Серебряная река - Шеннон А. Чакраборти

и привыкнуть к этому было совершенно невозможно. От его тела поднимался туман, облако которого обволакивало их обоих, и она вдруг остро ощутила прикосновение его рук через ее мокрое платье. Он был близко, так близко, что она могла бы попробовать на вкус капли воды на его губах, обхватить ногами его за талию, а потом…

«Глаз Сулеймана — вот что привело к гибели группу твоих предков, которые утонули в Ниле после встречи с Собеком».

Нари пробрала дрожь, она попыталась прогнать туман желания, пришедшего на смену панике. Пользы ни от одного, ни от другого не было, а ей еще предстояло сообщить Али, каким привлекательным он был в своей реке. А он, возможно, сделает что-нибудь докучливое и избыточно благородное, например, снова будет убеждать ее, что Мишмиш не самая подходящая для нее компания.

«Или ты можешь позволить себе насладиться им». Но Нари знала, что Али не нужно просто свидание в воде. Ему нужно большего. Гораздо большего. И временами Нари думала, что и ей тоже — если только фантазии о ком-то, к кому возвращаешься домой, кто заварит ей плохой чай и почитает книгу, пока она будет нежиться в кровати, не отправят ее в конечном счете в круговорот видений, являющих ей все возможные способы, которыми она может потерять это. Нари все еще уговаривала своего деда раз в месяц проходить медицинское обследование у кого-нибудь из Нахид, будучи при этом убеждена, что каждая встреча с нею укорачивает его жизнь. То, что она могла отважиться построить вместе с Али… казалось ей слишком хрупким, чтобы питать относительно его какие-то надежды, уже не говоря о том, чтобы произносить это вслух.

«Но тебе необязательно озвучивать это. По крайней мере, сегодня». В этом и был смысл бархатной сумочки, ждавшей ее на берегу. Пусть это будет маленький шажок, подмена словам, которые ей не позволяло произнести ее все еще не зажившее сердце.

— Лучше, — ответила наконец она, пытаясь изобразить беззаботную улыбку. — Ты давно за мной наблюдаешь?

Судя по виду Али, он знал, что она лжет, но не стал на этом заострять внимания.

— Клянусь тебе — никакого шпионства. Я был на озере и почувствовал, что ты вошла в воду, но мне не сразу удалось одолеть потоки. Потом… было что-то вроде встряски — твоя бедственная ситуация, наверно? И тут я перенесся сюда. — Он отрицательно покачал головой. — Я никогда не пойму маридскую магию. Вероятно, мне просто повезло, что мысли о тебе не отправили меня прямо в Нил.

— Я уверена, Собек был бы в восторге.

Он закатил глаза:

— Для начала, Собек и был той причиной, по которой я оказался на озере. Он говорит, что, чем больше времени я буду проводить с моей «родней», тем лучше я смогу управлять своими способностями.

— И как с этим твои дела?

Губы Али изогнулись в сконфуженной улыбке.

— Я думаю, мне в мозг пыталась запрыгнуть лягушка. У меня пошли воспоминания о передвижении прыжками и пожирании мух… — Он издал что-то вроде рвотного звука. — Скажем так: я не возражал против того, что от тебя поступил срочный вызов.

Нари разразилась смехом:

— Как ты думаешь, члены совета, которых ты вынужден оставлять раз в неделю ради «поддержания наших хороших отношений с маридами», догадываются, что эти действия подразумевают проникновение в мозг лягушки?

— Надеюсь, что не догадываются. Возможно, они относятся к моим идеям менее серьезно. — В его глазах зажигались искорки. — Ты готова вернуться на твердую землю?

Магия реки все еще бурлила вокруг них, а Нари теперь гораздо больше интересовало, каким образом он оказался за ее спиной без рубашки в Та-Нтри, только без последующей кровавой хирургии и маридского ультиматума. Но Али объяснился тогда, рассказал, как он относится к плотским связям вне брака, и Нари пыталась принять его взгляды с уважением. По большей части.

— Конечно, — сказала она, с трудом внедряя веселую нотку в свой голос.

Они направились к берегу. Нари изо всех сил старалась не смотреть на него — она не упустила из вида, что на Али нет его привычной крокодильей шкуры, обычно защищавшей его торс, — но, когда они проходили через тростники, его охватила такая дрожь, что она не могла делать вид, будто не замечает этого.

— Холодно? — спросила она, когда он опрометью бросился к своей рубашке.

— Всегда, — ответил он, через голову натягивая на себя рубашку. — С тех самых пор… ну, ты знаешь.

Взгляд Нари снова упал на кремень, с помощью которого он разжигал костер, и сердце ее кольнуло.

— Не могу понять, почему ты не испытываешь ненависти к маридам за то, что они лишили тебя твоего дара.

— Потому что я устал ненавидеть и понимаю, почему они сделали это. К тому же… — Он почесал Мишмиша за ухом, потом вернулся к ней. — Я не могу отказаться от дарованных мне ими взамен способностей и пользуюсь их дарами.

Нари не была столь же незлопамятной, но сегодня был неподходящий день наводить Али на мысли о принесенной им жертве. И вместо слов она протянула ему свою шаль.

— Возьми ее… нет, я настаиваю — возьми, — сказала она, набросив шаль ему на плечи, прежде чем он успел возразить. — Перестань упрямиться. Мне шаль не нужна, и нам предстоит неблизкий путь до Дэвабада. Ты ведь наверняка знаешь, что меня отправили привести тебя.

Тревога загорелась в его глазах.

— Привести меня?

— Ты и в самом деле думал, что мы не узнаем?

— Да. — Али застонал. — Я умолял Мунтадира никому не говорить. Он обещал.

— Ой, Али, так ты виделся с братом? Он, значит, соврал. — Нари усмехнулась. — Со счастливым двадцатипятилетием, мой друг. — Когда Али от этих слов еще больше упал духом, она легонько похлопала его по руке. — Что с тобой? Только не говори, что ты хотел провести свой день рождения, обмениваясь мыслями с лягушкой-мухоедом, а не праздновать в кругу друзей.

Али пробрала дрожь.

— Я не из тех, кто отмечает свои дни рождения. Мне не нравятся все эти сюсюканья в мой адрес, это все так неловко и незаслуженно. В особенности по поводу моего двадцатипятилетия. Ты знаешь эти шутки, которые люди отпускают по поводу брака и… боже мой. — Выражение ужаса засветилось на его лице. — Ты сказала «привести меня»? Мунтадир устраивает вечеринку, да?

— Пока мы здесь с тобой разговариваем, он украшает мой дом. Он планировал все это много недель, и ты примешь его труды с удивлением и радостью. И попытаешься получить удовольствие. — Когда ее слова привели его в еще более угрюмое состояние, Нари взяла его