Рожденный убивать - Александр Горохов

Голым он выскочил из ванны, нашел записную книжку и уже через минуту крутил диск телефона, набирая код Брянска.

Звонок в шесть утра провинциалов не удивил. И Анну Павловну позвали к телефону, не задавая лишних вопросов. Зато сама она испугалась.

- Илья Иванович! Что случилось?! Ченгиза... Убили?!

- Чингиз сидит и жрет шашлык! - грубо обрезал Яров, сообразив, что только так сразу убедит её в полном здравии мужа. - С ним все в порядке. Но вы, Анна Павловна, вместе с Аян переберитесь куда-нибудь в деревню поблизости. Снимите дачу!

- Дачу?

- Да. Еще лучше - разделитесь с Аян. Поживите порознь. И так тихо, чтоб вас с неделю другую никто не видел. Вы меня поняли?

- Да...

Ответ прозвучал столь обреченно, что Яров заставил женщину слово в слово повторить свой приказ. Потом он и сам окончатально пришел в себя и заговорил мерно.

- Анна Павловна, я выручу Чингиза. Он жив-здоров, его не бьют, не пытают. Он ограничен в свободе, но условия быта вполне приемлемые.

- Ему дают кушать?

Конечно - дают ли кушать! Как будто, если не кушать, то разом и конец! Какая-то мысль замелькала в голове Ярова по ходу того, как он обьяснял женщине, что меню питания Ченгиза хотя и не диетическое, но обильное и вкусное - сам пробовал.

- Последнее, Анна Павловна. Я ничего лишнего вам сейчас говорить не буду. Через два дня в это же время будут звонить. Сообщу новости. И думаю, что с вами сможет поговорить Чингиз. Еще раз прошу - не заводите никаких знакомств! Схоронитесь и не высовывайтесь!

- Да...

Он положил трубку и поразился своей самоувернности - с какой это стати он решил, что с легкостью необыкновенной сумеет вырвать из заточения Чингиза Раздаева? И тут же вспомнил, что к этой мысли пришел ещё там - в сауне. Теперь он ощущал, что стоит лишь немного подзадуматься, слегка поднапрячь мозги и путь, по которому следует идти, чтоб выручить Чингиза будет найден. Но нервный настрой не позволял ему спокойно думать. Он даже в ванну себя не смог заставить вернуться. Требовались резкие, конкретные действия, чтобы кардинально повернуть развитие ситуации на сто восемьдесят градусов.

Он глянул на часы и обнаружил, что пошел седьмой час утра: солнышко сияет, птички за окном лают, пудель Артамон чирикает - или это происходит наоборот, но Артошку на прогулку вывели, это точно.

Яров взялся за телефон и быстро набрал номер. Связь заработала так же без промедлений, правда, Рол сказал весьма недовольным голосом.

- Где пожар, засранцы? На какой бензоколонке?

- На моей. Это я, Яров.

- Ага. У тебя постоянно горит. Свалился мне на голову на мою погибель... Ну, что теперь?

Яров решил, что пора недоговоренностей и намеков окончилась. Он проговорил вызывающе.

- Рол! Ты знаешь, что твой конкурент Рудик Широков и наркотроговец Алик Черный это одно и то же лицо?!

Рол ответил как без паузы, так и без удивления.

- Давно знаю. У него свои дела, у меня свои. Ну и что?

- Подожди... Как это - что?

- Да вот так. Не может же он и легалом, и наркотой под одним именем заниматься?! Он поэтому у меня и на крючке. Я его в любой момент сожру. Пусть хрюкает, пока не мешает.

- Подожди, я хочу сказать...

- Нет, это ты подожди! - Рол проснулся и заговорил в обычной собранной манере. - Ты что, Илья Иванович, собираешся помирать спокойно, радостно, как мужчина, или ещё кого в гроб намерен загнать?! Какая твоя задача, ты мне обьясни?! Достал ты меня! Умирай, наконец, все условия тебе для этого создали! Что ещё надо?!

- Рол, я попал в бандитские разборки. - настойчиво начал Яров, но Рол прервал радостно.

- А вот если ты попал в такие разборки, значит в натуре стал бандит! Поздравляю, Илья Иванович! Очень рад! Только я-то от этих дел теперь стараюсь в стронку отползать! Я в депутаты баллотируюсь! Выпутывайся сам, браток!

Рол хохотал в трубку с таким смачным удовольстием, словно сейчас свершилась давно лелеемая им мечта жизни. Яров обозлился.

- Ладно, боров толстокожий. Я-то и сам выпутаюсь. А ты на веки вечные останешся бандитом.

Он бросил тркбку, не прощаясь. Легче не стало. Было понятно, что осложнять своих отношений с Широковым Ролу нет нужды и ради него, Ярова, в такие заморочки Рол не полезет. Все грядущие битвы приходилось принимать одному. Кроме того, следовало предупредить сына, чтобы был поосторожней. Вот так получалось - сам увяз, да ещё и близких за собой волочишь.

Потом он решил, что с Игорем поговорит позже, пугать парня раньше времени не к чему.

Яров улегся на диван и уже через минуту погрузился в тот полусон, когда мозг спокойно отрабатывает только одну мысль, которая кажется главной. И мышление Ярова привычно перешло в систему: "четкий вопрос четкий ответ".

Куда упрятали Чингиза Раздакова?

В сауну, понятно.

Охраняют?

Небрежно. Предпочитают накачивать наркотиками.

Где сауна?

Километрах в тридцати отсюда. Сорок минут неспешной езды.

Может и так.

А как иначе?

Машину могли специально вести окольным путем, петлять,чтоб увеличить время. Обратно доехали много быстрей.

Что о сауне?

Обычная... Не общественная. Домашняя, индивидуального пользования.

В городе?

Нет. На природе. Или около того. На земле возле неё должны остаться следы своиз каблуков.

Немного. Что еще?

Ничего... Но была же какая-то зацепка! Вспыхнула в голове ещё там, в этой сауне проклтой!

Шум за стенкой?

Нет.

Запахи?

Нет.

Что насторожило? Черно-белые Алики?

С ними все ясно.

То, что курили "травку"?

Да... Но это ничего не дает.

То что пили-ели?

Стоп!... Ели.. Ели мясо.

Точнее!

Ели кусочки мяса, пробитые дырочкой от шампура!

НУ?!

Кусочки мяса с кружочками зеленого перца! Патентованное блюдо шашлычной "У трассы"! Даже холодное мясо имело привкус соуса "Чили".

Так делай вывод, болван!

Сауна - на подворье Воробья! Отупевшего, раздавленного Чингиза можно вытащить!

Мозг отключился. Яров вздохнул и провалился в сон. Он знал, что очнется с первой трелью будильника. Противник остался полностью без козырей игры - ни тайных, ни запасных у него больше не было.

...Все размышления и умозаключения Ярова были правильны и точны. Кроме одного: Чингиз Раздаков не был ни туп, ни раздавлен. Он вообще был далеко как не глуп. Беда лишь в том, что плоховатое владение русским языком не позволяло ему складно и понятно выражать свои мысли, отчего собеседники и заблуждались, числили его за "чурку с ушами". Он имел средне-техническое образование, был толковым тепло-техником в прежнии времена и очень любил, глубко знал великий эпос киргизского народа "Манас". Книга, действительно, великая, сродни Библии, только значительно круче завернутая по сюжету, эмоциональней и ярче священного писания. "Манас" он знал наизусть.

Так что зачислять его в "чурки с ушами" многие поторопились. Чем Чингиз и пользовался, преднамеренно наигрывая свою тупость, ограниченность и дремучесть. Это было его оружием в условиях сложившейся борьбы. По своему он вел достаточно тонкую игру. И Яров ошибался, предположив, что Чингиз не уловил даже основной информации. Чингиз понял, что его жена и Аян спрятаны достаточно хорошо, чтобы у самого у него были развязаны руки. Исходя из этого, он отменил намечавшийся было план побега. Со слов Ярова он смекнул, что следут подождать, пока ситуация за стенами его темницы изменится в лучшую строну. Ждать Ченгиз умел с азиатским упорством, которое издревле опирается на кредо: "Не торопись, сиди на пороге своей сакли и жди, пока мимо пронесут на кладбище труп твоего врага."

глава 2. Калым и Коран.

Яров и не подозревал, что совершил изрядную ошибку за час до того, как заснул. Следовало бы позвать Дон Кихота на утренюю чашку чаю, на которую тот так уж навязчиво напрашивался. Осознал свою ошибку Яров много позже, когда это уже ничего не могло решить, а все события покатились по однорельсовому пути, соскочить с которого уже было невозможно. Вернее: соскочить с предназначенного тебе Судьбой пути всегда можно, Дон Кихот и соскочил, - прямо в могилу. А позови его в то утро Яров на чашку чаю, поболтай они о том о сем "за жизнь проклятую", глядишь и остался бы ещё надолго в живых Дон Кихот, он же Витька-Шланг.

Дело же в том, что именно он, пытаясь встретиться с Аян, поначалу отследил, как именно Яров вывез Аян с матерью в неизвестном направлении. Следом затем - опять же он, Витька Шланг, догадался заглянуть в машину Ярова, нашел там газеты, изданный в Брянске и догадался, куда Яров отвез беглянок. И за все эти успехи шефы Витьки-Шланга лишь милостиво похлопали его по плечу. Мало того, даже унизили - приставив охранять этого вечно полусонного обжору киргиза, который просыпался только для того, чтоб пожрать. Витька-Шланг считал, что его в этом мире все недооценивают, а сама эта жизнь ни в чем не предоставляет шанса отличиться, или хотя бы разбогатеть.

В очень скверном настроение Витька-Шланг гнал свою зеленую "ниву" обратно к сауне, выполнявшей роль тюрьмы. Но если рассуждать критически и глубинно, то не последнии события (сами по себе для парня оскорбительные) привели к далнейшим крутым поворотам сюжета его жизни - с каждой минутой летящей к скорому концу. Дело заключалось не столько в тщеславии Витьки, не столько в его неуемной жадности, сколько в том, что попросту, по русски говоря "его бабы не любили". Даже самые криворожие лахудры с дискотеки с фигурами, будто надутый шар, и кривыми ногами - воротили от Витьки нос. Он был конечно, неприятен, хамовит, но ведь всегда находятся девчонки, которые прилипают и к таким. Даже его одноногий приятель Вовчик, в детстве изуродованный трамвайными колесами и тот - не танцуя, не имея, как Витька, машины - все же регулярно затаскивал в свою берлогу то одну пьяненькую девицу, то другую. А Витьке - фатально не везло. Настолько, что он собирался к гадалкам обращаться, снять с себя "венец безбрачия". Горести его усугблялись тем, что сексуальные его потенции были гипертрафированы с двеннадцати лет. И уже с тринадцати он люто, практически ежедневно, занимался онанизмом, порой по десять раз в сутки. В полном отчаянии от своих неудач, он тайно от друзей ловил проституток, что приносило лишь самое примитивное удовлетворение (хуже рукоблудия!) и презрение к самому себе.