Полярная мечта (С иллюстрациями) - Александр Казанцев

Заработала, запыхтела лебедка. Натянулся трос. «Подводная черепаха», осторожно раздвигая льдины, стала подниматься из воды и через мгновение повисла в воздухе.

— Ура! Ура! — кричали все. Кричала и Галя, перегнувшись через реллинги и махая платком. Кричал всегда сухой, сдержанный Ходов, в котором на миг проснулся Васька Ходов, строивший Комсомольск-на-Амуре.

Кричал, как кричит вместе с армией полководец, Николай Николаевич Волков, высокий, несгибающийся, с поднятой над головой рукой.

Вода стекала с корпуса «черепахи» на поверхность тихой аквамариновой полыньи, образовавшейся под ней. Круги от капель разбегались по воде.

Стрела повернулась, и кессон поплыл над палубой корабля. Моряки держались за колокол руками, заглядывали под него в пустую рабочую камеру, подпрыгивали, чтобы посмотреть в окна. Стрела опустила «черепаху» и поставила ее на корму.

Снова прокатился крик «ура». За стеклами окон кессона были видны прильнувшие к ним сияющие лица. «Заключенным» махали руками, что-то кричали, посылали воздушные поцелуи, делали знаки, как глухонемым.

Для Гали было непередаваемой мукой ждать, пока давление внутри «черепахи» будет постепенно доведено до нормы.

Между тем Иван Гурьянович подсоединил к кессону телефонный провод, и было видно, как в командирской рубке Алексей Карцев говорил по телефону, наверное с Ходовым или Волковым.

Через минуту всем на корабле стало известно, что кессонщики все время работали под водой и закончили закладку гнезд для трубчатого каркаса. Стало известно и о поведении Виктора, сознавшегося в своем проступке.

Люди взволнованно переговаривались между собой.

Лишь через строго положенное время неумолимый Ходов позволил открыть люк «черепахи». Моряки и строители стояли на палубе, готовые заключить в объятия каждого появившегося.

Первым из кессона вышел Виктор. Он растерянно улыбался, приглаживая редкие волосы и потирая подбородок. Стоявшие против кессона люди продолжали напряженно смотреть на люк, словно из него никто не вышел.

Виктор смутился, шагнул навстречу знакомым ребятам, нечаянно задел одного из них плечом, но никто, казалось, не заметил его. Он отошел в сторону с обиженным видом.

«Они даже не желают ни в чем разобраться! — думал он возмущенно. — Они хотят сделать человека ответственным за болезнь, за невменяемое состояние!» И ему уже казалось, что в те минуты, когда тщетно трещала телефонная трубка, он, Виктор, был действительно при смерти и всего лишь принял наркотическое средство. Это помогало Виктору внутренне оправдать себя. И он стоял в стороне, как ему казалось, непонятый, а по существу, чужой, посторонний. Он отвернулся.

В люке показался Алексеи Карцев. Люди с криками бросились к кессону. Впереди всех оказалась черноволосая девушка в ватной куртке и таких же штанах. Она смотрела на Алексея сияющими глазами, протянув обе руки.

Она смеялась. Алексей смотрел на нее и не верил глазам. Она притянула его к себе и поцеловала не то в нос, не то в щеку и тотчас хотела скрыться в толпе, но ее вместе с Алексеем подхватили на руки и понесли рядом по палубе.

Алексею хотелось многое сказать, но он был так растроган встречей, так обрадован чудесным спасением Гали, что не мог выговорить ни слова и все силы употреблял на то, чтобы сдержать слезы.

Моряки подхватывали на руки каждого, кто следом за Алексеем выходил из кессона. Денисюк, несмотря на свой вес, дядя Саша, Нетаев — все они взлетали в воздух под громкие, ликующие крики.

С других ледоколов подошли катера, все новые и новые моряки и строители взбирались на палубу.

Витяка стоял около трубы и мрачно озирался. Мимо прошли Денисюк и дядя Саша. Никого, казалось, не интересовал Омулев со всем его внутренним миром.

— Ты, Денис, сказал — случайность? — говорил дядя Саша. — Нет, это не случайность! Работы в этом месте должны начаться по плану. Решение геологов идти по дрейфующим льдам было вынужденным. Они расчетливо выбрали время. После аварии они шли с этого самого места на север. Теперь они обратным путем двигались на юг и вовсе не случайно пришли к месту аварии. И, конечно, не случайно их заметили зоркие летчики. Они ведь внимательно осматривали место, куда должны были сбросить свой чудесный снаряд.

— То так! — согласился Денис. — Закономерно.

Виктор увидел Галю. Он бредит? Галя жива?! Обуявшая Виктора радость в первый миг затмила все остальное. Он хотел броситься к Гале, шумно обнять ее, расспросить… Так бы он и сделал, если бы не все случившееся с ним самим. Теперь он захотел проверить, как Галя относится сейчас к нему. Она не может поступить, как другие! Ведь он любил ее! Она должна ценить это. Ну, конечно, она сама идет к нему… Нет! Она свернула в сторону! И тотчас направление мыслей Виктора стало иным. Непосредственная радость уступила место рассуждениям, которых он сам, человек неглупый, в другое время постыдился бы. «Жива! А меня обвиняли в ее гибели!» Ему казалось самым главным, что его обвиняли, а не то, что Галя осталась жива. Так совсем непроизвольно проверялось его чувство, о котором он любил говорить. Внутреннее упрямство не позволяло Виктору понять свою вину, и он охотно становился в позу человека, обиженного несправедливым отношением. Никто не хочет считаться с тем, что в тот злосчастный момент он, в самом деле, мог умирать… ну, если не умирать, то просто быть в беспамятстве.

У дверей салона остановились Карцев, Терехов, Волков и Ходов.

— Первый спуск дал очень много, Николай Николаевич, — взволнованно говорил Карцев. — Конструкцию «подводной черепахи» надо усовершенствовать.

— Да. Надо рассчитать ее на большую самостоятельность, — сказал Волков.

— Я думаю еще о подводной радиолокации, — продолжал Алексей. — Радиоволны плохо распространяются под водой, надо использовать звуковые или ультразвуковые.

Руководители строительства скрылись за дверью салона.

На палубе корабля снова стало оживленно. Подходил лесовоз, груженный трубами. Люди в водолазных костюмах несли длинные двадцатиметровые трубы. Очевидно, готовились к продолжению работ — к спуску труб.

Виктор раздраженно отвернулся и пошел в свою каюту. Тут он увидел на фоне серого моря силуэты Гали и Алексея, стоящих на юте, и сразу почувствовал себя еще более несчастным.

— Значит, ты, Алеша, хоронил меня? Сам зарывал в дно ящичек? — спрашивала Галя, перегнувшись через реллинги и смотря в воду.

— Ты никогда не была для меня такой живой и близкой, как в тот момент, — признался Алексей.

— Даже сейчас? — лукаво спросила Галя.

— Сейчас? Сейчас по-особенному.