Опал императрицы (Опал Сисси) - Жюльетта Бенцони

– Куда я должен отвести вас, сударыня?

– Честно говоря, не знаю, – растерянно шепнула она в ответ. – Эльза настояла на том, чтобы самой сегодня все устроить. Я хотела доставить ей удовольствие, но сейчас уже сомневаюсь, не совершила ли я ошибку...

Неопределенность с местами быстро закончилась: старую даму любезно пригласили сесть по правую руку принцессы. Предположив, что ему, в соответствии с правилами этикета, следует занять место рядом с графиней, Альдо уже отодвинул было стул, когда раздался голос Эльзы.

– Подождите, пожалуйста! Это место предназначено не для вас, – резким тоном заявила она и прибавила уже мягче: – Дорогой мой, мне кажется совершенно естественным, чтобы вы заняли место напротив меня. Разве это не наш праздник? Мы должны вместе возглавлять стол...

Морозини отвесил еще один поклон и направился к противоположному концу стола, где его уже поджидал лакей. Он полагал, что остальные четверо присутствовавших рассядутся между двумя полюсами стола, но ничего подобного не произошло. Эльза усадила Лизу слева от себя, рядом с ней – Адальбера, а юному Апфельгрюне, еще более насупленному, чем обычно, указали на место по другую сторону стола, рядом с двоюродной бабушкой. Морозини, отделенный от остальных десятком пустых стульев, остался в гордом одиночестве. Его охватило странное чувство, словно он внезапно предстал перед судом. Если бы не цветы и пляшущие огоньки, которыми пестрел стол, сходство было бы еще сильнее, и, возможно, он Даже растерялся бы. Впрочем, не такой князь был человек, чтобы теряться из-за женской прихоти, и Альдо с видом, словно ничего другого он и не ожидал, развернул салфетку и положил ее на колени. Ни один из сидевших на другом конце стола не решался поднять на него глаза, а графиню, попробовавшую робко возразить, немедленно призвали к порядку.

Ужин начался в тягостном молчании. Где-то в дальних комнатах скрипки приглушенно играли мелодию Моцарта. Как ни хотелось Альдо сбежать с этого призрачного торжества, он заставил себя сидеть спокойно. Его не оставляло чувство, что что-то должно произойти. Вот только что? Там, в конце этой усыпанной цветами пустыни, Эльза с предельной неторопливостью смаковала суп. Голову она держала очень прямо и глядела в пустоту. Время от времени она улыбалась, слегка наклонялась вправо или влево, обращаясь к одному из незанятых стульев, словно видела там кого-то. Вокруг бесшумно сновали слуги.

Когда подали второе блюдо – карпа по-венгерски – тишину разорвал звон брошенного на тарелку прибора, и раздался напряженный, нервный, срывающийся на крик голос Лизы:

– Это невыносимо! Что за погребальная трапеза? Разве нам нечего сказать друг другу?

– Лиза, прошу тебя! – прошептала бабушка. – Нам не следует разговаривать, если ее высочеству это неугодно...

Но Фриц уже подхватил:

– Она права, тетя Виви! Что за дурацкую комедию нас заставляют разыгрывать! И что за дурацкая идея отразить Морозини тосковать в одиночестве на другом конце стола, как будто он наказан. Идите к нам, старина, и постараемся хотя бы получить удовольствие от ужина.

Эльза стремительно вскочила с места, обдав несчастного поистине королевским презрением.

– То, что вы – мужлан, для меня не новость. Что же касается этого человека, а я ни на минуту не усомнилась в том, что он – ваш приятель, то знайте: я посадила его туда, чтобы посмотреть, как далеко зайдет его наглость... как долго он осмелится упорствовать в своем подлом самозванстве!

Альдо тоже вскочил. В несколько шагов он пересек огромный зал и остановился перед той, что так жестоко его обвинила. Лицо его оставалось бесстрастным, но позеленевшие глаза сверкали гневом.

– Я, сударыня, не мужлан, не наглец и не самозванец...

– Да что вы? Может быть, вы еще станете уверять, что вы – Франц Рудигер?

– Я никогда этого не говорил, сударыня...

– Говорите: ваше императорское высочество!

– Если вы на этом настаиваете – пожалуйста! Так знайте, императорское высочество, что это вы и только вы упорно желали видеть во мне того, кого оплакиваете! Возможно, мне следовало разубедить вас, но вы только что пережили такое тяжелое испытание, что я боялся нанести вам новый удар.

И это мы, Эльза, попросили его продолжать играть эту роль до тех пор, пока вы не почувствуете себя лучше, – подхватила графиня. – О, моя дорогая девочка, вы были в таком ужасном состоянии, – уговаривала она ее. – Вы так нас напугали, и единственной мыслью, за которую вы уцепились, была чудесная мысль о том, что вы спасены любимым человеком. Вы были уверены, что узнали его, вы хотели его видеть, говорить с ним и после этого по-прежнему были убеждены, что это – Франц... Нас это огорчало, но как было отнять у вас эту иллюзию, не причинив вам боли? Вы даже говорили, что он стал красивее, чем прежде.

– Может, вы просто заявите, что я сумасшедшая?

– Нет, – мягко вмешалась Лиза. – Но вы столько лет не видели Рудигера! И у вас не осталось ни одного его портрета. Я думаю, вы, сами того не заметив, немного позабыли его лицо.

– Его нельзя забыть!

– Так всегда говорят, и все-таки вы ошиблись. Когда вы поняли свою ошибку?

Теплый голос девушки, казалось, действовал подобно умиротворяющему бальзаму. Эльза посмотрела на нее, и из ее глаз ушло выражение безумия.

– Только что, – ответила она. – Когда пришли наши гости, я стояла на лестнице... Я... Мне хотелось первой его увидеть... А потом я услышала, как ваш Иозеф называет этого человека «князь» и «ваше сиятельство». Тогда я поняла, что меня обманывают, что преследующие меня враги моей семьи нашли способ подослать ко мне злодея, который должен был овладеть моим умом и...

– Ну, это уж слишком! – взорвался Видаль-Пеликорн. – При всем уважении, которое я питаю к вашему высочеству, этот «самозванец» спас вас, рискуя собственной жизнью!

– Вы в этом уверены? Конечно, я хочу вам верить...

Альдо не мог дольше терпеть, это оказалось выше его сил.

– Дорогая графиня, – сказал он, поклонившись хозяйке дома. – Думаю, на сегодня я наслушался достаточно оскорблений. Позвольте мне удалиться.

Он не успел договорить: Эльза так сильно ударила по столу веером, что изящная вещица сломалась.

– И речи быть не может о том, чтобы вы ушли, не получив на это разрешения! А у меня к вам несколько вопросов. Первый из них: кто вы такой?

– Позвольте мне ответить, – перебила Лиза и продолжила торжественным тоном, который должен был подействовать на слабый рассудок Эльзы: – Мне выпала честь представить вашему императорскому высочеству князя Альдо Морозили, принадлежащего к одной из двенадцати патрицианских семей, основавших Венецию, и потом – на многих ее дожей. Прибавлю, что это отважный и честный человек... и, без сомнения, лучший друг, какого только можно желать.