Змей Искуситель (СИ) - Сеймур Мариза

— Расскажу, если будешь есть.

Он поймал ее руку с клубникой и нагло выхватил ее ртом, лизнув пальцы. Натали шумно вздохнула, когда он с самодовольной ухмылочкой откинулся на кресле.

— Как скажешь. Не забывай, если хочешь играть в мои игры, тебе нужно выйти из песочницы для начала.

Здесь он конечно профессионал.

— Хорошо. Вызов принят, Джон. Не проси потом пощады, — предупредила она. — В момент моей депрессии, когда я прекратила увлекаться антидепрессантами, подсела на еду. Нет, не с целью насладиться или утолить голод. Я ела и не чувствовала вкуса. А когда наедалась, успокаивалась и даже была немного счастлива. Доктор Айзенберг связывал это с самонаказанием. Я считала себя не заслуживающей любви и хотела вызывать у окружающих неприязнь. Потом начался другой этап — стремление помочь всем, заслужить всеобщую любовь, а для этого напротив нужно выглядеть хорошо. Любой лишний килограмм вызывает у меня чувство тревоги.

— То есть еда ради удовольствия для тебя это все равно, что заняться сексом в самом первобытном его аспекте. Неприемлемо и стыдно, — подытожил Джон. — Ну, теперь все будет по-другому.

— Доктор Ноулз нашел лекарство для меня, — Натали закинула ногу на ногу, распахнув халат.

— Надеюсь, сам я жив останусь, — его улыбка сошла с лица.

— Ну, прежним ты уже не будешь, — пообещала она. — У нас как-то так происходит, что любое событие делим на двоих.

* * *

Джон после завтрака снова куда-то отошел, оставив ее одну. Натали успела надеть купальник, тоже “Дольче”, белый с нарисованным на обеих частях лимоном и листьями. Сел идеально. Поверх надела легкий летний белый сарафан длиной до колена, но с прозрачными вставками и летние тапочки, хорошо подходящие как под купальник, так и платье. Натали сложила в небольшую пляжную сумку крем от загара, полотенце и телефон.

Джон не отвечал на звонки, на вилле его тоже нигде не было. Она, недолго думая, отправилась на море сама, спустившись по достаточно крутой железной лестнице вниз.

На берегу моря ее ждал сюрприз.

Даже невозможно было представить, как Джон смог это все организовать. Два шезлонга для них под огромным зонтом, столик с коктейлями в маленьких арбузах и музыка из портативной колонки.

На ее шезлонге лежала соломенная шляпа.

— Я смотрю, ты уже искупался, — соленые капли стекали по его загорелому телу, будоража ее воображение. Он надел солнечные очки и улыбался совершенно необыкновенно.

— Этот кусок пляжа наш. Готов дальше воплощать твои мечты.

Натали бросила все и с разбегу запрыгнула на Джона, целуя его со всей страстью, на которую была способна.

— Милая, продолжай и мы станем прекрасной местной достопримечательностью. Если нас конечно не посадят за нарушение общественного порядка, — он подхватил ее под ягодицы, удивляясь, как быстро оба зажигались при виде друг друга.

— Я не знаю, чем я заслужила тебя, Джон Ноулз. Но я счастлива. Спасибо тебе за все, что ты делаешь для меня.

— Просто будь со мной, Натали. Чего бы это тебе не стоило, — серьезно попросил он. — А я буду и дальше делать тебя счастливой.

Весь день Джон то и дело втирал в нее лосьон для загара, возбуждая ее до предела. Им приносили легкие коктейли в арбузах и закуски. Натали лежала на шезлонге и просто не верила, что такое возможно. Один раз Джон схватил ее и понес, сопротивляющуюся, в море. Скользкая от лосьона кожа позволила ей освободиться от его захвата, а в удобный момент ей удалось перебросить его через себя на мелководье. Он тоже был не промах и уронил ее на себя. А в этот момент по ней ударила свежая морская волна. Они дурачились и смеялись, словно все проблемы и беды ушли. Оставили этих двоих беззаботных влюбленных.

* * *

Натали и Джон полностью погрузились в свой отдых. Ночи, а иногда и дни наполненные страстью, впечатывались в память навечно. Каждая любовная игра была не похожа на предыдущую. Иногда они могли часами ласкать друг друга, наслаждаясь каждым мгновением, а иной раз набрасывались друг на друга, словно изголодавшиеся и истосковавшиеся по любви.

Джон показывал Натали Палермо, возил в другие города и красивые места Сицилии, фотографировал ее все время, забивая память телефона, а она обязательно ловила их обоих и, войдя во вкус, каждый день выкладывала новое совместное фото, вызывая экстаз и бурю у светского общества Нью-Йорка.

Иногда он улетал обратно по срочным делам на несколько дней, но когда возвращался, их встречи наполнялись счастьем и восторгом. Джон не предлагал ей поехать с ним в Нью-Йорк, а Натали и не стремилась возвращаться обратно. Вся ее жизнь, ее сердце были сейчас здесь, в Палермо. Нет, она не против вернуться, но чувствовала, что их сказка разрушится и оттягивала этот момент максимально, насколько это возможно. Видела, что Джон часто работает из дома и совершает длинные перелеты, и да, ее даже немного мучила совесть, но она потом неизменно разбавляла его усталость своей бесконечной любовью и лаской.

Вечерами они частенько пили вино на террасе, пока Джон жарил мясо на гриле. Однажды она включила песню Ланы Дель Рей “West Coast”.

— Когда слышу, сразу думаю о тебе, — призналась она, уводя его в довольно эротичном танце.

Тем вечером дело до мяса так и не дошло.

За пару дней до ее дня рождения, Джон начал выведывать у нее, чего бы она хотела в этот день.

— Пожалуйста, никаких шумных праздников. Только ты и я. Это будет лучший день рождения. И вообще я не очень-то люблю его отмечать, — ворчала она за завтраком накануне.

— Это я могу устроить, — сказал он, целуя ее в висок.

Они сделали перестановку на балконе, и кресла стояли не друг против друга, а рядом. Теперь за завтраком они могли обниматься, дразнить и кормить друг друга.

— Ну, а чтобы ты хотела получить в подарок? — не унимался Джон. — Я готов на все. Хочешь “Феррари”, хочешь я…

— Хочу татуировку. Всегда мечтала, — вспомнила Натали. — В ФБР не очень-то принимают с татуировками.

— Ладно, — Джону эта идея не очень понравилась, потому что в его воображении она сразу захочет сделать что-то на всю ногу или руку. — И какую?

— Такую, — она залезла ему под футболку и провела пальцами по его татуировке. От переполнивших его чувств, он не знал, что сказать. Просто взял ее и отнес на кровать, чтобы показать на деле, как сильно ее любит.

В тот же день у Натали появилась татуировка на ключице, закрывающая уродливый шрам, в более изящном исполнении с узорами из цветов. Но надпись та же. “Одна жизнь на двоих”.

После тату-салона Джон отвез ее в порт и устроил ей сюрприз, пригласив покататься на яхте.

— Мечтал прокатиться с тобой и встретить закат и рассвет в открытом море, — поделился Джон, радуясь неподдельному восторгу Натали.

— Это лучший мой день рождения, — она смеялась, упиваясь переполнившим ее счастьем

Их ждал изысканный ужин, свет свечей, шампанское.

— Тебе нужно было предупредить. Я бы подготовилась, — смутилась Натали, поправляя короткое платье. Джон отодвинул ей стул, чтобы она села.

— Любимая, ты прекрасна в любом виде и наряде. Твои глаза лучше всяких бриллиантов и сияют ярче солнца. Ты покорила меня, ворвавшись в мою жизнь. Я понял, что ты — та, кого я всю жизнь ждал, та, о ком мечтал.

Натали забыла как дышать. Все эти слова Джон говорил на чистом итальянском своим бархатным голосом, пробуждая в ней огонь и жар желания. Она с трудом, но поняла их. Особенно поняла интонацию Джона.

— Помнишь, я похитил тебя, чтобы мы здесь вдвоем без всяких обстоятельств узнали друг друга, — спросил он, усаживаясь на свое место рядом с ней. Как всегда великолепен. Она запомнила его навсегда в этот момент — в черной облегающей рубашке и узких темно-серых брюках.

Натали кивнула, не в силах говорить.

— Ну и как тебе?

— Джон, я люблю тебя. Полюбила еще до отпуска. И буду любить после. То, что я узнала о тебе, какой ты, только усилили мои чувства к тебе, — искренне ответила Натали, глядя прямо в глаза.