Соколиная охота - Роберт Линдон

Селяне размышляли над этим, словно философы над труднейшей проблемой мироздания. Никто не вышел вперед.

— Вы что, настолько довольны вашей жизнью? — вопрошал Радульф. — Ваш лендлорд очень хорошо с вами обращается?

— Он обращается с нами как с вербой! — выкрикнул кто-то сзади. — Он думает, что чем больше нас стрижет, тем лучше прирост.

Смех сменился новыми жалобами.

— Он берет с нас налог не только, когда мы женимся, но и когда умираем.

— Он запрещает нам молоть зерно дома и заставляет возить на его мельницу…

— …где мы ждем по три дня, чтобы потом получить муку из прошлогодних заплесневелых остатков.

Радульф распростер руки в проповедническом порыве.

— Братия! Пришло время скинуть хомут с ваших вый. Пора утолить ваши дольние страдания.

Он шагнул к одному из недовольных, крепкому мужчине лет тридцати.

— Ты мне нравишься, за словом в карман не лезешь. Если не ошибаюсь, ты был в деле.

— Воевал в ополчении короля Англии в Стамфорде.

— Я так и знал. Как раз таких крепких парней мы и ищем.

Мужчина покачал головой.

— У меня жена, трое малых детей и старуха мать на руках.

— Вот и подумай, каким состоятельным ты к ним вернешься.

— Не могу, я привязан к своему полю.

— Никто не привязан. Давай, отряхни прах со своих ног.

— Оставь ты его, — сказал Вэланд.

Радульф бросил на товарища сердитый взгляд и подступился к другому крестьянину.

— Ну а ты что?

Человек поскреб свое колено и заговорил еле слышно. Радульф приложил ладонь к уху.

— Что-что?

— Он говорит, что некому будет присматривать за его пчелами.

Радульф дернул себя за чуб.

— Боже праведный, с этого толку как с козла молока.

Он переходил от одного к другому, получая отказы под похожими предлогами. Германец в изумлении вытаращил глаза.

— Как? Никто из вас не желает? Ваши праотцы-викинги сейчас переворачиваются в гробу. Ну что ж, продолжайте думать о свекле, считайте стога сена и проживите всю свою жизнь, глядя волу в задницу, хлюпая дырявыми башмаками в грязи, чтобы хоть как-то прокормить своих голодающих домочадцев.

— Я пойду.

Радульф встрепенулся.

— Покажись.

Из толпы, прихрамывая, вышел высокий, тощий работяга в домотканой одежде, превратившейся в обноски и протершейся на коленях и локтях. Руки с большими ладонями нелепо болтались у него по бокам.

Радульф оглядел его с сомнением.

— И кто ты такой?

— Гаррик. Вольный человек, вдовец. Вся моя родня умерла, и я тоже отправлюсь скоро вслед за ними, если не уйду отсюда, потому что у меня слишком мало земли, чтобы прокормиться.

Радульф обошел вокруг крестьянина, оценивающе его оглядывая.

— Ты хромой. В бою пострадал?

В толпе засмеялись.

— Свалился с дерева еще мальчонкой. Всю жизнь нашего бедного Гаррика преследуют напасти и неудачи.

Радульф отодвинул его в сторону.

— Извини, но нам нужны здоровые мужчины.

— Дай я на него взгляну, — сказал Вэланд.

— Валлон нам спасибо не скажет, если мы наймем пугало огородное.

— Веди его сюда.

Радульф прошагал с Гарриком к двери. Каждая его черта вопиюще свидетельствовала о голоде и непосильном труде, но, как ни странно, его запавшие серые глаза сияли жизнерадостным светом.

Вэланд почувствовал к нему неопределенное расположение.

— Ты болен?

— Если голод — это болезнь, значит, я смертельно болен.

Вэланд улыбнулся.

— Покажи руки.

Гаррик вытянул свои почерневшие, все в мозолях ладони, каждая величиной с лопату.

— Путешествие будет трудным.

— Оставаться здесь еще труднее. Я доел остатки прошлого урожая еще до Великого поста.

— Он нам подойдет, — сказал Вэланд. — Найди еще одного, и мы можем возвращаться.

Радульф обратил взор вглубь церкви.

— Сам архангел Гавриил не смог бы заманить этих упрямцев в райские врата. Я сейчас возьму любого, которого захочу.

— Мы не должны отнимать кормильцев у их семей, — возразил ему Вэланд.

— Ты слышал, что Валлон сказал? Хватайте их и тащите. Мы не можем до бесконечности ждать, пока эти мужланы на что-то решатся.

Мальчишки перед церковью закричали и запрыгали, показывая пальцами на всадника и двоих пеших, спешащих за ним через поля. Вэланд вышел из церкви и, сделав несколько шагов, спросил у Гаррика:

— Кто это такие?

— Дэгмунд, управляющий поместьем, со своими мордоворотами — Айкеном и Брантом. Наш бич и наша беда.

Вэланд приставил к глазам ладонь козырьком. Управляющий гнал, нахлестывая, мула прямиком через крестьянские посевы. Он подпрыгивал в седле, и вместе с ним взлетала вверх и вниз его похожая на миску для пудинга прическа. Двое пехотинцев в потертых кожаных доспехах рысили вслед за ним.

— Нам лучше не дожидаться их прихода, — сказал Гаррик.

Сокольник поднял лук и потянулся за стрелой.

— Они опасны?

— Дэгмунд — нет. Самое смелое, что в нем есть, — это его воротник, он сжимает горло вора день за днем. Грязную работу за него делают его псы.

— Местные?

— Нет, Дэгмунд не доверяет жителям поместья. Слишком много темных делишек ему приходится держать в тайне. Этих головорезов он нанял в Гримсби.

Прихожане вывалили из церкви поглазеть на предстоящее зрелище. Управляющий остановил мула перед кладбищем. Вид у этого толстого коротышки был совершенно не воинственный, несмотря на висящий у него на боку меч и дубинку в руках. Телохранители подошли, тяжело дыша, и стали по обе стороны от управляющего. Они неспешно счищали с башмаков комья грязи и старались не показывать, как запыхались по дороге сюда. При них были видавшие лучшие времена саксонские мечи с односторонней заточкой. Из их потрепанных кожаных стеганок[41] тут и там торчала набивка.

Дэгмунд провел ладонью перед глазами.

— Что я вижу? Что это? Незаконно вторгшиеся в поместье моего господина чужаки! Вооруженные нарушители порядка во владениях его королевского величества! Объясните, в чем дело.

Радульф обстоятельно сплюнул.

— Мы нанимаем людей для торговой экспедиции.

Управляющий выпучил глаза.

— Эти крестьяне — собственность моего господина. Каждый из них и принадлежащее им имущество находятся в полном его распоряжении.

— Он ничего не теряет.

Управляющий угрожающе взмахнул дубиной.

— Арестовать этих бродяг! Свяжите их. Каждый, кто поможет, будет на месяц освобожден от трудовой повинности.

Радульф оттопырил щеку изнутри языком.