Самураи. Подлинные истории и легенды - Хироаки Сато
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, Ёсияки, даже будучи беженцем, по-прежнему мог заявлять претензии на сёгунство и искать у полководцев военной помощи. Во втором месяце 1568 г. убийцы Ёситэру поставили четырнадцатым сёгуном Ёсихидэ (1540–1568), племянника Ёсияки. Но Ёсихидэ оставался марионеткой в их руках. Более того, он не имел легитимного права на сёгунство. Наконец, в седьмом месяце того же года один из главных вассалов Ёсияки Хосокава Фудзитака (более известный под своим поздним именем Юсай; 1534–1610) убедил Нобунага, уже начинавшего свой путь наверх, поддержать Ёсияки.
Вот как об этом рассказывается в «Синтё ки». Отметим, что «Синтё ки» – исправленная версия «Синтё-ко ки», написанной Ота Гюити. Хоан обосновывает необходимость исправления тем, что сочинение Гюити слишком «упрощенное и неровное», что в нем есть «ошибки и упущения», которые заставляют его «скорбеть о том, что те, чьи подвиги не были упомянуты, печалятся». Араи Хакусэки, чей рассказ представлен в части III, сообщает, что в «Синтё ки» упомянуты предки его матери.
Когда господин Нобунага достиг Кодзёин, в храме Мии, повсюду поползли об этом слухи. Жители Киото, знатные и низкие, часто слышавшие, что он победил всех своих врагов, невзирая на их силу, и покорил множество провинций, спрашивали друг друга: наверное, он страшнее демона, не пошлет ли на нас Небо бедствия, если он войдет в Киото?
Казалось, их страх превосходил страх детей, пугавших друг друга разговорами о демонах, которые прибыли через океаны из далекой страны и теперь убьют их галькой[170] и будут их пожирать. Некоторые бежали в соседние провинции Тамба и Вакаси вне зависимости от того, были у них там родственники или нет, другие сели на лодки и по реке Ёдо собрались отправиться на далекие острова. Известные же люди отсылали жен и детей вместе с мебелью и всеми ценностями к тем знакомым, кому, они считали, можно доверять, а сами оставались в Киото, с тем чтобы поздравить господина Нобунага со вступлением в столицу. Однако даже они, собравшись вместе, выказывали беспокойство по поводу того, что может обрушиться на них. Некоторые пытались успокоить себя, размышляя вслух: «Кто знает, может, раз мы здесь, нам выпадет что-нибудь хорошее». Наконец, двадцать восьмого дня девятого месяца господин Нобунага прибыл в храм Токуфу, и все прежние догадки оказались бессмысленными.
Сразу же к господину Нобунага явились с подарками: мастера рэнга Сёха и Сёсицу Синдзэн, лекари Накараи Роан и Суитикуин Додзо и прочие, преуспевшие в своем деле, а также старейшины Верхнего и Нижнего Киото, принимавшие участие в любом совете. Сёха пошел прямо к нему, неся на подносе два развернутых веера. Все затаили дыхание: что же он делает? Но Сёха, преклонив перед господином колени, произнес, даже не поправив свое церемониальное облачение:
Два веера в ваших руках, и все исполнены
радости.
Господин Нобунага продолжил:
С ними будут танцевать и играть тысячи
поколений!
Узнав об этом, жители Киото, старые и молодые, были так потрясены, что не могли вымолвить и слова. «Господин – такой жестокий воин, что мы думали – он будет вести себя так, как Кисо, который вошел в Киото в эпоху Дзюэй[171]. Но он оказался необычайно галантным, не так ли? От него можно ожидать добрых дел». Так, возликовав, говорили люди, и вздыхали с облегчением.
* * *
«Развернутый веер» звучит как суэхирогари но оги. Выражение двусмысленно. Суэ в суэхиро также означает «будущее», а суэхиро, или суэхирогари – праздничное название веера. Поднося Нобунага суэхирогари но оги, мастер рэнга Сёха (также известен как Дзёха, фамильный знак – Сатомура; 1524–1602) тем самым приветствовал полководца, вступившего в Киото в качестве сподвижника сёгуната. Каждому было ясно, что этим Нобунага заявил претензии на то, чтобы «приказывать всей Поднебесной», как говорили в те дни.
Подлинной же уловкой Сёха стало то, что он преподнес два веера, оги нихон, ведь нихон также означает «Япония». Другими словами, говоря «с этими двумя вещами вы должны быть счастливы сегодня», Сёха подразумевал: «Япония в ваших руках, и сегодня вы заслужили наши поздравления». Получив, таким образом, приглашение посостязаться в рэнга, Нобунага тактично не заметил явно льстивую игру слов и сказал, что вееры – незаменимая вещь при исполнении традиционных японских танцев – подходят лишь для праздничного ритуала. Фраза маи асобу, «танцевать и играть», вызывает в памяти образы журавля и черепахи – заимствованные из Китая символы долголетия, а слова тиё ёродзуё, «тысяча, десять тысяч поколений» – стандартная поздравительная сентенция.
Сёха мог быть дальним родственником Акэти Мицухидэ (1524?–1582), одного из полководцев Нобунага, четырнадцать лет спустя, в 1582 г., убившего своего господина. К этому времени, согласно одной оценке, Нобунага овладел третьей частью страны. Хотя далеко не все полководцы вынашивали планы «приказывать всей Поднебесной», у него, несомненно, еще оставались могущественные соперники.
В третьем месяце 1582 года Нобунага расправился с Такэда Кацуёри (1546–1582), угрожавшим его северо-восточным владениям, и обратил свое внимание на запад. Он приказал самому способному из своих военачальников, Тоётоми Хидэёси (1536–1598), начать активную кампанию против тех западных полководцев, которые еще не присягнули на верность. Хидэёси брал одну крепость за другой и, наконец, подошел к замку Такамацу в провинции Биттю. Замок оказался неприступной твердыней, и Хидэёси окружил его рвом, надеясь взять крепость измором. Но в этот момент на выручку подоспел Мори Тэрумото (1553–1625). Его армия в шесть раз превосходила по численности войска Хидэёси. Последний попросил у Нобунага подкреплений. Нобунага, видимо решив использовать представившуюся возможность для того, чтобы покорить полководцев не только Тюгоку, но и Сикоку и Кюсю, приказал Мицухидэ и еще пяти военачальникам вернуться в родные провинции и собрать воинов. Армию он планировал вести сам.
За описанием последующих действий Мицухидэ мы обращаемся к «Синтё ки». У него были две крепости в Сакамото и Камэяма, причем Камэяма считалась резиденцией.
* * *
Двадцать шестого дня пятого месяца десятого года Тэнсё [1582] губернатор Хюга, Корэто [Акэти Мицухидэ] перед тем, как отправиться с армией в Тюгоку, прибыл из Сакамото в замок Камэяма, что в Тамба. На следующий день он посетил святилище на горе Атаго и в течение ночи
