Миры Роджера Желязны. Том 15 - Роджер Желязны

Итнайн кивнул.

— Где же все-таки твой господин Хасан, — спросил Гарден, — если он и здесь не проходил?

— Он повел свою группу на захват центра управления через главный коммуникационный коридор. Он рассчитал, что это самый прямой путь к реакторному залу.

— Путь-то, может, и прямой, да дверцы здесь больно крепкие.

— Именно поэтому у его команды есть бомба, которая взрывается дважды.

— Чтобы взорвать дверь, которая ведет к работающему ядерному реактору?! Скажи-ка мне — ты действительно веришь, что попадешь в рай таким способом?

Итнайн посмотрел на Гардена спокойно и трезво.

— Многие верят в это, и вы не должны говорить об этом так легко. Что касается меня… человеку так или иначе когда-нибудь предстоит умереть. Эту возможность надо использовать наилучшим образом.

Том Гарден застонал и повернулся к двери. Арабы расступились, освобождая ему место. Он приложил ухо к металлической поверхности, но дверь была слишком массивной и не пропускала звуков. Он потрогал дверь рукой и ощутил слабую пульсацию — возможно, это были колебания здания.

В этом конце коридора было очень жарко. Гарден заметил, как капелька пота появилась из-под платка на голове Хамада, скатилась по лбу и дальше, вдоль носа. Словно из солидарности, под мышкой у Тома тоже возникла капелька и побежала вниз по ребрам.

— Мы стрелять замок? — широко улыбаясь, предложил Хамад на скверном английском. Он продемонстрировал, как собирается это сделать с помощью своего ружья.

— Это только заблокирует дверь.

Итнайн извлек из просторного кармана своего камуфляжа странный ключ. У него было два параллельных выступа, которые точно подходили к прорезям в головках болтов по углам панели. Итнайн вывернул болты и снял панель, открыв электронную схему. Затем из кармана появился моток медной проволоки с красной пластиковой обмоткой. Итнайн прикрепил ее в одном месте… в другом…

Гарден стоял прямо перед дверью, когда она резко распахнулась, и в глаза ему ударил нестерпимый свет белого огненного шара.

У Элизы 212 был модуль автодозвона, который мог инициировать телефонные звонки абонентам. В списке разрешенных контактных номеров числились основные психиатрические базы данных и общедоступные библиотечные фонды. Все запросы, которые она делала в ходе изучения своего пациента, включались в его счет.

Когда темная форма Двойника, записанная отрицательными числами, вызвала непроизвольное перепрограммирование оперативной памяти Элизы, функция соединения с абонентом сохранилась, но к ней добавилась некая команда поиска по собственной инициативе.

Теперь она чувствовала, как он стремился к неизвестной цели, прощупывая оптические волокна и коммутационные узлы национальной телефонной сети. Нужный ему путь доступа однозначно сосредотачивался в четырех-жильном кабеле, который тянулся отдельно от остальных на десятки километров — пока не упирался в пустое пространство. Где-то за последним коммутатором кабель был обрезан. Для Элизы 212 это означало одно: конец поиска. Тупик. Нулевой вариант.

Но Двойник, казалось, воспринял этот обрыв связи как личный вызов. Он впал в некое черное состояние, которое Элиза обозначила бы человеческими словами «дурным настроением». Это состояние продолжалось целых три секунды и разрешилось цифровой командой, посланной в систему связи, — операционной директивой последнему на этой линии лазерному усилителю устранить этот разрыв. Лазер закряхтел от натуги и повысил выходную мощность на тысячу процентов. Трубка излучателя взорвалась, и весь агрегат вышел из строя. Но перед смертью он послал импульс когерентного света мощностью около десяти ватт.

Концы одного из четырех проводов перерезанного кабеля соприкоснулись в месте обрыва. Интенсивный световой поток выделил тепло в месте соприкосновения тончайших волокон стекла, они расплавились и соединились, заделав брешь на линии.

Теперь Двойник повторил запрос, достигнув конечного пункта. Элиза отметила почти человеческую удовлетворенность результатом.

Рука Гардена взлетела к глазам. Он потом и с зажмуренными глазами видел скелет собственной руки, словно вделанный в алую плоть ладони, обрамленную белым светом.

Итнайн оттащил его от дверного проема. Остальные распластались по стенам, прячась от излучения.

— Что вы видели? — раздался голос Итнайна. Гарден слепо оглянулся.

— Ослепительный свет. Как огонь, только абсолютно белый.

— Может, это взрыв реактора? Гарден взвесил это предположение.

— Нет, не думаю. Нас бы тогда не было в живых.

— Тогда что это?

Том Гарден сопоставил какие-то разрозненные образы. При всей своей неистовой яркости шарообразный излучатель казался каким-то… ординарным, контролируемым. Словно это был этап плановой работы реактора.

Что могло вызвать такой свет? При нормальной работе?

Гарден вспомнил, что термоядерная электростанция работала по тому же принципу, что и ракета «Си Спэрроу», только в неизмеримо большем масштабе.

Слева от этой двери должна была тянуться галерея световодов. Эти несущие излучение каналы разделяли импульсы рентгеновского лазера, которые «поджигали» пленку из йодида титана. Световоды были расположены по кругу и разделялись шестидесятиградусными дугами. Лазерные лучи перемещались по ним вперед и назад, проходя через систему усилителей, и в конце концов попадали в сферическую камеру.

Этот стеклянный шар, наполненный смесью трития и дейтерия, намного превосходил по размерам рисовое зернышко «Си Спэрроу»: двадцатикилограммовый глобус, не меньше волейбольного мяча. Через равные промежутки времени, совпадающие с импульсом лазера, поршневой механизм выталкивал эти шары в фокус лучей. Стекло начинало испаряться и сжимало смесь до температуры термоядерного синтеза, как и в «Си Спэрроу», только мощностью около пятисот килотонн.

Ничем не защищенный расширяющийся шар сверхвысокотемпературной плазмы просто-напросто сжег бы стены камеры, разрушил здание и оставил бы от всего комплекса оплавленную воронку. Однако Гарден знал, что на внутренней поверхности камеры находится сильный электромагнит, создающий тыквообразное поле, которое удерживает и направляет плазму. Поле формируется с некоторой аномалией в одном полушарии, чтобы сила взрыва выходила через перфорацию в стенке камеры. Периодическая пульсация поля выталкивает оставшиеся пучки плазмы через специальный канал и очищает камеру для следующего заряда.

Коридор за дверью, насколько понимал Гарден, вел к сложной системе магнитогидродинамических колонн, теплообменников высокого уровня, парогенераторов, турбин высокого и низкого давления. В конце этого комплекса из остывшего пара извлекаются остатки тепла, не вступивший в реакцию синтеза дейтрит и промышленные объемы гелия. С теплообменников и турбин поступают каскады чистой воды.