М. С. - Владимир Чистяков

А пересидеть эти дни просто необходимо. Вполне сообразителен торгаш, и сразу понял, чья это работа. Как и то, что ушли они отсюда не более нескольких часов назад. И случайные свидетели им вовсе не нужны.

Только вот осталось неизвестным, добрался ли он до лесной деревеньки.

Сунулась в люк броневика с двумя длиннющими антеннами на корпусе.

— Что бронепоезд, держится?

Радист сорвал наушники.

— Так точно, говорят хоть до зимы удержаться.

— Так долго не понадобиться.

В темноте не видно оскала. Враг попал в капкан, только ещё не знает этого. И из капкана не уйдёт. Не дадим. Решили, лопухи ушастые, что бронепоезд струхнул и решил к своим прорываться. Вот в него и вцепились. Ну, до чего же сообразительные, и о грэдах мнения как о полном дерьме. Наживка бронепоезд. И попались вы на неё как большая сонная рыбина на крючок с колючем окунем. Сейчас мы вас… Как рыбак ту рыбину. Да и бронепоезд вовсе не окунек. А что-то ближе к мурене. Да ещё и голодной. А зубки-то у этой рыбины ох и острые…

Приятно искупаться, одним словом.

Судя по докладу, с наскоку проскочили до вокзала. Десантный отряд занял несколько улиц. В депо захватили недоделанный повстанческий бронепоезд. Ничего, и такой воевать может. Гарнизон только часа через два и опомнился. Сейчас вблизи вокзала идёт ожесточённый бой. Местами доходящий до рукопашных схваток.

В траншеях под городом не осталось практически никого. С бронепоездом драться отправились. На то и расчёт. Сейчас вам будет сюрприз. Большой сюрприз. В виде двух третей 46-й дивизии. С потомком Чёрной Ведьмы во главе.

Марина соскочила с коня. Светает. С Лица Змеи медленно сползают тяжёлые капли. В предрассветной мгле кажущиеся чёрными. Всё кончено. Ещё где-то слышится приглушённая стрельба. Но это уже мужество и отчаяние обречённых. Их скоро добьют.

''И глаз змеи сверкнул сквозь ночь' — сбылось пророчество с моей помощью. Она не стала убирать меч в ножны. Так и шла с ним в руке. Маленькая победительница.

Кавалеристы и десант с бронепоезда сгоняют в одно место пленных. Без особого рукоприкладства. На них наставили их же собственные пулемёты на треногах. На что, интересно, они надеялись? Пока у вокзала шёл бой с, как им казалось, пошедшим на прорыв бронепоездом, на окраинах благополучно дрыхли. Не все, конечно, но в подштанниках пленных хватает. А их конная дивизия, если так можно выразиться, тысячи четыре сабель, напоролась (пришлось постараться, чтобы им этот сюрприз устроить) на пять эскадронов с двумя ротами танков…

Танки не справились, пришлось помахать и шашками. В том числе и Марине. И вот теперь всё кончено.

Потери ещё не подсчитаны, но одно уже ясно: как организованной силы этих бандитов уже не существует. Хвастались, борцы за государство Церент, что у них пятьдесят тысяч. Может, столько и было. У грэдов не было и десяти, всех вместе. Солдат, и тех кто просто взял в руки оружие, чтобы защищать свой дом.

А что теперь? При попытке штурма три тысячи погибло. Два лагеря вырезали почти без шума — минус две. Дивизию, или как там у них называлось, грохнули — ещё минус четыре. Здесь, в городе, судя по всему никак не меньше десяти положили. Да пленных. Здесь под тысячу, у вокзала, говорят, триста, у храмового комплекса две или две с половиной взяли, да ещё неизвестно, сколько в нём самом засело.

Сколько бы не засело, а обратно не выйдут. Эти не сдаются. Ну, да и мы людей гробить не собираемся. Взрывчатки предостаточно. Храмовый комплекс большой, да не очень. Завалим. И чтобы наверняка никто не вылез — баллоны-то с красной маркировочкой имеются. Заставим начхимов вспомнить чему их учили. Уже везут баллоны и 'специальные' мины с тех самых складов. Вот после взрывов и закачаем по развалины. Как крыс перетравим, сколько бы вас не было.

В общем три пятых воинства этого уничтожили. А из оставшихся уже к сегодняшнему вечеру процентов десять останутся. Народ 'мобилизованный' по домам чесанёт. Быстро узнают, что с дьяволицей им воевать не с руки. Той самой дьяволицей! А они тут суеверные.

Она подошла к пленным. Те невольно попятились. Приятно! Показывает на одного мечом. Они все смотрят не на неё. Они её вообще, наверное, не видят. Видят только меч из легенды, пришедший сюда. Пришедший испить их крови. Три камня в змеиных пастях. Они все знают, что это за вещь. Эта вещь живёт сама по себе. И человек только творит волю этого меча. Они так думают. А Марина материалистка. Но может жестоко играть и на суевериях. И они сейчас словно кролики перед змеёй. Марины для них сейчас словно не существует. Зато живое существо Глаз Змеи. Существо живое, хищное и беспощадное. Та вещь, которая должна рано или поздно разрушить их мир. И сейчас и происходит крушение.

— Ты кто? Священный или мобилизованный.

Он боится, видно за километр, но всё-таки отвечает.

— Мобилизованный.

— Стой здесь.

Подходит к следующему.

— Ты кто?

— Тоже.

— Ты кто?…

Через несколько человек ещё один сказал что 'мобилизованный' . Но вокруг зашумели.

— Выйди. — негромко сказала Марина, и очень интересно взглянуть на человека, который бы не послушал.

Он шагнул на негнущихся ногах. Его жизнь и смерть в её руках. Она сделала шаг назад…

Не сразу поняли, почему стоявшее тело вдруг оказалось без головы. Кровь ударила фонтаном. Он только потом стал падать. Голова подкатилась к ногам остальных. Среди Еггтов были разные люди. Не было только тех, кто плохо владел мечом. И почти все в роду Еггтов слыли жестокими. Жестокость… А какие эмоции испытывает уничтожающий заразу антибиотик? Или скальпель хирурга, вырезающий рак? Кому какое дело до их переживаний? Они просто должны уничтожать что-то, ибо для этого они и предназначены. А если опухоль надо вырезать не из тела человека, а из социального слоя больного общества? Всё равно, ты должен убить эти заражённые клетки. Ибо ты просто антибиотик. И по определению не можешь испытывать чувств. Только вот дела никому нет до того, что ты ещё и человек. А не лезвие скальпеля.

— Не надо врать Чёрному Еггту — выцедила сквозь зубы Марина.

И шагнула к следующему. Она зарубила ещё двоих. Из строя вышел третий. Марина сделала шаг назад и остановилась. 'Зачем мне это — подумала она. — Или это не я, а он их рубит? Есть ведь в нём какая-то сила. Пусть и злая. Но и я не добра. И во мне достаточно своих сил.

— Принесите мне их знамя. Сотенное. От древка только отдерите.

Принесли.

Она берёт кусок материи, ещё недавно бывший символом, и вытирает меч. Скомкала и швырнула грязную тряпку под ноги.

И неожиданно понимает, насколько же устала за эти дни. Но ещё один приказ всё-таки надо отдать. Она вовсе не собиралась щадить этих по уши перемазанных в крови двуногих скотов, словно в насмешку именовавшихся 'священными' . И так любившими болтать о своём природном гуманизме!