Офицер - Андрей Земляной

– Кроме того, будет ещё некоторое количество нового снаряжения, которое начнёт поступать в ближайшее время. Оно проверено в многочисленных боевых операциях и когда-нибудь начнёт поступать во все десантные части, но к нам в первую очередь. – Кирилл расстегнул баул, принесённый с собой, и достал автомат, который уже не будет носить имя великого оружейника Калашникова, и пистолет, чем-то похожий на «Вальтер», но с увеличенной рукояткой и торчащим из кожуха стволом. – Сюда надевается глушитель, – Новиков вынул короткую толстую трубку и накрутил на ствол.

– И такое будет у каждого бойца? – Колыванов покачал головой.

– И не только такое. – Новиков усмехнулся. – Новые снайперские винтовки, прицелы ночного видения, индивидуальные аптечки, рюкзаки и даже перчатки специального образца. Но и спросят с нас много. Так что времени на раскачку совсем нет.

Они еще около сорока минут разбирались с планами боевой подготовки, и новый командир неожиданно озадачил Колыванова постройкой нескольких учебных объектов, среди которых были дот, поле для снайперской подготовки, насыпь с куском железнодорожного полотна, здания в два этажа и полигон для взрывных работ. Потом были безжалостно порезаны часы строевой подготовки и сформирована группа командиров для углублённой командно-штабной подготовки.

– А это зачем, товарищ майор госбезопасности? – не удержался Колыванов.

– Сколько нужно времени роте десантников для марша по лесному массиву протяжённостью сто километров? А если у тебя срок выхода на цель точно обозначен? Если действуем малыми группами, а перед подавлением цели сходимся в три ударные и одну страхующую, стволов по пятьдесят каждая? Сколько понадобится подготовленных командиров? Сколько взрывчатки нужно для полного разрушения однопролётного однопутного железнодорожного моста из стальных ферм?

Колыванов не нашелся, что ответить, и только машинально кивнул.

На территорию бригады почти в полном составе прибыла отдельная рота охраны Осинфбюро, которая теперь называлась первой ротой первого батальона, и на следующий день начались настоящие тренировки. Кирилл был приятно удивлен уровнем физической и боевой подготовки десантников, особенно их умением стрелять. Да и в рукопашной кое-кто не уступал тем пограничникам, с которыми он лично занимался последние два месяца. Но больше всего его поразил маршал Буденный.

На первом же занятии по рукопашному бою Семен Михайлович, повалявшись на травке – годы все же взяли свое, и реакция оказалась уже не та – рассвирепел и вытащил из-за голенища сапога нагайку. И показал с ней такое…

Когда от маршала отскочил, точно ошпаренный, исхлестанный Глеб – лучший и старейший его ученик, Новиков решил вмешаться сам. И вот тут-то выяснилось, что казачья нагайка с вплетенной в конец пулей – оружие намного опаснее ножа. Практически не уступающее нунчаку. Правда, дотянуться до Кирилла Семен Михайлович так и не сумел, но несколько раз плеть свистела буквально в миллиметрах от головы или кистей рук. И прорваться сквозь этот жуткий кожаный вихрь Новикову никак не удавалось. Пришлось использовать один из довольно рискованных вариантов: уходя от горизонтального удара, Кирилл метнул нож снизу вверх из падения с подкатом. Деревянный муляж ударил Семена Михайловича точно в живот, на пару пальцев выше пряжки ремня. Тот еще раз махнул по инерции плетью и лишь тогда остановился, удивленно взирая на поднявшегося прыжком Новикова.

– Как это делается, покажешь? – спросили маршал и старший майор государственной безопасности синхронно. А потом так же синхронно расхохотались…

Через месяц интенсивных занятий состоялось подведение первых итогов. И тут снова отличился маршал Буденный. Внимательно выслушав все, что говорилось предыдущими выступавшими, Семен Михайлович встал и произнёс:

– Я вот тут думал, прикидывал, – начал он, – и вот что хочу сказать. Думается, необходимо повысить подвижность диверсантов спецназовцев. Человеческие силы, товарищи, они ж ограничены. Ну, сколько сможет самый тренированный спецназовец унести на своем горбу за день – пуда три верст на сорок? Ну, пусть даже на пятьдесят. Но больше ж ему не сдюжить: жила лопнет. Верно я говорю, товарищ Новиков?

– Ну, в общем – да… – отозвался Кирилл, пытаясь понять, к чему клонит этот усатый донской супермен.

– Вот я и смекнул: надо десантнику транспорт дать. Причем такой, чтобы и проходимый был, и неприхотливый, и в снабжении простой. И потому предлагаю: в каждую группу десантников включать, в зависимости от численности, одну-две лошади якутской породы. Лошадь эта невысокая, метр двадцать – метр сорок в холке, привычная жить на открытом воздухе – зимует под открытым небом при минус сорока – минус шестидесяти, подшерсток имеет, самостоятельно ориентируется при передвижении по пересеченной местности и, главное, пищу добывает самостоятельно. А на вьюке такая сылгы[138] пять-шесть пудов легко унесет.

И он оглядел собравшихся командиров торжествующим взглядом.

– Подождите, товарищ маршал, – оторопело произнес один из пограничников. – Так вы что, предлагаете лошадей с парашютами десантировать?

– Вот именно! Десантируют же парашютным способом собак? А лошадь – она, товарищи, умнее собаки! И в самолет такая лошадка легко войдет. Только парашют надо побольше сделать.

Новикову вдруг представилась дикая картина: по аппарелям сваливаются вниз красные конники верхом на горячих скакунах. На земле отстегивают парашюты и, выхватив клинки, с криком «Даешь!» устремляются лавой в атаку. Видение было столь диким и столь явственным, что он вздрогнул и помотал головой. И тут ему в голову пришла гениальная мысль.

– Что же, товарищи, – произнес он вставая. – Я полагаю, что нужно поручить маршалу Буденному всесторонне проработать этот вопрос, провести натурные испытания и доложить нам о полученных результатах через… Семен Михайлович, за четыре месяца справитесь?

Буденный сиял как новенький рубль. Он тут же заверил всех собравшихся, что приложит все старания и выполнит ответственное поручение. Кирилл прибавил, что испытания необходимо проводить в обстановке строжайшей секретности, и предложил маршалу собрать группу и выехать на дальний аэродром. Семен Михайлович было что-то заподозрил, но когда Новиков пообещал связаться по поводу пилотов с Чкаловым, совершенно оттаял и до самого конца совещания сидел, точно на иголках: ему не терпелось как можно скорее начать учить своих любимых лошадей летать.

Когда все разошлись и Кирилл дошел до своей комнаты, то повалившись на койку, он заржал так, что затряслись стекла, а перепуганная Надежда даже брызнула на него водой. Но он смеялся и смеялся, пока не заболел живот. Но ещё долго ему снились охреневшие лошади, летящие вниз на парашютах и обильно удобряющие место будущей посадки.