Мир Сценариста. Трилогия (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

Стемнело. Ночной лес озарился десятками факелов. Ругань северян стала громче, яростнее. Воображение заселило чащу тенями, рисуя среди стволов и ветвей длинные скрюченные фигуры неведомых порождений Выводка. Они словно прятались за деревьями, выглядывая временами и изучая чужаков злобными глазками. Угловатые, сучковатые порождения фантазии.

До меня только сейчас дошло, что мы заночуем в этом лесу. Сотня теплых тел в холодном царстве мха. По коже пробежали неприятные мурашки. Разумеется, рассчитывать на то, что враг Бергхейма живет по соседству — было нелепо, но вдруг в мире Щеглова идет разрушение канонов, и Выводок находится поблизости, освещен неоновыми вывесками, а рядом есть супермаркет и автобусная остановка?

Когда Харальд приказал становится лагерем — лес стал еще зловещее. Воображаемые фигуры вытянулись, став выше мохнатых елей, согнулись над огнями северян. Чащу терзал стук топоров, треск падающих деревьев. Повсюду зажглись костры.

Маленький островок жизни посреди мрака Чащобы. Мы с задохликами единственные, кто не принимал участия в разбитии лагеря. Ну, не считая лошадей, конечно. Тьма толкнула нас друг к другу и мы сбились в кучку как-то подсознательно.

— Я ведь не просил у вас прощения еще, Егор. — вдруг сказал Стас. — Мне на дает покоя мысль, что мы ушли и бросили вас. Очень тягостное чувство. Не было ли это предательством?

— Омг, — вздохнул Миша.

— Вот, божечки-кошечки, нашел ты время и место, — фыркнул я. Тревожность зашкаливала. Черт, это игра. Просто игра. Однако… Большая проблема панических атак — это страх перед наступлением следующей. Нет там никаких фигур над деревьями. А если и будут — разберемся.

Вот только… Вдруг убьют? Меня ж тогда опять накроет.

В груди стало тесно. Я откашлялся.

— Я думаю, это моя вина, Егор, — продолжил Стас. На меня он не смотрел. В темноте я видел лишь очертания его лица, но бард явно пялился на суетящихся северян. — Мы столько времени провели в этой долине в нашем нелепом существовании… Мысли зашорились. Я хотел уйти любой ценой.

— Стас, забей. Давай не сейчас. Я ведь сам хотел остаться.

— Блядь, да заткнись ты и послушай его, — рыкнул Олег. Он весь день шел будто не с нами, погруженный в свои мысли. Но к вечеру ожил. Выстроил, должно быть, вселенную на будущее. — Он хоть и херню несет, но это его херня. Дай выговориться.

Мне стало совсем неловко. Стас поднимал эту тему, пока я метался между задохликами и хевдингом? Лиц соратников видно не было, но то, как выступил Олег подсказывало — разговор бард затеял не спонтанно.

— Я спорил с вами прилюдно, прилюдно же и извиняюсь. Я был не прав. Я не должен был бросать вас. Я должен был повлиять на остальных, — голос Стаса окреп. — Простите меня, Егор.

Мозг сканировал вариации остроумных ответов, отсекая неуместные, злые, обидные. В конце концов я сдался и выдавил из себя:

— Я не держу на тебя зла, Стас. Ни на кого не держу.

— Так, блядь, только он и извиняется. Рассиживаться и ждать пока ты с ботами хороводы водишь — это бред. Семеро одного не ждут.

— Agree, — сказал Миша.

— Нам тупо не сфартило. Будем умнее, — продолжал Олег. — Главное сейчас — найти Свету!

— И Юру, — вставил Стас.

— Конечно! И Юру! Я подумал — может Свету не заметили в телеге? Может, она очнулась, к нам пошла, а мы вон, в дебри уперлись. Надо было остаться в городе!

— Тут экспа. Боты заагрят мобов и мы их покрысим, — возразил Миша. — Мы обсуждали это. Лолушко норм качнулся. Все так апнемся — по лайту прокатим дальше.

— Да? — удивился Олег. — Я пропустил. Но как же тогда быть? Она ведь там одна.

— С Юрой, — терпеливо уточнил Стас.

— Да, блядь, считай одна! — отмахнулся танк.

— Ничего страшного с ней не случится, — я выжал из себя весь оптимизм. — Найдем. Решаем проблемы поэтапно. Сначала устраним Выводок. Затем вернемся к месту, где вас накрыли и там уже наш егерь поработает, может быть выйдет на след. Отыщем ребят. Никуда они не денутся с подводной лодки.

— В город надо кого-нибудь послать, — убежденно сказал Олег. — Обязательно. Вдруг она уже там?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Они, — уточнил Стас.

— Блядь, ты задрал! — устало отмахнулся воин.

— Лолушко, нам бы тут немного обработать. Отойди пожалуйста, — из тьмы выдвинулся викинг с факелом.

— Че встали, хельево отродье? Отошли быстро! — тут же бросил он остальным задохликам. Репутация в действии.

Мы сместились в сторону, где мох уже почернел от пламени. Ноздри ела гарь. Северяне устраивали вокруг лагеря завалы из поваленных деревьев.

— Ночь будет тяжелой, — сказал я.

И не соврал. Уснуть мне не удалось. Я ворочался на плаще, крутился, но мозг отключаться отказывался. Ноздри рвал запах гари, в районе затылка ныла тянущая боль и найти положение, чтобы она не беспокоила — не получалось. Иногда я привставал, прислушиваясь к ночной жизни лагеря. По периметру бродили часовые. Викинги дрыхли вповалку тут и там. Да и задохлики спали, словно матерые вояки на привале. Я слышал сопение, храп и зловещую тишину за ними. Иногда под ногами дозорных хрустели сучья. Порою долетали приглушенные разговоры. Глубокой ночью лагерь ненадолго оживился, во время пересменки, и пока заспанные бойцы расходились по местам — дозорные уже засыпали.

А я крутился, не в состоянии расслабить голову. Мне казалось, что стоит провалиться в сон хоть ненадолго — последует атака. Мерзкое свойство организма. В тех же самолетах я из тех спасителей, что бодрствуют всю дорогу и лишь тем держат многотонную стальную махину в воздухе. Бытует такое мнение, что, если все пассажиры на борту уснут — авиакатастрофа неминуема. Поэтому, если в перелете меня отключает, то это не дольше чем на пару секунд. Из благословенного сна вышибает уверенность, что мы уже падаем. Я хватаюсь за поручни, я вызываю снисходительные улыбки соседей, но зато живу. Лечу.

Так что ночь действительно была тяжелой. Лишь в момент зарождения рассвета я ненадолго отключился, но это скорее была болезненная дрема, чем сон.

Лагерь пробудился. Звенело оружие, слышался смех. Викинги споро собирались в поход. Вновь застучали топоры. Я осоловело наблюдал за приготовлениями, когда ко мне подошел Игнат.

— Ночью там было двое, — сказал он. Охотник показывал в ту сторону, куда вел нас Айсли.

— Двое? — переспросил я и окончательно проснулся.

— Двое.

— Двое чего, друже? Викингов? Зайчиков? Может два холодильника Бирюса?

Игнат улыбнулся:

— Два человека подходили к лагерю.

Люди? В лесу?

— Дозорные?

— Нет. Вечером нас было сто тридцать шесть, ночью сто тридцать восемь. Сейчас снова сто тридцать шесть.

— Откуда ты это знаешь, шайтан-машина? — округлил глаза я.

— Шестое чувство. Навык. Определяю на радаре гуманоидов.

Я выпучил глаза еще больше.

— Шоблять? На радаре?! На каком, мать его, радаре?

Игнат смутился:

— Ну на игровом радаре, справа внизу. Блеклый такой. С цифрами целей внизу.

Я застыл, фокусируя и расфокусируя взгляд. Где тут радар у меня? Как так вышло, что я его проглядел. Игнат какое-то время наблюдал за моими потугами, потом хмыкнул.

— Может, он только с Шестым Чувством дается? — спросил я.

— Может. У меня с начала был. У тебя нет?

— Нет, — диалог становился сюрреалистичным. — Шут с ним, с радаром. Чего ты сразу не сказал, что у нас гости?

— Зачем? Они подошли к периметру и почти сразу ушли, — пожал плечами охотник.

Я посмотрел на юг, в зеленые джунгли.

— Идем, — сказал Игнату.

Хевдинг уже был у телеги с Дыханием. Когда я подходил, он уже закончил сыпать распоряжениями и теперь буравил лес взглядом. Рядом с ним стоял Айсли. При виде меня он сморщился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ночью у нас были гости, — взял я быка на рога. — Двое.

Жрец нахмурился. Хевдинг сонным медведем повернулся ко мне.

— Пришли оттуда, — ткнул я пальцем на юг. — Постояли немного и вернулись в лес. Конечно, может это были заплутавшие грибники, или просто туристики, но, по-моему, этот бизнес у вас не очень развит. Да и не сезон.