Забег на длинную дистанцию. Полная сборка - Марик Лернер

— А что? — недоумевает тот.

Издалека плохо видно, но у актера там красуется татуировка. Ладно, еще какой-то лев или голая русалка. Буквы. Не то 'ДМБ' какой-то год, не то 'Не забуду мать родную'. Что особенно 'странно', не по-французски. Дворянин, япона мать.

Режиссер хватается за голову и, качаясь не хуже молящегося еврея, осторожно рвет волосы в своей роскошной шевелюре. Так, чтобы проплешин не получилось. Вокруг бегает десяток непонятных людей с советами и утешениями. Попытка замазать гримом не удалась — буквы просвечивают. На большом экране это будет смотреться еще пикантнее, чем электронные часы на руке Геракла.

Режиссер неожиданно успокаивается и начинает отдавать практические указания. Опять влезает Жанна и заявляет, что и об этом они не договаривались. Вот до груди можно, а ниже ни в коем случае. При этом она стреляет глазками в сторону Андрея, проверяя, как ему такое целомудрие. Была бы более глупая, обязательно бы попросила поставить мужа в известность о хорошем поведении. А так, вроде все случайно вышло. Типа раньше сценария не видела и ни о чем не подозревала. Нынче фильм без голой женской попы никто и смотреть не захочет. Хорошо еще в средневековой Франции с банями напряженка. А то бы не обошлось без сцены с голыми графинями и вениками. С другой стороны, вряд ли там оговорено, до какой степени раздеваться. Не порнуху снимают.

Пока они темпераментно ругаются, актер тихонько ускользнул и вернулся с блудливым выражением лица, вытирая рот.

— А что? — с вызовом заявил на укоризненный взгляд режиссера, предупреждая очередной выговор. — В павильоне холодно. Я не желаю простудиться. Больничный никто не оплатит!

Дубль пятый.

Любовники лежат на кровати, слегка прикрытые от нескромных глаз занавеской, колышащайся под вентилятором, изображающим ветер из окна. Снизу, рядом с кроватью лежит еще один мужик. Он в кадр не попадает, зато его рука без признаков татуировки нежно обнимает графиню. Актеру страшно неудобно прятать свою за спину, и он время от времени недовольно кряхтит под команды режиссера: — А теперь возьми за плечо. Повернись. Тебе говорю — повернись! Голову ниже. Молодец. Больше страсти! Да не пучь глаза — идиот!

Похотью во всем этом даже не пахнет. Бедняга явно мечтает поскорее выполнить нудную работу, а впереди еще неизвестно сколько дублей. Сцена должна быть безупречной. Потом ее один хрен порежут, но все домохозяйки будут балдеть от красавчика-мужчины и изумительных кадров, вдохновляющих на поиск своего безупречного мужчины.

Под очередной недовольный вопль режиссера Андрей встал, доставая трясущийся без звука мобильник, и направился к выходу. В этом бедламе ничего не услышишь. Звонила Анна Сергеевна. Уточняла программу на завтра и расписание встреч. Случалось эта ее обязательность доставала выше крыши, но в целом, лучше начальника секретариата ему все равно не найти.

Закончив разговор, он повернулся и обнаружил сзади понурого режиссера.

— Мне понравилось, — вполне честно, но с изрядной ехидцей в голосе порадовал его Андрей. — У меня на работе бардак похуже. Главное не процесс, а результат.

Режиссер встрепенулся, как застоявшийся конь и посмотрел соколом.

— Я не критик, — доверительно сообщил Андрей, — я зритель. Вот недавно был на премьере особо прославленного иностранного фильма. Едва в зале погас свет и на экране побежали титры фильма, один мужчина придвинулся и тихо просит:

— Будьте добры, прочтите мне фамилию режиссера, а то я плохо вижу…

— Но ведь переводчик же их читает в микрофон!

— Дело в том, что я плохо слышу. Кстати, фильм цветной или черно-белый?

— А вы дальтоник?

— Да, а что?

— Ничего. Просто не понимаю, зачем вы пришли в кино. Вы же никакого удовольствия не получаете от фильма…

— Какое, говорит с негодованием, к черту, удовольствие! Мне надо рецензию на него писать…

Режиссер бледно улыбнулся. Ему было не очень смешно.

— Долго еще? Я думал Жанну подвезти домой.

— Уже заканчиваем. Последний дубль вышел замечательно, — с придыханием сообщил тот.

— Сколько?

— Пол часа. Привет передавайте Павлу Николаевичу.

Это он к чему? — не понял Андрей, деньги не Пашкины и кланяться не имело смысла, но согласно кивнул. — Конечно.

* * *

Андрей сел с края, стараясь отодвинуться подальше. Очень не хотелось физического контакта. Могло переклинить, и это было бы очень плохо. Хватало выше крыши и тонкого запаха, заполнившего салон. А еще глянет на него своими серо-зелеными глазищами, сердце куда-то в пятки проваливается.

Постоянно при виде Жанны в голову лезли не слишком приличные мысли. Хотелось схватить ее, нагнуть и долго со смаком иметь. Это уже становилось навязчивой идеей. С кем другим, он бы долго не колебался и нашел подход, но трогать жену брата, было решительно невозможно. Благо сталкивались они не слишком часто и почти всегда в компании. В разговоры о дружбе между мужчиной и женщиной он не верил давно. Или ты хочешь ее, или нет. Он хотел до одурения и звона в ушах.

Хуже всего, было то, что Андрей прекрасно знал, про совсем не невинные отношения с партнером по фильму. О происходящем на съемочной площадке ему моментально докладывали, и пришлось кое-кому заткнуть рты, чтобы дальше не пошло. Дура. Валентин Федорович только на экране был герой-любовник и знаменитость. В жизни в обеих ипостасях ничего особенного не представлял, а известность уже показывала ему фигу. Новые роли бандитов актеру не подходили по возрасту и про былого кумира не часто вспоминали.

Девиц тоже толком удовлетворить не мог, по общей дряхлости организма, а когда Андрей на него рыкнул, чуть не обделался. Жанну обходил после этого десятой дорогой и даже в общих сценах, старался держаться подальше. Она удивлялась, но Валик блеял что-то невразумительное и старательно бегал от девушки, мгновенно забыв свою горячую любовь. Известность у него была всесоюзная, а вот характер отсутствовал напрочь. Даже желание прибить, при виде трясущегося былого кумира, пропало. Дал пару раз для профилактики и успокоился. Уж очень неприятно смотрелось. Сцена страшно напомнила ему Остапа, воспитывающего Кису из старого фильма.

— Ты не поговоришь с Павлом? — спросила Жанна, поворачиваясь к нему. Ногу она при этом положила на другую, юбка приподнялась, обнажая круглую коленку. В его машине эти фокусы проходили легко, места было много. Выглядело красиво и совершенно непринужденно. Она и не думала, как это смотрится со стороны. Этот изгиб, это плавное движение… Андрей невольно сглотнул и поспешно отвел взгляд.

— О чем? — переспросил он.

— О контракте.

— А, насчет двухлетней поездки за бугор. Извини, не буду. Не мое дело. Решайте семейные дела сами.

Про себя он подумал, что ничего замечательнее и представить нельзя. Уедет, и встречаться будут с мужем по большим праздникам. Прекрасная во всех отношениях супружеская жизнь. Очень скоро обнаружится еще один контракт, а потом и понимающий мужчина, непременно возникнет рядом. Пашка впервые в жизни встал на дыбы и категорически отказался благословлять это мероприятие. Не вполне из ума выжил.

Жанна замолчала обиженно и так и сидела всю дорогу.

— Домой? — спросил водитель, когда они ее высадили у подъезда.

— К Алене, — скомандовал Андрей.

Женщина числилась его почти официальной любовницей и об их отношениях прекрасно знала вся Москва. Иногда, даже, вместе посещали тусовки. Два года назад, на телевидении начались очередные перестановки, и новое руководство канала возжелало показать российскому народу, что не только с европейской внешностью в стране живут. Оглядевшись по сторонам соколиным взглядом гендеректор выцелил на областном канале подходящую кандидатуру и пригласил ее на ЦТ представлять народное лицо.

А посмотреть там было на что. От отца казаха она унаследовала черные волосы, смуглую кожу и пикантный разрез глаз. Русская мать одарила фигурой скрипки, длинными ногами и большой грудью. Сочетание получилось убийственным. Еще бы немного ума добавить и все было бы прекрасно. Увы. Природа-мать щедро наградив внешностью, поскупилась на мозги. Читать тексты, в качестве диктора и привлекать мужскую половину страны вполне могла, но во внеслужебном общении, талантами не блистала. Зато и с разговорами не приставала, четко уяснив, что спонсор жениться не собирается, но на капризы реагирует правильно. Поэтому сопротивлялась не долго и чисто символически. А, уступив, переехала в роскошную квартиру и свободное от работы время творчески посвящала походам в магазины. На вопросы корреспондентов она томно улыбалась, демонстрируя прекрасные зубы, и не говорила ни 'да', ни 'нет', твердо усвоив раз и навсегда, что Андрей публичности не хочет. Личная жизнь священна и лапать ее грязными руками никому не позволено.