Скверная голубая кровь (ЛП) - К. М. Станич

с толку. В прошлом году я уделяла слишком много внимания своему сердцу и гормонам, и это плохо закончилось.

— Всё в порядке, — говорю я ей, и она кивает, встаёт из-за стола и провожает нас к двери.

Виндзор быстро исчезает, но Тристан удивляет меня, следуя за мной в столовую. Он даже садится за мой обычный столик, занимает место Миранды и пристально смотрит на меня.

— Часы всё ещё у тебя? — спрашивает он, и я киваю. — А ожерелье?

— А что? — шепчу я, и он вздыхает, внезапно выглядя усталым.

— Могу я получить их обратно? Я заплачу тебе за них. Я просто… не думаю, что это хорошая идея, если Харпер или мой отец увидят их снова. — Он смотрит прямо на меня, и в его серых глазах такая абсолютная искренность, которой я никогда раньше не видела. Мои мысли немедленно возвращаются к тому моменту в библиотеке, где он мог пойти дальше, сделать больше, прикоснуться ко мне в более интимных местах… но он не сделал этого. Знал ли он, что нас снимают? Трудно сказать, но я думаю, что да. — Вообще-то, мне вообще не следовало сидеть здесь с тобой.

— Потому что Плебеи могут засунуть твою голову на гильотину, если увидят тебя с Работяжкой? — предполагается, что это шутка, но Тристан, похоже, не находит это смешным. Он просто сидит и смотрит на меня, его волосы цвета воронова крыла падают ему на лоб, он проводит языком по нижней губе, когда отводит взгляд.

— Не могла бы ты принести часы и ожерелье в понедельник? У меня есть наличные.

— Мне не нужны твои наличные, Тристан, — шепчу я, но у меня всё ещё есть дебетовая карта, которую он мне оформил, так что, полагаю, это не совсем правда. — Но да, ты можешь забрать их обратно.

Он на мгновение замолкает, и мы оба замираем, когда подходит официант и мы делаем наш заказ. Никто из нас ничего не говорит, пока мы сидим и ждём свою еду, но, когда его нога задевает мою под столом, наши взгляды встречаются. Как будто между нами протянулась ниточка, которая сближает нас, в то время как каждая рациональная часть меня говорит, что я должна держать нас порознь.

«Это все ради пари», — говорю я себе, но даже это ложь. Интересно, чувствовали ли ребята когда-нибудь нечто подобное, когда были со мной в прошлом году? Боролись ли они когда-нибудь с какими-нибудь настоящими эмоциями?

— Почему ты выбрала его? — внезапно спрашивает Тристан, но я замечаю, что он не отодвигает ногу. Мы продолжаем соприкасаться. — Почему ты выбрала Зейда?

Я прикусываю нижнюю губу и отвожу взгляд, но у меня нет ответа на этот вопрос. Я не хотела выбирать; я ненавидела этот выбор. Но это реальный мир, и я не смогла бы заполучить всех троих. Правильного выбора не было, и каким-то образом я знала, что независимо от того, чьё платье я надену, оно будет неправильным.

— Это сложно, — шепчу я, но Тристан хмуро смотрит на меня. — Что? Я испытывала чувства к вам. Разве не в этом был смысл пари? Чтобы заставить меня… думать, что я, возможно, влюблена в вас? Вы все преуспели, вот и всё. Если тебе нужны ещё трофеи, я закажу их для тебя. — Он снова обращает своё внимание на меня, и его руки на столе сжимаются в кулаки.

— Ты думаешь, тебе было тяжело? — спрашивает он, и в его голосе слышится нотка беспомощности в сочетании со сталью, которую я не понимаю, которую не могу истолковать. Его серые глаза полны ярости и затуманены разочарованием. — Я не умею любить. Я никогда не узнаю, действительно ли кто-то любит меня, или им нужно моё имя или мои деньги. И мой отец… ты видела моего отца, когда он подарил мне часы. Кроме того, я не дурак: я знаю, что это была ты возле VIP-комнаты на лыжной базе. Он не любит меня: я принадлежу ему. Я всего лишь пешка в его дерьме.

Я с трудом сглатываю, моё сердце бешено колотится. Мой первый ответ — протяжно произнести: ах, бедный маленький богатый мальчик. Я должна. Я должна была сказать это и увидеть, как на его лице бы промелькнула обида. Но есть спор… и ещё, есть моя человечность. Я не могу заставить себя сказать это.

— Если ты действительно этого хочешь, однажды ты сможешь это найти, — шепчу я, и Тристан пристально смотрит на меня поверх стола.

— Найти что? — рычит он, протягивая руку, чтобы взъерошить свои тёмные волосы.

— Любовь. Это реально полюбить тебя, за то, что ты — это ты, Тристан. Поверь мне, я знаю: я уже любила.

Он опускает руку и смотрит на меня так, словно увидел привидение.

В следующее мгновение он встаёт и сталкивает тарелки, чашки и столовое серебро на пол. Они с грохотом бьются, когда он наклоняется и хватает меня за галстук, дёргая вперёд, прикрывая поверхность стола своим телом. Его рот прижимается к моему, и я ломаюсь и сгораю миллионом разных способов.

Язык Тристана скользит по моей нижней губе, втягивает её между зубами, а затем овладевает мной целиком и полностью, так, как я всегда мечтала. Мои руки поднимаются, чтобы схватить его за рубашку, но он хватает оба запястья в свои и удерживает их на месте между нами, создавая впечатление, что я умоляю его о большем. Может быть, так оно и есть, я не могу сказать.

Он целует меня до тех пор, пока дверь на кухню не открывается и не появляется наш официант.

Когда он отпускает меня, внезапный разрыв между нами будто погружает меня в лёд, и я откидываюсь на спинку стула.

Тристан выбегает из столовой, хлопает дверью и оставляет меня с салатом, колотящимся сердцем и целым торнадо эмоций, которые разрушают меня изнутри.

Чёрт.

Месть лучше подавать холодной, верно? Она же кажется обжигающе горячей, и я не уверена, ненавижу я это… или люблю.

Глава 19

Во время моих занятий с Кридом я стараюсь, чтобы мы поговорили о чём-то другом, кроме учёбы. Я даже принимаю несколько приглашений от Миранды потусоваться в их квартире. Постепенно Крид начинает приходить в себя, и, хотя он игнорирует меня в коридорах, он очень близок к тому парню, которого я помню по прошлому году, когда мы были наедине.

Мы вернулись к просмотру фильмов на его диване, и это не редкость, когда я прихожу и застаю его в одних спортивных штанах, с полотенцем на