Конструктор боевых машин - Н. Попов

А пока у высшего военного руководства не выработалось твердого мнения о необходимости самоходной артиллерии, конструкторы, пристально следившие за путями развития военной техники, инициативно разрабатывали образцы самоходных пушек, долго существовавшие в проектах или опытных экземплярах.

Командиры же переднего края выдвигали против «тигров» не защищенные броней полевые тяжелые артиллерийские системы и довольно успешно расстреливали из них немецкие бронированные «чудовища». Маршал Советского Союза И. С. Конев по этому поводу писал: «Новые вражеские танки и самоходки были хорошо вооружены, имели 88-мм пушку с высокой начальной скоростью снаряда. Артиллерийская мощь сочеталась у них с сильной броневой защитой. Уже в первых боях с ними нашим танкам, в том числе и „тридцатьчетверкам“, пришлось туго. Для сопровождения и обеспечения их мы стали выдвигать вперед, в боевые порядки пехоты, а также в боевые порядки танковых частей, 122-мм пушки-гаубицы, которые были способны пробить прочную лобовую броню „тигров“»[111].

Примерно через месяц после появления первых «тигров» под Погостьем в районе станции Мга заместитель председателя СНК В. А. Малышев вызвал Котина в Москву и там познакомил с положением, создавшимся в противотанковом вооружении, дал ему соответствующее задание.

В. А. Малышев очень высоко ценил организаторские способности Котина, его инженерные знания и удивительное конструкторское чутье. Коротко обрисовав потребности фронта и армии, Малышев высказал свои соображения о конструкции нового тяжелого немецкого танка, о котором осенью 1942 г. знали лишь по донесениям разведчиков да из материалов берлинского радио, трубившего на весь мир о «решающем» оружии Германии — «супертанках», которые принесут ей победу.

— Убежден, какими бы ни были новые немецкие танки, мы сможем противопоставить им свою конструкцию, которая не будет слабее, — спокойно сказал Котин.

— Согласен, — кивнул головой Малышев, — но неприятности они могут принести немалые. Поэтому требую ускорить работу над проектом нового тяжелого танка, а пока его нет, найдите путь поставить на серийное шасси среднего и тяжелого танка мощную и надежную пушку, способную пробивать броню любого немецкого танка со значительного расстояния. Учтите при этом, что машина должна сопровождать танки в бою, а для этого нужно хорошее противоснарядное бронирование. Я очень надеюсь на вас. Действуйте.

Дело не терпело отлагательств. В «Летописи Челябинского тракторного» по этому поводу записано: «…вернулся из Москвы Котин. На завод он прибыл в половине одиннадцатого вечера, а уже к одиннадцати часам созвал узкий круг ведущих конструкторов». В кабинете главного конструктора, кроме заместителей А. С. Ермолаева, Н. Л. Духова, М. Ф. Балжи, собрался цвет конструкторской мысли котинского КБ: Л. Е. Сычев, В. И. Таротько, М. Н. Ижевский, П. С. Тарапатин, Г. А. Манилов, профессор Н. В. Вознесенский, опытный расчетчик В. Э. Берг и участник проектирования первых советских самоходок в предвоенные годы Л. С. Троянов.

Совещание начал Жозеф Яковлевич:

— Нам известны данные о новых танках и самоходных орудиях, которые немцы собираются применить в ближайшем будущем…

Главный конструктор перечислил точно установленные и предполагаемые тактико-технические характеристики нового немецкого тяжелого танка «тигр» и подчеркнул, что по сравнению с теми танками, с которыми фашисты начинали войну, бронезащиту и огневую мощь их конструкторы увеличили уже в два-три раза.

— В Государственном Комитете Обороны, — продолжал Ж. Я. Котин, — нам сказали, что нужно сделать все, чтобы к началу 1943 года наша армия стала получать в противовес «тиграм» новые машины с усиленной броней и увеличенным калибром пушки.

До конца 1942 г. оставалось три неполных месяца — невероятно короткий срок. Из присутствовавших только Л. С. Троянов занимался ранее проектированием самоходного орудия. Да и Кировский завод самоходок пока не производил: на потоке стояли тяжелые танки КВ-1С и средние — Т-34.

Бои на фронте носили в основном оборонительный характер, но в перспективе уже выдвигалась на первый план готовность переходить в решительное контрнаступление, для которого нужны были боевые машины. Идея могучей самоходной пушки, надежно прикрытой прочной броней и по скорости передвижения не уступающей современному танку, отвечала поставленной задаче. В качестве базы для пушки предполагалось использовать одну из выпускавшихся на Кировском заводе машин — КВ-1С или Т-34. Это решение обеспечивало и быстрое освоение серийного производства самоходных артиллерийских установок, и унификацию с серийными танками, что значительно облегчало их эксплуатацию и ремонт.

Ж. Я. Котину было поручено совместно с коллективом конструкторского бюро Уралмаша, которым руководил главный конструктор Л. И. Горлицкий, дать рекомендации по использованию танка Т-34 в качестве базы для создания мощной САУ. Для координации усилий двух творческих коллективов Ж. Я. Котин выехал на Уралмаш с группой конструкторов-танкистов, в которую входили П. С. Тарапатин, В. И. Таротько, Л. С. Троянов и другие.

Руководитель конструкторского коллектива, работавшего вместе с Ж. Я. Котиным при создании первых самоходных артиллерийских установок, Л. И. Горлицкий.

В Свердловске Ж. Я. Котин встретил своих друзей-ленинградцев, эвакуированных на Урал и хорошо известных ему еще по работе над КВ-2 со 152-мм гаубицей во вращающейся башне, КВ-7 и другими машинами. Среди этих специалистов были Н. В. Курин, К. Н. Ильин, Т. Ф. Ксюнин, А. Н. Шляков. Опираясь на опыт конструирования КВ-2, они взяли серийную 122-мм гаубицу, но разместили ее не во вращающейся башне, а в специальном отсеке, превратив его в неподвижную боевую рубку. В наклонном лобовом бронированном листе оставили неширокую амбразуру и закрепили в ней качающуюся часть орудия. Разработку корпуса вел прибывший из Ленинграда специалист Ижорского завода И. И. Эммануилов.

Артиллерийские конструкторы смонтировали 122-мм гаубицу так, чтобы обеспечить углы наводки по вертикали от —3 до +26 градусов и по горизонту ±10 градусов. Левее амбразуры для орудия находился люк механика-водителя, на броневой крыше — люк для посадки экипажа. Ходовая часть практически оставалась без изменений, лишь немного усиливались передние узлы подвески.

Вспоминая о начале этой работы, Н. В. Курин рассказал: «Жозеф Яковлевич просил нас продумать, что можно предложить сейчас, чтобы решить задачу в сверхкороткий срок. На мою долю выпала общая компоновка и координация работ конструкторов по узлам. Технологические процессы составлялись тут же, по ватманам, сразу же проектировались и отдавались в заказ оснастка, модели, приспособления, инструмент. Изготовление деталей и сборка узлов начинались сразу же, как только в цех попадали чертежи. Это существенно сокращало сроки готовности. Так, уже на пятый день были поставлены на станок отливки бронемасок, а на десятый началась сварка корпусов».