Белая борьба на северо-западе России. Том 10 - Сергей Владимирович Волков

бригаде иногда ставились непосильные задачи: задачи давались согласно с числом штыков на бумаге, тогда как действительное их количество было втрое меньше.

Сейчас же после Пасхи Главнокомандующий генерал Лайдонер приказал сменить части 2-й бригады, находившиеся на Юрьевском фронте, эстонскими частями и всю бригаду перебросить на Нарву, где бригаде было обещано несколько дней отдыха, а затем весь корпус должен был сосредоточиться по реке Нарове. В конце апреля месяца бригада со штабом перешла в город Нарву. Штаб корпуса стал переходить в город Везенберг. Части 1-й Стрелковой бригады состояли к этому времени из Островского полка (командовал полковник Ананьин), Ревельского полка (полковник Ижевский125), партизанского отряда поручика Данилова, конного отряда полковника Бибикова и офицерской роты под командой подполковника Алексеева. Бригадой командовал полковник Георг126; расположена она была к югу от города Нарвы и занимала деревню Усть-Жердян-ку, Криуши, Омут, Скарятину Гору, Большое и Малое Загривье, Кондуши, Радовели и Заборовье. Южнее в деревнях Скамья и Сыренец стоял Балтийский полк127 со своим конным отрядом.

Явившись на станцию Вайвара к начальнику 1-й Эстонской дивизии генералу Теннисону, который принял меня очень любезно, я сговорился с ним, что 2-я бригада на первое время расположится на Кренгольской мануфактуре в городе Нарве, где отдохнет и приведет себя по возможности в порядок. Вид бригады был ужасный, несмотря на то что Талабский полк за последнее время в набегах немного приоделся. Всего приличнее выглядел конный полк Булак-Балаховича, Волынский же полк в смысле обмундирования представлял собою совершенно кошмарную картину.

Части 1-й Эстонской дивизии располагались по левому берегу реки Наровы и только перед городом Нарвой и перед Гунгербургом выступали вперед на две или три версты.

Отношение к русским в 1-й Эстонской дивизии было лучше, чем во 2-й дивизии, хотя за последнее время, после наших удачных боев, особенно после ухода финских добровольцев, и во 2-й дивизии отношение заметно улучшилось.

На Пасху в Ревель приехал представитель Америки капитан Гаде. Я познакомился с ним, и он произвел на меня хорошее впечатление. Проведя несколько дней в Ревеле, капитан Гаде приехал в Нарву, где смотрел наши и эстонские части. Увидев Волынский полк, он и сопровождавшие его американцы удивлялись и не хотели верить, что эти солдаты могли сражаться, и даже успешно; почти весь полк был без сапог и без шинелей. Когда же ему рассказали, что мы целую зиму сражались таким образом, то он заявил, что подобное явление невозможно ни в какой другой армии, и его удивлению не было границ. Эстонские части были одеты гораздо лучше наших: шинели и сапоги имели почти все. Осмотрев части, расположенные в Нарве, капитан Гаде, начальник Эстонской дивизии, я и начальник штаба корпуса полковник Крузенштерн поехали на моторном катере вверх по реке Нарове смотреть другие части корпуса и Балтийский полк. Здесь я впервые познакомился с частями 1-й бригады. Люди были одеты хорошо, лучше, чем во 2-й бригаде, особенно в отряде поручика Данилова, который захватил довольно много обмундирования у большевиков. Балтийский полк, которым командовал полковник Вейс128, я тоже увидел впервые. Полк этот по большей части был составлен из прибалтийских дворян-помещиков и произвел на нас прекрасное впечатление: одеты они были сравнительно хорошо; резко бросалась в глаза немецкая форма, немецкий строй и команды. Позавтракав у балтийцев и обменявшись мнениями, мы пришли к убеждению, что нужно возможно скорее 2-ю бригаду стягивать в район 1-й и начинать какие-либо активные действия: общее настроение требовало решительного наступления, и нужно было этот порыв использовать для расширения плацдарма корпуса для новых формирований. Чувствовалось в 1-й бригаде некоторое недовольство старшими начальниками; все требовали перемен, говоря, что во главе стоят люди, убивающие всякую инициативу; в особенности указывали на командира Островского полка полковника Ананьина. Что же касается полковника графа Палена, то сразу было видно, что он приобрел все симпатии; командовал он в это время батальоном Островского полка, перешедшим от большевиков к эстонцам и составленным из мобилизованных на Урале. Особенно много нападок было на начальника штаба бригады полковника Александрова; о нем, кажется, ни один из офицеров, с которыми я разговаривал, не дал положительного отзыва. Перед отъездом было решено через несколько дней собраться у полковника графа Палена для обсуждения дальнейшего плана действий и для окончательного разрешения вопроса размещения 2-й бригады.

Возвращаясь обратно в Нарву, мы издали увидели, что город объят дымом. Оказалось, что большевики обстреливали город, причем в беднейшей части его сгорело около ста домов. После обстрела большевики пытались наступать на Нарву, но были отогнаны, причем удачным артиллерийским выстрелом был подбит их броневой автомобиль.

Вечером я обедал с капитаном Гаде и другими американцами; много возмущались большевиками и их способами вести войну, а главное, капитан Гаде обещал в ближайшем будущем выхлопотать у своего правительства обмундирование и сапоги для корпуса.

Через несколько дней начальник 1-й Эстонской дивизии приказал выдвинуть Талабский полк для занятия позиции у Гунгербурга; это совершенно не входило в мои планы, но приказание, конечно, было немедленно исполнено.

Как было условлено, я приказал всем начальствующим лицам собраться в Скарятиной Горе для обсуждения дальнейших боевых действий; прибыли также полковники Вейс и Булак-Балахович, уже назначенный инспектором кавалерии, но которому командир корпуса разрешил собрать частью рассеявшихся по сдаче им отряда партизан и вновь сформировать из них особый партизанский отряд; я лично против этого протестовал и согласился, скрепя сердце, только после того, как полковник Балахович обещал, что отряд его примет регулярный вид и откажется от своих разбойничьих партизанских замашек. На совещании выяснилось, что более молодые и энергичные командиры жаждали наступления; более старые относились к немедленному наступлению довольно отрицательно. Мнение молодых взяло верх: было решено возможно скорее перебросить части 2-й бригады и присоединить их к 1-й, и мне, после доклада командиру корпуса о разрешении перейти в наступление, немедленно приступить к разработке плана военных действий.

Донеся немедленно телеграммой полковнику Дзерожинскому о предполагаемом наступлении, я переговорил с начальником 1-й Эстонской дивизии генералом Теннисоном, который разрешил перебросить в район 1-й бригады Волынский полк, конный полк Балаховича и всю артиллерию, оставив пока Талабский полк у Гунгербурга. Штаб свой я решил перенести в Князь-Село. Полковник Дзерожинский согласился вполне с решением совещания и разрешил приступить к разработке плана наступления.

По приезде полковника Дзерожинского в Нарву мы объехали с ним все части, расположенные по реке Нарове, после чего направились к генералу Теннисону для окончательного обсуждения предполагаемого наступления. Было решено сосредоточить все части корпуса на правом берегу реки Наровы, а затем, совместно с Балтийским полком и партизанским отрядом полковника