Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени - Диана Морьентес

После первых попыток у нее ужасно болели мышцы всего тела — в этом виде боевого искусства статичные позы запрещены, нужно все время двигаться, применяя один прием за другим. Впрочем, ей нравилось истязать себя, приходя на занятия через день, и тренироваться, превозмогая боль, пока тело не привыкло к этим нагрузкам.

В роду она вышла уже через две с половиной недели: Юрик вытащил ее в круг сам, потому что считал, что ей уже есть, что показать. Он был осторожен, стараясь не задеть ее своим преимуществом в росте и силе, но Наташа не нытик — «сражалась», как настоящий боец, лихо уворачиваясь от его «ударов» ногами и прогибаясь, как уклоняющийся от пуль Нео в «Матрице». Артистичная стройняжка в красивых белых брюках и обтягивающей маечке, со стянутыми в хвостик длинными темными волосами, она моментально стала любимицей публики и здесь. В поединке Юра ловил ее взгляд, и она игриво улыбалась ему: попробуй, поймай. В играх с мужчиной она уже не новичок.

А еще через пару дней она уже пела им португальские песни сама: посовещавшись с тренерами, выяснила тексты, почитала переводы, выучила слова. Теперь это было больше похоже на настоящую роду, а главное, ей очень понравилось петь этнику, подбирая нестандартный, латиноамериканский тембр голоса. Она чувствовала в этих песнях уникальную самобытность, открывая в себе все большее природное начало.

После тренировок Юра всегда провожал ее до «Эго» (после развода со Светой он живет в центре города у Жанны и принципиально всюду ходит только пешком), и Наташа на мощном душевном подъеме бежала к директору клуба как минимум заниматься сексом. Бухгалтер, которая тоже частенько работала по вечерам, недовольно опускала взгляд, когда Наташа с разбега кидалась на ее привлекательного начальника и, как хищник свою жертву, тащила его в вип-зону.

Однажды они занялись сексом прямо в кабинете на диване, потому что были одни, но вдруг щелкнул замок, дверь приоткрылась и через три секунды захлопнулась с нервным возгласом с той стороны:

— Максим Викторович, Вы меня достали! Поставьте цепочку, ей Богу! Я Вас уже во всех позах видела!

— Во всех позах, да? — переспросила Наташа, придя за Анной в ресторан, где она терпеливо дожидалась разрешения войти в кабинет, попивая чай за одним из столиков.

Наташа села напротив нее, намекая, что собирается поговорить.

— Извини, я так неосмотрительно ляпнула это… Он раньше чуть ли не через день спал там с кем-то, — Анна опустила голову. Разговаривать с женой директора ей совсем не хотелось, она обычно делала это только из вежливости и ради Максима. — Но, знаешь, справедливости ради… после того, как вы решили пожениться, я его больше ни с кем не видела. Как ты от него добилась такой верности? Сторговалась чем-то? Или что?

— Да нет, напротив, я разрешаю изменять мне, — ответила девушка.

Официантка подошла уточнить у Наташи, будет ли она что-то заказывать. Та попросила сок, но потом кивнула Анне:

— Может, по бокальчику вина?

Разговаривать под вино им особо не о чем, кроме Максима — разный возраст, разные профессии, разный уровень жизненного опыта. Но Анна согласилась. Ди-джей уже включил музыку погромче, чтобы за час плавно перейти к десяти вечера в режим ночного клуба.

— Я тебе не нравлюсь только тем, что замужем за ним, или чем-то другим, что в силах изменить?

Наташа уверенно задала этот вопрос, и Анне было даже странно отрицать что-то.

— Ты в него влюблена? — продолжала Наташа.

Анна неловко рассмеялась и отрицательно покачала головой.

— Наташ, не выдумывай.

Она спрятала глазки, и потому Наташа не поверила.

— Я же не слепая, — возразила девчонка. — Я вижу, какими глазами ты смотришь на него, и какими — на меня.

Анна занервничала и принялась искать пути к завершению этого диалога.

ѓ- Наташа, тут нечего обсуждать.

Она уже взяла свою сумку с соседнего кресла и собралась вставать, но Наташа снова подала голос:

— Ань, я не враг. Не надо так ко мне относиться. Я же тут часто бываю, и мне твоя неприязнь очень мешает. Я творческий человек, все чувствую острее бухгалтеров…

Анна притормозила. Ее тон потихоньку менялся на более доверительный.

— Наташ, мы с ним только друзья. Я тебе не помеха.

— Я знаю, — самоуверенно кивнула Наташа. — Я не говорю, что ты помеха. Я говорю, что я — не помеха. Может быть, когда-нибудь между вами будет и секс. Это уже как вы с ним договоритесь, я тут не причем. Так что, прошу, не надо меня ненавидеть, я это чувствую, и мне это мешает.

— А Данил во сколько на работу приходит? — уточнила Наташа извиняющимся тоном, когда вечером после прогулки по городу, оставив Катю у бабушки, они с Максимом вышли из машины, запарковавшись под «Эго».

— Да он, кажется, вообще отсюда не уходит, — ответил Макс, глянув на часы на руке. — Ему даже еду в будку официантки носят, чтобы с голоду не помер. Постоянно музыку пишет. Уезжает только каждый вечер на пару часов, он ведет передачу на радио. С шести до восьми, уже должен был вернуться. Я даже не понимаю, когда же он спит. А что ты хотела от него?

— Да я песню почти придумала…

Дальше можно было уже не объяснять. Максим знал, что они сразу подружились с ди-джеем, с самого момента открытия клуба. Вот и сейчас Наташа в спешке на ходу снимала джинсовую куртку с короткими рукавчиками, пока они вдвоем поднимались по лестнице на второй этаж, и едва добравшись до входа в зал, всучила Максиму свою одежду и сумку и помчалась в будку к Данилу.

В ресторане ужинали посетители, был полумрак, играла тихая ненавязчивая музыка, и было слышно даже, как журчит фонтан в углу зала. Наташа плотно закрыла за собой дверь будки и подскочила к парню, который что-то прослушивал через наушники, наигрывая невидимые миру звуки на синтезаторе. Девчонка потрясла его за плечи и, едва он отвлекся от своего дела, потребовала:

— Дай мне ритм!

— И тебе привет! — улыбнулся парень. Она невежливо отвлекла его музу, но он не обиделся. Работа с этой девчонкой всегда вдохновляла его похлестче! Он передал ей свои наушники и уточнил: — Три? Четыре?

— Четыре.

Наташа жадно впилась в огромные лопасти, плотно прижимая их к ушам, прислушалась к тому, что включил ди-джей, и заорала ему громко:

— Медленнее! У меня есть идея!

Данил сделал ей звук потише, чтобы она не перекричала случайно звукоизоляцию его коморки и не нарушила спокойствие посетителей в зале.

Еще немного прислушавшись к ритму, кивая в такт, даже не распевшись, она вдруг выдала ему такое бесподобное соло на французском языке, что у Данила мурашки по коже побежали! Он, открыв рот, слушал ее мощный, разнокалиберный голос, новую песню, в которой определенно слышалась вся человеческая душа, и опыт, и сила, натренированная в борьбе… На (похоже) припеве Данил начал слышать в собственной голове музыкальное сопровождение, которое должно быть у этой, простите за фамильярность, ПЕСНИ. За два дня, которые этот текст жил и взрослел в Наташином сердце, она успела выучить его наизусть.

— Молодчина! Теперь пишем! — огорошил ее парень, не дав ей опомниться.

— Может, обсудим? — растерялась Наташа.

— Нет-нет, потом обсудим! Пока ты в такой форме — пишем!

Он порылся под столом в поисках вторых наушников, подключил их, настроил звуки, сменил оформление ритма, параллельно объясняя:

— Все шикарно! Включай микрофон. Скажи что-нибудь на пробу… Хорошо. Я вывожу нас в зал. Давай, смелее. Друзья! У нас тут в кабинке сидит потрясающая певица! Вы уже могли не раз слышать ее живое исполнение в нашем клубе. Сейчас она споет вам свою новую песню. Вы будете первыми, кто это услышит. Приношу извинения за громкость, мы записываемся!

Наташа вытаращила на предателя круглые глазищи и отрицательно замотала головой. Он на это только настойчиво кивнул и вернулся к себе за пульт, синтезатор и ноутбук. Ее затрясло, как самолет в турбулентности! Парень что-то повключал на всех трех предметах, коснулся клавиш, и через десять секунд его идеального, мелодичного вступления, Наташа силой воли взяла себя в руки, доверившись его профессионализму и своему тоже, который должен тут где-то быть. Не сильно отвлекаясь от клавиш, парень показал ей отсчет: три пальца, два, один… Вступила чуть робко, но Данил подкорректировал это аккомпанементом, и она почувствовала его поддержку. Деваться некуда — ее слышит весь зал, и надо держать марку. Данил подключал к исполнению все новые и новые звуки, мелодия обогащалась, превращаясь в стопроцентный хит, и Наташа все смелее добавляла надрыва в свой голос, который и без того пробирал насквозь. Ей нравилась получающаяся музыка, и чем дальше — тем больше, вызывая в районе сердца полнейший восторг, и от этого петь спокойно и непредвзято становилось все труднее. К началу припева Данил включил эхо, и ее голос, удесятеряясь, полетел по залу, заполняя собой все пространство и время, каждый промежуток и каждую душу. Ответственность не позволяла ей сдаваться на полпути, и она отключала в себе остатки нервов, не давая голосу дрожать. Вложиться, сейчас, без других шансов. В голове не было ни единой мысли — только звук. Это было пожестче секса, она даже Максу никогда ТАК не отдавалась! Ди-джей подбадривал ее взглядом и оттопыренным большим пальцем, а Наташа в момент проигрыша после второго куплета организованно соображала: надо еще раз припев. Он добавил ее микрофону немного хоруса, чтоб совсем добить слушателей. На последнем выдохе ее голос все же дрогнул, и это было так искренне, что неполный зал тут же взорвался аплодисментами. Наташа зажала рот ладошкой, чтобы не испортить запись, нажала кнопочку, выключив свой звук, сорвала с себя наушники с микрофоном и в слезах выбежала из кабинки через уголок зала в коридор. Она тряслась, как робот при коротком замыкании; все нервы, которые она держала под контролем несколько минут, вдруг обрушились на нее смертоносной лавиной. Она ринулась в кабинет директора, дверь оказалась, как обычно, заперта, Наташа с силой принялась ломать ручку, и едва Макс отомкнул, вбежала на середину комнаты, но тут же метнулась назад к нему и прыгнула ему на шею, вцепившись в мужчину, как в последнюю надежду. У нее дрожали руки, дрожали ноги, она ревела и смеялась. Он обнял ее крепко-крепко, чтобы хоть немного зафиксировать это бешеное существо, и уточнил с ехидцей: