Отпуск на двоих - Эмили Генри

отложила телефон в сторону и закрыла глаза, соскользнув в сон, словно в бесконечный темный колодец, пожирающий меня целиком.

В этом сне не было ничего мирного. Это был сон, который постоянно зацикливался, перед глазами у меня мелькали картинки, в ушах звучали обрывки предложений, и все это повторялось раз за разом, обрываясь и начинаясь снова еще до того, как сновидения успели обрести хоть какой-то смысл. Я ворочалась в кровати, иногда просыпаясь на несколько секунд. Наяву мне было холодно, неудобно и больно, но только я успевала все это ощутить, как тут же снова проваливалась в мутный обморочный сон.

Мне снилась гигантская черная кошка с голодными глазами. Мы бегали с ней кругами – я от нее, а она – вслед за мной, и мы бежали до тех пор, пока мне не переставало хватать воздуха и я не замедляла шаг, не в силах идти дальше. Тогда кошка прыгала вперед, сбивая меня с ног, и я просыпалась, на несколько секунд приходя в сознание, а затем засыпала снова, и все начиналось заново.

Мне нужно к доктору, мелькала у меня мысль, но сейчас я не могла даже сесть.

Я не могла есть. Не могла пить. Я даже не могла встать в туалет.

День пролетел незаметно: просто в определенный момент я открыла глаза, и темно-золотой закатный свет заливал мою комнату. Затем я моргнула, и свет померк, сменившись бархатистыми сумерками. В моей голове что-то оглушительно гремело, да так громко, что каждый стук отзывался в моем теле острой болью.

Я перевернулась на спину и попыталась накрыть голову подушкой, но стук не прекратился.

Он стал только громче. Мне казалось, что я слышу свое имя, но как-то искаженно, едва различимо, и имя это сливалось в оглушительную неразборчивую музыку.

Поппи! Поппи! Поппи, ты дома?

На прикроватном столике задребезжал телефон, оглушительно вибрируя. Я решила не обращать на это внимания, но он все продолжал и продолжал звонить, замолкал и начинал трезвонить снова, и на третий раз я перекатилась на спину и попробовала вглядеться в экран. Буквы сливались и перетекали друг в друга, смешиваясь, будто растаявшее мороженое.

Александр Великий написал мне с десяток сообщений, и последнее из них гласило: «Я здесь! Впусти меня!»

Я не могла понять, что это значит. Я слишком плохо соображала, чтобы выцепить из этой фразы хоть какой-то смысл, и мне было слишком холодно, чтобы меня вообще это волновало.

Телефон зазвонил снова, но я не знала, смогу ли я говорить. Горло опухло и сжалось, с трудом пропуская воздух.

Снова раздался грохот, снова тот же голос звал меня по имени, и туман в моей голове наконец-то немного рассеялся. Кусочки головоломки встали на место.

– Алекс, – пробормотала я.

– Поппи! Ты здесь? – кричал он, барабаня по двери.

Наверное, я снова сплю. Иначе с чего я взяла, что я смогу доползти до двери? Я, наверное, снова сплю, а значит, если я открою дверь, то за ней меня будет ждать огромная черная кошка, на спине которой восседает Сара Торвал.

Но, может, и нет. Может, за дверью меня ждет Алекс, и я смогу затащить его внутрь, и…

– Поппи, пожалуйста, отзовись! С тобой все в порядке? – громко сказал Алекс по другую сторону двери.

Я сползла с кровати, накинув на плечи пуховое одеяло, и потащилась к двери. Ноги у меня были слабыми и шаткими.

Я долго возилась с замком непослушными пальцами, но в конце концов все-таки смогла отодвинуть задвижку, и дверь распахнулась, словно по волшебству. В конце концов, именно так сны и устроены.

Только когда я воочию увидела стоящего в дверном проеме Алекса – рука все еще лежит на дверной ручке, потрепанный чемодан маячит за спиной, – я признала, что, возможно, это все же не сон.

– Боже, Поппи. – Он шагнул за порог и положил холодную ладонь на мой липкий лоб. – Ты вся горишь.

– Ты в Норвегии, – с трудом прохрипела я.

– Там меня точно нет. – Он затащил в квартиру свой чемодан и закрыл дверь. – Когда ты в последний раз принимала ибупрофен?

Я покачала головой.

– Ты его что, не пила? – сказал он. – Черт, Поппи. Ты же должна была к врачу пойти.

– Я не знала как.

Прозвучало это очень глупо. Мне двадцать шесть лет, у меня работа на полную ставку и оплаченная медицинская страховка, я снимаю квартиру и выплачиваю кредит за учебу, я, в конце концов, живу одна в Нью-Йорке, но с некоторыми вещами я все еще не хотела иметь дела в одиночестве.

– Все хорошо. – Алекс осторожно притянул меня поближе к себе. – Давай-ка уложим тебя обратно в кровать и попробуем сбить температуру.

– Мне нужно в туалет, – слезливым голосом сказала я, а потом призналась: – И возможно, один раз я уже не дотерпела.

– Хорошо, – спокойно сказал Алекс. – Иди в туалет. Я пока найду тебе чистую одежду.

– Мне нужно сходить в душ? – спросила я, совершенно беспомощная. Мне нужно было, чтобы кто-то дал мне точную инструкцию, что именно я должна делать. Как когда-то в детстве, когда я не шла в школу и оставалась дома, и просто сидела и весь день смотрела мультики, пока мама не говорила, что мне пора пообедать.

– Я не уверен. Я посмотрю в интернете. Пока просто иди в туалет.

Я кое-как смогла дотащиться до ванной, сбросила на пол одеяло и села на унитаз, не закрывая дверь. Меня колотило в ознобе, но я слышала, как в соседней комнате ходил Алекс, и это меня успокаивало. Тихо открывались шкафчики. Щелкнула газовая плита, потом звякнул чайник.

Закончив заниматься своими таинственными делами, Алекс зашел меня проведать. Я так и сидела на унитазе со спущенными к щиколоткам шортами.

– Кажется, ты можешь сходить в душ, если хочешь, – сказал он и включил воду. – Только, пожалуй, не мой голову. Не знаю, правда ли это, но бабушка Бетти всегда говорит, что если намочить голову, то можно заболеть. Ты уверена, что не упадешь?

– Я быстро, – уверила я его. Мое тело вдруг показалось мне неприятно липким, и я почти окончательно уверилась, что успела обмочиться. Скорее всего, позже мне станет очень стыдно, но прямо сейчас ничего уже не могло меня унизить. Я просто очень радовалась, что Алекс здесь, со мной.

На краткое мгновение на его лице застыло неуверенное выражение.

– Тогда просто залезай в душ. Я буду здесь, недалеко, и если тебе станет хуже, просто скажи мне, ладно? – Он повернулся ко мне спиной, и я, собрав последние силы, поднялась на ноги