Берова тропа - Марианна Красовская

Глава 29. Княгиня

— Что ж, нам пока жить где-то надобно, — пришёл в себя Ольг от нежданного счастья. — Не на склады же мне ребятишек тащить? Переночуем где-нибудь, и в деревню пока увезу часть людей.

— Ты, князь, никак дымом надышался? — дерзко спросил Никитка. — А княжеские палаты для кого в Бергороде пустуют? Собираем скарб твой, да идем в новый дом. Крикнули тебя князем? Крикнули. Теперь переезжаем.

Отрок, а точнее уже тиун, светился от счастья. Молодость! Ему не жаль было ни догорающего дома, ни пропавших запасов. Никто не погиб и ладно, а быть теперь Никите управляющем в княжеском тереме, это в неполные то восемнадцать лет! Уж он расстарается!

Под его бойким командованием отроки принялись собирать все, что удалось спасти из огня. Цепочка людей двинулась к княжескому жилью, соседи помогали изо всех сил, предлагали на первое время одеяла и перины, как будто в тереме княжеском такого добра не было! Часть отроков умчалась вперед налегке, Марику с детьми тоже увели, а Ольг остался, о чем-то толкуя с вернувшейся уже Сельвой и несколькими старшими своими воинами.

Марика в тереме, разумеется, не была ни разу, только с улицы его видела. Высокий, большой, не терем даже, а крепость маленькая. Первый этаж каменный (как ей сказали, горел уже и не раз), второй деревянный, башни-луковки с окошками. Подклет опять же, куда без него. Для близких гостей — крыло правое, для дружины и домочадцев — левое. Княжьей же семье отведена центральная часть второго этажа и две башни.

— Тут пыльно, княгиня, — не пустили в горницы Марику. — Надо мыть и опочивальню готовить. Тебе пока баньку затопили, сейчас отроки тебя проводят.

— За Варварой кто смотрит?

— Не волнуйся, не потеряем твое дитя. Ее Марфа с Катериной на кухню потащили, там и накормят, и искупают. Головой за княжну отвечают.

Пришлось соглашаться. Не больно-то Марике хотелось в баню, да еще княжескую, одной идти. Но прав Никитка, смыть с себя копоть и пот не помешает, да волосы вымыть, наконец, да себя обновленную и непривычную оглядеть-ощупать.

Следом за щекастым Марко, тащившим ворох полотнищ и еще чего-то там, она прошла в небольшое деревянное строение, потерянно остановившись в предбаннике. Марко на лавку бросил свою ношу, со знанием дела заглянул в парную, сообщив: “не густой пар, но уж натоплено и все готово” и сбежал. Делать нечего, придется мыться. Разделась, вещи положила на лавку и прошла.

Действительно, все уже было готово: и лохань большая стояла, и ведра с водой, и ковш, и пару было изрядно. На лавке лежала мочалка, стояли глиняные горшочки с мылом. Вмиг стало жарко, кожа покрылась бисеринками пота, волосы, выбившиеся из кос, прилипли ко лбу.

За спиною хлопнула дверь, и в баню ввалился кто-то огромный и шумный. Не успела испугаться, Ольг тут же радостно заявил:

— Вот об этом я давно мечтал! Иди ко мне, красавица моя, я буду тебя мыть.

И видела она его уже голым, и спали они с ним, а только вдруг охватили Марику робость и смущение. Сейчас-то она перед ним была вся как на ладони. Открытая и обнаженная и телом, и душой.

— Чего испугалась, родная? — с бесконечной нежностью спросил княжич (или уже князь?). — Я только мыть тебя собираюсь. Остальное все — лишь когда ты захочешь.

Приблизился вплотную, разглядывая внимательно и покрасневшие щеки, и блестящие глаза, и розовые губы, робко вздрагивающие. Руку свою большую протянул и принялся распутывать косы.

Марика разглядывала шрамы на курчавой груди — это она страшные раны зашивала и лечила, плечи широкие, твердый, словно литой живот. И ниже тоже рассматривала. Он хотел не просто ее мыть, да оно и понятно… Перевела взгляд на лицо и ужаснулась: Ольг был почти страшен. Не лицо — маска каменная, напряженная, с черными от желания, пылающими глазами. И красив, и ужасен.

А руки очень осторожно, чуть подрагивая, разделяли ее золотые волосы по прядкам, распутывали, разглаживали…

— Становись в лохань, поливать буду, — хриплым, чужим голосом скомандовал Бурый. Она подчинилась. — Не горячо?

“Очень горячо, — хотелось ответить. — От рук твоих, от взглядов все тело горит.” Но промолчала, только головой покачав. Боялась, что голос ее выдаст.

Ольг пальцами зачерпнул из горшочка мыльного отвара, намылил ей волосы, мягко лаская голову. Хотелось изгибаться и мурлыкать, словно кошка. Марика уже вся дрожала, догадываясь, каких усилий ему стоит сдерживаться сейчас. От его тела веяло жаром почище, чем от печки.

Мыльные пальцы скользнули вниз по шее, лаская полную грудь, прихватывая легонько соски. Мучительно-тяжкий вздох за спиной вызвал волну новой дрожи в животе и коленях. Он прижался к ней сзади, замерев и позволяя оценить степень княжеского нетерпения. Или, скорее, терпения. На сколько его еще хватит? Сама Марика уже готова была умолять окончить пытку и взять ее прямо здесь, в лохани. Или на полке. Или на лавке. Или на полу, ей уже все равно.

А пальцы продолжали исследование ее тела, оглаживая бока и живот, спускаясь к бедрам. Замерли на миг и скользнули между ног. Ее затрясло, застонала откровенно и призывно, откидывая голову Ольгу на плечо.

— Хорошо тебе, родная?

— Плохо. Прекрати меня мучить, чудовище.

Застыл каменным истуканом, напрягся весь.

— Мучаю тебя?

Она повернулась, заглянула в лицо ему и смело шепнула:

— Хочу тебя безумно. Возьми, не тяни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍