Маяк - Филлис Джеймс

Кейт знала, где можно найти Джаго: на катере. Когда во вторник утром, незадолго до восьми, они с Бентоном спускались к пристани по крутой, усыпанной гравием дорожке, они увидели коренастую фигуру Джаго, деловито двигавшегося по палубе. Вдали, за спокойными водами гавани, играли волны. Поднимался ветер, неся с собой сложные запахи острова: пахло морем, землей, первыми, едва различимыми знаками осени. Легкие, словно обрывки бумаги, облака плыли по утреннему небу.

Джаго, должно быть, видел, что они идут к гавани, но, бросив один быстрый взгляд наверх — на тропу, больше не глядел на них, пока они не оказались на пристани. К тому времени как они подошли к катеру, он успел скрыться в каюте. Они дождались, пока он счел нужным появиться, неся в руках пару подушек, которые он тут же швырнул на сиденье на корме катера.

— Доброе утро, — сказала Кейт. — Хотелось бы поговорить.

— Тогда покороче, — ответил он и добавил: — Не хочу никого обидеть. Просто времени нет.

— У нас тоже. Пойдем к вам в коттедж?

— А тут чем плохо?

— В коттедже нам никто не помешает.

— Здесь тоже никто не помешает. Никто сюда зазря не приходит, если я на катере. Да ладно, мне без разницы.

Они пошли за ним вдоль набережной к коттеджу «У пристани». Кейт и сама точно не знала, почему предпочла вести опрос в коттедже, а не на катере. Вероятно, потому, что катер был для Джаго особым, принадлежавшим лично ему местом. Коттедж, разумеется, тоже, но он все-таки больше походил на нейтральную зону. Дверь стояла открытой. Солнечный свет рисовал узоры на каменных плитах пола. Во время первого разговора Кейт с Бентоном не заходили в дом. А сейчас каким-то загадочным образом атмосфера комнаты, в которую они вошли, окутала Кейт, создавая у нее впечатление, что она знает эту комнату давным-давно: ничем не покрытый, чисто выскобленный стол, два виндзорских стула, открытый камин, большая пробковая доска почти во всю стену, с прикрепленной к ней крупномасштабной картой острова; на ней же — график приливов и отливов, плакат с изображениями птиц, несколько записок, приколотых канцелярскими кнопками, а рядом с доской, в деревянной раме, — увеличенная фотография бородатого человека. Сходство с Джаго не вызывало сомнений. Отец или дед? Скорее всего дед: фотография выглядела старой, поза неестественной.

Джаго махнул рукой в сторону стульев, и они сели. На этот раз Бентон, уловив взгляд Кейт, не стал доставать блокнот. А Кейт начала разговор:

— Мы хотим поговорить о том, что произошло на маяке в первые годы войны. Нам известно, что там погибли трое немецких офицеров и что их трупы и яхта были затем затоплены в море. Нам сообщили, что это совершил отец Натана Оливера и что сам Натан Оливер находился в это время на острове. Ему тогда, видимо, было не больше четырех лет, он не так уж давно начал ходить.

Кейт замолчала. Джаго взглянул на нее и сказал:

— Это вы скорей всего с Эмили Холкум говорили.

— Не только с ней. Кажется, доктору Шпайделю удалось выяснить большую часть этой истории.

Тут Кейт взглянула на Бентона, и он сказал:

— Но отец Оливера никак не мог все это совершить в одиночку. Снести тела трех взрослых человек вниз по крутым лестницам маяка, а потом на яхту, да еще, по-видимому, камнями их утяжелить и яхту потопить. К тому же парусник самого Сола Оливера должен был идти рядом, чтобы после всего доставить его обратно на берег. Кто-то ведь был с ним? Ваш дед?

— Точно. Мой дед был с ним. Они с Солом Оливером последними ушли с Кума.

— Так что же произошло?

— Зачем меня-то спрашивать? Похоже, вы все от мисс Холкум узнали, а она, должно быть, от самого Сола слыхала. Он здесь лодочником служил, когда она ребенком была. Он мало чего от мисс Холкум мог бы утаить.

— А вы как об этом узнали?

— Отец узнал, когда вырос. Он рассказал мне. Больше всего от самого Сола слыхал, когда тот напивался. А еще пара-тройка стариков была в Пентворти, которые про Сола Оливера знали. Истории всякие ходили.

— Какие истории? — спросил Бентон.

— Дед мой живым в Пентворти так и не вернулся. Сол Оливер его убил и сбросил за борт. Он говорил — это был несчастный случай. Только дед был не таким человеком, с кем несчастные случаи на борту случаются. Моряк он был получше, чем Сол Оливер. Ну, конечно, ничего доказать нельзя было. Но так оно и есть.

— А как давно вам стали известны эти факты, если это факты? — спросила Кейт.

— Это точно факты. Как я уже сказал, ничего в то время доказать не удалось. Труп с размозженным черепом, а свидетелей никаких. Полиция у мальчика пыталась чего-то добиться, но ему нечего было сказать. Либо так, либо он в шоке был. Только мне никаких доказательств не надо. Отец Натана Оливера убил моего деда. В Пентворти тогда это все прекрасно знали, да и сейчас знают — те, которые еще живы, как мисс Холкум.

Все сидели молча. Потом Джаго сказал:

— Если выдумаете, что у меня был мотив Натана Оливера убить, так вы правы. Мотив у меня был, это точно. Мотив у меня с тех пор, как я первый раз эту историю услышал. Мне тогда было лет примерно одиннадцать, так что, если бы я хотел отомстить за деда, у меня в распоряжении почти двадцать три года для этого дела имелось. И я бы его вешать не стал. Он же у меня на катере сколько раз совсем один был. Вот как надо было бы это сделать. За борт его свалить, как деда моего. И я время для этого другое выбрал бы, а не когда остров на четверть пустой.

— Мы теперь знаем, — сказала Кейт, — что Оливер умер скорее всего чуть позже восьми, когда вы, по вашим словам, вывели катер в море — проверить двигатель. Скажите нам еще раз, в каком вышли направлении.

— Я вышел в открытое море примерно на полмили от гавани. Этого расстояния хватило, чтобы двигатель проверить.

— С этого расстояния вы должны были четко видеть маяк. Туман сгустился лишь незадолго до десяти. Вы наверняка могли бы увидеть труп.

— Мог бы, если бы посмотрел. У меня дел хватало и без того, чтоб на берег глядеть — надо было с катером управляться. — Джаго поднялся со стула. — А теперь, если вам достаточно того, что было сказано, я к себе на катер пойду. Вы знаете, где меня найти.

— Нет, недостаточно, Тэмлин, — возразил Бентон. — Почему вы пытались не дать Милли участвовать в поисках? Зачем было приказывать ей, чтобы она оставалась в коттедже? Бессмысленно. Концы с концами не сходятся.

Джаго смерил Бентона жестким взглядом.

— А если я его и видел, что тогда? Что я мог бы сделать? Было слишком поздно его спасать. Его все равно скоро нашли бы. А мне надо было свою работу доделать.

— Значит, вы признаете, что видели тело мистера Оливера, висящее на поручнях маяка?

— Я ничего не признаю. А вам лучше хорошо запомнить одну вещь. Если я в восемь часов был на катере, я не мог в то же время находиться на маяке и вешать Оливера. А теперь, если позволите, я хотел бы вернуться на катер.

Но Кейт ответила таким мягким тоном, на какой только была способна:

— Есть еще один вопрос, который мне необходимо вам задать. Прошу простить меня, если он вызовет у вас печальные воспоминания. Это правда, что несколько лет назад повесилась ваша сестра?

Джаго устремил на нее взгляд, полный такой мрачной силы, что на секунду Кейт испугалась, что он может ее ударить, а Бентон невольно двинулся было к ней, но тут же сдержал себя. Однако голос Джаго был спокоен, хотя его взгляд впивался Кейт прямо в глаза.

— Ага. Дебби. Шесть лет назад. После того, как была изнасилована. Ее не соблазнили. Ее изнасиловали.

— И вы почувствовали необходимость отомстить?

— Так я и отомстил, вы разве не знаете? Год отсидел за нанесение тяжких телесных. Что ж это вам никто не сообщил, перед тем как вы сюда приехали, что у меня судимость была? Я его в больницу отправил на три недели — днем меньше, днем больше, не так важно. А еще похуже для него было, что огласка его гаражному делу не очень на пользу пошла, да и жена его бросила. Я не мог вернуть Дебби, но, Богом клянусь, я заставил его за это заплатить.

— Когда вы на него напали?

— На другой день, как Дебби мне рассказала. Ей только исполнилось шестнадцать. Можете об этом в местной газете прочитать, если вам интересно. Он-то говорил, что соблазнил ее, но не отрицал того, что сделал. Вы что, хотите сказать, что подумали — это Оливер был? Чепуха какая!

— Нам просто нужно было знать факты, мистер Тэмлин, вот и все.

Джаго хрипло рассмеялся:

— Говорят, месть — это такое блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Да ведь не настолько же холодным. Если бы я хотел убить Оливера, он очутился бы за бортом давным-давно, точно как мой дед.

Он не стал дожидаться, пока они поднимутся со своих мест, решительно зашагал к двери и исчез. Выйдя на солнце, они увидели, как он легко вспрыгнул на борт катера.

Кейт сказала: