Покрышкин - Алексей Тимофеев

Но, как признавал фельдмаршал фон Бок: «В ошеломляюще короткий срок русский снова поставил на ноги почти разгромленные дивизии...». Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер записал в дневнике: «Таких сухопутных войск, какими мы располагали к июню 1941 г., мы уже никогда больше иметь не будем».

Вступали в действие долгосрочные факторы. Чей народ сможет выдержать сверхнапряжение и сверхжертвы?.. От Советского Союза в этой борьбе требовалась максимальная централизация руководства, мобилизация всех ресурсов и качеств народа, которые были накоплены за все века грозной российской истории.

...На фотографии, сделанной осенью 1941 года (судя по всему, в октябре в Зернограде), — группа летчиков 55-го истребительного полка. За широкими плечами сидящих комэсков — лейтенанты, старшие и младшие. Из десяти человек останутся в живых четверо. Лица фронтовые, освещенные изнутри некой суровой одухотворенностью... На одной из кинопремьер в 2001 году режиссер-постановщик современного фильма о войне говорил о том, как трудно сейчас найти актеров на роли фронтовиков. Лица у них были другие...

А. И. Покрышкин всегда говорил о решающем вкладе сибиряков в битве за Москву. Были они, как мы видим, и под Ростовом...

Как летчик остался цел в таких переделках? Александр Иванович всегда говорил: потому что сибиряк и «родился в рубашке». Истребитель по характеру, он отказался пересесть, как некоторые летчики полка, на бронированный штурмовик Ил-2. Но Покрышкин был огражден какой-то другой броней. Вот в Котовске, во время налета четверки Ю-88 на аэродром, он стоит у своего МиГа, стреляя из карабина по бомбардировщикам, которые накрывают землю ковром мелких разрывных бомб. Около Покрышкина падает три десятка этих бомбочек, но они остаются в земле... На другой площадке около стоящего у самолета летчика («в первые дни войны дал зарок не прятаться от врага») падают три крупные бомбы и тоже не взрываются! На пути к самолетам в степи Покрышкин вновь попадает под бомбежку. На этот раз ложится на землю. «Чувствую, полоса взрывов надвигается все ближе и ближе ко мне. «Ну, здесь они прикончат меня», — подумал я и плотнее прижался к земле. Примерно за полсотни метров от меня взрывы прекратились и бомбардировщики ушли...»

На известной фотографии Александра Покрышкина, снятой на излете 1941 года, он полон физических и духовных сил. Под гимнастеркой с петлицами старлея — шерстяной свитер. Охвачен командирским ремнем кожаный реглан, качество которого, кстати говоря, отмечали немецкие летчики. Лицо Покрышкина бодрое и свежее, словно нет позади полугода боев и страданий. Никаких морщинок и мешков под глазами. Здоровья избыток. Летчик готов к новым боям.

Кажется, есть в лице летчика и некое презрение... Да, это презрение к смерти.

VIII. Истребитель во вражьем небе

В летной боевой работе истребителей не было прозы. Были драмы, трагедии, поэзия, юмор, но прозы жизни не было.

Лютую зиму 1941/42 года особенно тяжело переносили немцы. Вояки вермахта медаль «За зимний поход на Восток», на ленточке багрово-красного цвета, называли «мороженое мясо»...

А. И. Покрышкин 1 января звеном вместе с Николаем Лукашевичем и Викентием Карповичем получил приказ вылететь на штурмовку. «Мороз, — вспоминает Александр Иванович, — выдался отменный, настоящий сибирский». Такие холода — редкость для юга России.

С трудом запускались двигатели. Взлететь удалось только Покрышкину. Над заснеженной равниной Донбасса — оккупированной территорией — он слышит перебои в работе мотора. Но — «с возвращения начинать новый год нельзя». Сброшены бомбы на железнодорожные эшелоны в Амвросиевке, сожжены на дороге две машины «шкода», панически ныряют в люки обстрелянные танкисты.

На КП Покрышкина встретил В. П. Иванов:

— Как у тебя работал мотор в полете?

— На маршруте подбарахливал. Всю дорогу я дрожал. Но летел.

— Почему же не вернулся?

— Товарищ командир! Вы же знаете мой характер. Не хотелось подвести под неприятность полк. Был бы срыв задания.

— Ух! Твердолобый сибиряк! Сломаешь когда-нибудь шею из-за своего характера.

— Все возможно. Но лучше уж убиться, чем терпеть позор.

Вот так завоевывался, как писали в наградных листах Покрышкина, его «исключительный авторитет» среди летчиков. Резко индивидуален летный почерк Александра Ивановича. Да и в росписи на бумаге специалисты-графологи, наверно, отметят букву «к», их две в фамилии летчика. Этого покрышкинского «конька» пригнуть невозможно...

16 февраля 1942 года А. И. Покрышкину присвоено звание капитана. Последовало новое назначение, которое явно раздосадовало летчика-истребителя — опять обучать молодежь из пополнения. Снова прибывали на фронт не подготовленные к боям летчики. И далеко не в каждом полку были такие командиры, как В. П. Иванов, и такие наставники, как Покрышкин... Вместо воздушных боев предстояло учить теории и практике младших лейтенантов. Впрочем, как признавал Александр Иванович, такое преподавание помогло и самому учителю лучше осмыслить, отшлифовать «науку побеждать» в небе. Командиром «молодежной» эскадрильи стал П. П. Крюков, заместителем — Покрышкин. Летать пришлось на потрепанных И-16, в открытых кабинах без обогрева. От стужи спасали унты и меховые регланы. Частыми были обморожения лица, поскольку имевшиеся маски мешали обзору.

Два месяца эскадрилья проходила учебу по разработанной Александром Ивановичем программе. Практикой были штурмовки железнодорожных станций, немецких войск и техники. «Истребительскую хватку» Александр Иванович отмечал у Степана Вербицкого, Владимира Бережного, Александра Мочалова.

Аэродром эскадрильи П. П. Крюкова был выдвинут к линии фронта, оторван от своего полка. Радостными для летчиков были случайные посадки других летчиков, приезды комиссара полка Михаила Акимовича Погребного. «Его посещения как бы сближали нас делами полка, — вспоминает Александр Иванович. — Хорошая у него была черта в подходе к людям. Он оценивал их по главному показателю — выполнение своего долга, отбрасывая все мелкое, житейское. Он оберегал меня и от недругов, предостерегал от ошибок».

В начале апреля 1942 года в Краснодоне, городе, который был прославлен вскоре подвигом «молодогвардейцев», А. И. Покрышкин вступает в партию. Погребной, вручая ему партбилет, сказал:

— Александр Иванович! Ты сейчас стал членом нашей воюющей партии. Ты должен с честью пронести это высокое имя коммуниста.