Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы - Игорь Пыхалов

Увидали купцы, что, уйдя на полати,

Не уйти от грозы:

Их нещадно холопы “хваташа

И в тюрьмы меташа”,

Не жалели для них ни кнутов, ни лозы.

Испугались тузы,

Заметались повсюду купцы-горожане,

Не одни только нижегородцы-волжане.

Нарастал, словом, этакий ком.

Тогдашние охотнорядцы И старообрядцы,

Купцы – мясники Да кабацкие откупщики,

Очутясь под холопьим обухом,

Прониклися патриотическим духом

И давай капитал для похода сколачивать,

Сверх-военный, точнее, налог собирать,

Чтоб нескудно оплачивать Дворянскую рать,

Потому что не дай им, дворянам-то, платы,

И мечи побросают, и латы!

….

Нет Минина “жертва” была не напрасной,

Купец заслужил на бессмертье патент,

И маячит доселе на площади Красной,

Самый подлый, какой может быть монумент!

….

Крепкий Минин стоит раскорякой,

Перед дворянским кривлякой,

Голоштанным воякой,

Подряжая вояку на роль палача.

И– всем видом своим – оголтело крича:

–  В поход князь! На кремль! Перед нами добыча!

Кричит с пятернёю одной у меча,

А другой пятернёю купецкою тыча,

На гранитный надгробный шатёр Ильича!!!» [727]

Однако на этот раз русофобствующий рифмоплёт неожиданно получил отпор. 6 декабря 1930 года его фельетоны были обсуждены на заседании Секретариата ЦК ВКП(б). В специальном постановлении по поводу этих позорных публикаций говорилось: «ЦК обращает внимание редакции “Правды ” и “Известий ”, что за последнее время в фельетонах тов. Демьяна Бедного стали появляться фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании “России ” и “русского ” (стихотворения “Слезай с печки ”, “Без пощады ”) и объявлении “лени” и “сидения на печке ” чуть ни национальной чертой русских (“Слезай с печки”)» [728] .

Перетрусивший поэт пишет 8 декабря письмо И.В. Сталину, в котором уверяет вождя, что всё написанное им соответствует линии ЦК. В своём ответе от 12 декабря 1930 года Сталин разъяснил Демьяну Бедному, в чём заключается его ошибка:

«В чём существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлёкши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши “Слезай с печки’ и “Без пощады ”. Такова Ваша “Перерва”, которую прочитал сегодня по совету т. Молотова.

….

Весь мир признаёт теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию… Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю… Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительную историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России реакционной, существовала ещё Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Всё это вселяет (не может не вселять!) в сердце русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.

А Вы? Вместо того, чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из “Домостроя ”, стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную “Перерву ”, что “лень ” и стремление “сидеть на печке ” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата» [729] .

Как отмечает историк B.C. Брачев, «постановление Секретариата ЦК ВКП(б) от 6 декабря 1930 года было одним из первых сигналов того, что положение И.В. Сталина в руководстве страной укрепилось и безудержному поношению космополитами-интернационалистами всего русского скоро будет положен конец» [730] .

Особенно наглядно поворот к русскому патриотизму проявился во второй половине 1930-х годов. Вот статья про Минина из 2-го издания Малой советской энциклопедии:

«Минин-Сухорук, Кузьма Минич (настоящая фамилия – Захарьев-Сухорукий, ум. 1616)  – нижегородский купец, земский староста и начальник судных дел посадских людей Нижнего Новгорода; организатор второго (1612) нижегородского ополчения, направленного против поляков, захвативших в то время Москву и укрепившихся в ней. М.-С. собрал для ополчения значительные пожертвования и участвовал в составлении “окружной грамоты ”, призывавшей другие города присоединиться к Н.-Новгороду. Ополчение было возглавлено князем Пожарским. М.-С. же участвовал в руководстве и ведал хозяйственной частью. Осенью 1612 ополчение выбило поляков из Москвы. М.-С. и Пожарскому поставлен памятник в Москве на Красной площади» [731] .

Ещё сильнее видна разница с 1-м изданием в статье про Пожарского:

«Пожарский, Дмитрий Михайлович, князь (около 1578–1642)  – выдающийся военный и политический деятель т. н. “Смутного времени”, возглавивший вместе с Кузьмой Мининым борьбу русского народа против польской интервенции нач. 17 в. В грамоте, пожалованной П., сказано: “Стоял в твёрдости разума своего крепко и непоколебимо безо всякой шатости”. В марте 1611, когда поляки, захватившие Кремль, начали нападать на русских, П. при помощи пушкарей отбил вылазку поляков и загнал их в Китай-город. В этом сражении Пожарский был ранен; находился на излечении в своей вотчине в селе Пурехе близ Балахны Нижегородской губернии. По призыву нижегородского земского старосты Кузьмы Минина в октябре 1611 весь русский народ поднялся на борьбу с польскими интервентами, хозяйничавшими на Руси, грабившими население, разрушавшими памятники культуры, захватившими московскую казну. Нижегородцы, желая найти “честного мужа, которому за обычноратное дело” и который “в измене не явился”, остановились на П. К Нижнему Новгороду присоединились другие города (от Казани до Коломны). П. был всенародно избран военным предводителем народного ополчения, выступившего против польских захватчиков. К ноябрю 1611 П. приехал в Нижний Новгород и начал организацию войска. Весной 1612 П. двинулся к Ярославлю. Военное обучение ополченцы проходили под Ярославлем; здесь к ополчению присоединились северные города и сложилось новое правительство. П. писался “у ратных и земских дел по избранию всех чинов людей Московского государства ”. Из Ярославля ополчение летом 1612 двинулось к Москве, где засели поляки. Одновременно часть ратных людей П. послал на Белоозёро, чтобы защитить Русь от нападения шведов, засевших в Новгороде. Приближение народного ополчения под предводительством П. к Москве вызвало переполох в стане интервентов. Часть их бежала, но большинство осталось в Кремле, решив выдержать осаду. На помощь польскому гарнизону подходил с войском и провиантом гетман Хоткевич. После жестокой битвы войско Хоткевича было разбито, народное ополчение вошло в Москву. Осада затянулась. На предложение сдаться интервенты, надеясь на приближавшуюся к ним помощь польского короля Сигизмунда, прислали высокомерный и хвастливый ответ: “Мы не закрываем от вас стен; добывайте их, если они вам нужны… лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам твоих людей. Пусть хлоп по-прежнему возделывает землю, поп пусть знает церковь, Козьмы пусть занимаются своей торговлею,  – царству тогда лучше будет, нежели теперь при твоём управлении ”. 22/Х 1612 русские приступом взяли Китай-город, а затем и Кремль. Москва была освобождена от интервентов. Русский народ в течение 1612-13 освободил всю свою родину от иноземных захватчиков – поляков и шведов, лишь Финское побережье и Новгород с окрестностями ещё на некоторое время оставались в руках шведов. В царствование Михаила Романова П. получил земельные пожалования, но непосредственно к власти не допускался, в виду “захудалости его рода”» [732] .