Небесное испытание - Ольга Погодина

Следует сказать, что выучка у людей, данных ему Бастэ, была отменной: за спиной донеслось протяжное: «Х-ха!», и пять тысяч человек упали на одно колено, повторяя движение своего полководца.

Юэ поднял голову и встретился глазами со стариком:

– Если бы князь знал, сколь эффектно куаньлины умеют проявлять почтительность, он велел бы вам явиться на площадь, – неожиданно ясным голосом, на чистейшем куаньлинском языке произнес старик. На его морщинистом лице выделялись живые яркие глаза неожиданного зелено-коричневого цвета, словно спелая кожура грецкого ореха.

– Почтение к старшим – основа куаньлинской морали, – невозмутимо произнес Юэ, поднимаясь и для пущего эффекта выждав, когда его войско поднимется следом за ним. – Ибо старость тяжела и мудра, а юность легка и беспечна. Я благодарен тебе за гостеприимство, а князю – за разрешение воспользоваться им.

– Вы, куаньлины, неужто думаете, что мудрость приходит с возрастом? – Удивительный старик сверкнул белыми молодыми зубами в улыбке, и Юэ безошибочно понял: дразнит.

– Мы считаем, что мудрость, когда бы ни посетила, должна быть выдержанной, как старое вино, – ответил он, слегка наклонив голову.

– Иногда вина скисают в уксус, – хмыкнул старик, но сменил тему: – Добро пожаловать в обитель школы Уззр – Монастырь Неизреченной Мудрости. Смиренные братья проводят вас и разместят со всем возможным удобством.

«Смиренные братья» оказались жилистыми бритоголовыми монахами, быстрыми, неразговорчивыми и не слишком приветливыми. «Возможные удобства» – чисто выметенными неотапливаемыми пустыми помещениями в двух больших зданиях к западу от центрального храма, в который можно было войти со двора (как оказалось, монастырь только казался маленьким: за каменной оградой скрывался целый лабиринт зданий и пристроек, наполовину выстроенных, а наполовину вырубленных в скалах). Юэ проглотил все свое возмущение, когда понял, что скорее всего монахи и имели это в виду под «всеми возможными» удобствами, то есть теми, которыми обходились сами монахи. Но у него половина войска сляжет, если проведет хотя бы пару ночей в таких условиях. Надо будет сказать об этом князю. И поаккуратнее. А пока… Пока Юэ распорядился вносить в помещения все, что могло согревать, и попросил жаровни. Оказалось, столько в монастыре попросту нет. Ему самому и его сотникам, конечно, принесли, а вот для рядовых воинов эта ночь будет сродни той, что они проводили под открытым небом – разве что не так дует. Воины, настроившиеся на нормальный ночлег, ворчали, но сегодня сделать было уже ничего нельзя, и Юэ приказал разойтись по спальням и отдыхать.

В его комнату принесли маленькую жаровню с углями и ужин – плошку риса с кусочками сушеной тыквы и дымящуюся чашку чего-то среднего между бульоном и кашей. Вкус был странный, маслянистый. Должно быть, в этих горах такая еда согревает. Сам он за время южных походов практически отвык от мяса – слишком велика была возможность отравиться им в сырых душных джунглях, однако не без улыбки Юэ представил себе лица своих воинов, большинство из которых набрано в северных провинциях, в основном занимающихся скотоводством и потому отъявленных мясоедов.

Странное кушанье действительно согрело его. Юэ наконец-то скинул меховой плащ с широкими прорезями вместо рукавов – его можно будет использовать вместо постели, голая циновка выглядит как-то совсем непривлекательно, и задумался.

Итак, он – лазутчик, направленный, чтобы ударить в спину тому, кому служит, ради того, кому служит на самом деле. Гуй Бо и его люди будут выдавать себя за крестьян, самовольно набранных в обеих Гхор и озлобленных против Ургаха. Он, Юэ, обязан разобраться в тонкостях здешней политики, найти ее слабые места, а в решительный момент – ослабить позиции действующего князя максимально. Если необходимо, позволить варварам захватить Ургах с тем, чтобы разогнать их впоследствии. Еще он должен понять, насколько в действительности опасно здешнее колдовство, которого, признаться, Юэ достаточно сильно опасался: слава Ургаха как магического королевства была велика и, надо сказать, не без умысла поддерживалась самим Ургахом.

Что ж, вывод первый: либо правящий князь о чем-то догадался, либо просто умен и осторожен, проведя куаньлинов тропой, проходимой от силы два лунных цикла в году и совершенно непригодной для атаки хоть сколько-то значительного войска. Эта дорога действительно пригодна только для небольшого каравана или отряда. Обоз для войска она не вытянет. Остается еще перевал Тэмчиут – судя по предварительным сведениям, он более проходим. Однако, во-первых, это кружная дорога, а время в данной ситуации может сыграть решающее значение. Во-вторых, это дорога, зависящая от позиции варваров, ее населяющих. В случае их враждебности они, как лучше знающие местность, способны доставить… неприятности. Юэ хорошо усвоил уроки Второй Южной войны.

Кстати, столицу бьетов Бастэ взял – это известие дошло до него уже на границах Гхор. Вот так – он, Юэ, приложил столько усилий для этой победы, а вся слава достанется другим. Еще долго, дожно быть, будут они рассказывать, как это было – взять запретный город… Вторую Южную войну можно считать выигранной. Теперь есть с чем пройти по улицам столицы – кому-то разве будет дело до того, что на самом деле бьеты рассеялись в тысяче направлений и вовсе не считают себя покоренными? Императору куда важнее сохранить лицо, записать в анналах славное шествие героев и отметиться в летописях как «Шуань-ю, победитель Бьетского Царства».

Юэ тряхнул головой, отгоняя неведомо откуда накатившую горькую обиду. Ему опять досталась неприметная, опасная и по-настоящему некрасивая работа. Вполне возможно, что и на этот раз слава достанется другим. Что ж, служить императору вовсе не означает покрыть себя славой, а он присягал на верность императору, Шафрановому Господину. Ведь присягал же?

Наутро светлейший князь Ургаха Ригванапади прислал за ним паланкин. Юэ думал, что его вызовут к князю хотя бы в сопровождении своих сотников, а так оказаться совершенно одному было как-то неуютно.

«Правильно, этим в тебе и стремятся вызвать такое чувство, – успокаивал он себя, тщательно одевшись, приготовив составленные в Доме Приказов запечатанные грамоты. – Не покупайся на такие простые способы воздействия».

Он принял самый что ни на есть безмятежный вид. Шубу пришлось оставить, и в куаньлинской одежде Юэ сильно мерз, пока раскачивающийся паланкин мчали по горным тропам два рослых ургаша. Смотреть на открывающиеся (в основном внизу) виды совсем не хотелось.

Носилки остановились, и Юэ ступил на огромную, способную вместить десять тысяч воинов площадь белого камня. Здания, окружавшие его, были незнакомой, странной, но красивой и соразмерной архитектуры, с их узкими, словно стремящимися вверх фасадами, узкими высокими окнами, крышами, заканчивающимися шпилями, украшенными ярко взблескивающими металлическими фигурками драконов.