моей несказанной радости, болезненные покалывания прекратились, пусть общее состояние не улучшилось не на йоту.
А вот далее произошло совершенно чудесное чудо.
Помучавшись примерно час, я настолько отчаялся, что попытался выкатиться из тела.
Выкатиться? Это не метафора. Дело в том, что в какой-то период своей послеуниверситетской жизни, я увлёкся осознанными сновидениями. Ну или как их ещё называют, выходами из тела. И была там такая техника, что в полудрёме надо было представить, что ты крутишься в кровати вокруг некой оси. А закрутившись, требовалось из неё выкатиться. Конечно же, никуда ты не выкатывался, однако, происходило нечто с точки зрения восприятия странное и удивительное.
И вот, совершенно внезапно, я из тела «выкатился», обнаружив себя стоявшим посреди небольшой спальной комнаты.
Удивления не возникло вовсе не потому, что я весь такой невозмутимый. Дело в другом. Вмиг пропали все негативные ощущения!
Интересно, это сон или не все принятые мной препараты были разрешёнными?
Потупив и оглядевшись, я обнаружил лежащего на кровати себя. Спящий «я» сопел, пыхтел и периодически постанывал. Человеку на кровати было плохо, а вот мне было хорошо!
Желая освоить новое состояние и заодно свалить подальше от страдающего куска плоти, я сделал шаг в сторону двери. План удался с перевыполнением. Заскользив словно приведение, моё «тело» влетело в стену, прошло сквозь неё, проскочило полутёмную гостиную и остановилось в другой комнате — точной копии моей. На кровати, раскинув руки, блаженно посапывал в бороду Грин.
В этот момент до меня дошло, что в помещении темно. И если в моей комнате имелся тусклый магический светильник, то здесь, как и в гостиной, не было света вообще.
И тем не менее, восприятие работало.
Решив проведать Элианору, я вылетел в гостиную, сориентировался и влетел в нужную дверь.
