Искушая судьбу - Жаклин Рединг

Я что-то не помню, чтобы заказывал тебе мебель, хотя, надо признать, моей жене нужен новый чайный столик.

– Ее светлость заказала мне сделать для вас подсвечник и кровать. – Он взглянул на Мару, стараясь, однако, не смотреть на ее волосы. – Надеюсь, я не раскрыл какого-нибудь секрета, миледи?

– Нет, все в порядке, Джон. Я как раз собиралась рассказать его светлости о подсвечнике и кровати. Спасибо, что поставили нас в известность, как идут дела. Я позабочусь о том, чтобы вы получили свою плату.

Заметив подозрительное выражение на лице Адриана, она встала и проводила Джона к двери.

– Моя жена и другие женщины трудятся день и ночь над вашим покрывалом. А теми материалами, которые вы нам дали, мы сможем починить крыши всех домов в деревне до наступления зимы.

– Спасибо, Джон. Поблагодари за меня, пожалуйста, свою жену.

Когда Мара вернулась в столовую, она предусмотрительно закрыла за собой дверь, ей совсем не хотелось, чтобы прислуга слышала, как Адриан будет отчитывать ее за то, что она сделала. Адриан, ожидая объяснений, молча смотрел, как она возвращается на свое место.

– Ты, наверное, хочешь знать, в чем дело.

Он не отводил от нее взгляда:

– Да, это было бы неплохо.

– Я намеревалась рассказать тебе об этом еще ночью, но потом все так завертелось, что у меня все это просто выскочило из головы.

– Дальше.

– Прежде всего я хочу сказать, что не потратила ни пенса из твоих денег.

Адриан удивленно поднял брови:

– Действительно? Неужели ты нашла сундук с деньгами, закопанный каким-либо старым чудаком, который потом забыл об этом?

Мара сделала глоток чаю.

– В некотором смысле так оно и есть. Все это немного сложно объяснить. Я начну с самого начала.

Видишь ли, я уволила Хораса Кроу.

– Что-что? Хорас Кроу работал у меня с той поры, как я приехал в Кулхевен. А до этого он служил у дяди Джеймса.

– Да, и о тех пор он постоянно обворовывал тебя.

Давно ли ты проверял его счета?

– Да, довольно давно. В последнее время я был занят.

– И наверняка когда ты в последний раз просматривал счета, то не проверял их внимательно. Думаю, именно тогда твой верный мистер Кроу понял, что может извлечь выгоду из твоей небрежности. Когда я обвинила его в воровстве, он даже не пытался возражать, и перед тем, как его выставили отсюда, вернул украденные деньги. И я использовала эти деньги – деньги, которые он мне вернул, – чтобы помочь жителям деревни, не взяв ни единого пенни из замковой кассы. – Она улыбнулась, довольная, что так хорошо все объяснила. – Теперь мы можем помочь селянам, и это ничего не будет стоить Кулхевену.

Адриан покачал головой:

– От помощи жителям деревни меня удерживали совсем не расходы, Мара. Неужели ты не понимаешь?

Такая помощь вызовет подозрение у Протектората.

Кромвель недвусмысленно приказал, чтобы ни один из землевладельцев-англичан не пользовался услугами ирландцев и не покупал ирландских товаров. И ни в коем случае не помогал своим ирландским арендаторам.

– Но это же смехотворно. Помогая им, ты помогаешь Кулхевену.

– Я все понимаю, но для Кромвеля это не имеет никакого значения. Он считает, что любое проявление симпатии к ирландцам служит признаком слабости. Он не хочет, чтобы его новые англичане установили дружеские отношения с ирландцами, как это произошло со старыми английскими переселенцами елизаветинских времен.

– Не надо маскировать его истинные намерения, Адриан. Он хочет полного уничтожения ирландского народа, Адриан не ответил. Да и не нужно было. Она сказала правду.

Наконец он встал и положил ей руку на плечо.

– Именно потому я и пытаюсь вернуть трон Карлу II. Кромвель отравлен властью. Он привык к ней, как к дурману. И использует для оправдания своих действий веру в Бога.

– Сколько же должно еще погибнуть людей, прежде чем его остановят?

Адриан покачал головой и прошелся по комнате.

– Сначала нам казалось, что надо подождать, пока англичане не поймут, в кого он превратился, и тогда его власти наступит конец. Но гибнет слишком много людей, как англичан, так и ирландцев, а он становится все фанатичней, поэтому дольше терпеть его нельзя.

Именно поэтому мы решили ускорить начало конца.

Он остановился у окна спиной к ней, так что она не могла видеть выражения его лица.

– Новости о его близкой смерти не удивляют меня, Мара. Это только говорит мне о том, что наши люди хорошо справились со своим делом.

– Ты говоришь об убийстве?

Адриан не подтвердил, хотя и не опроверг ее слов, но Мара уже знала ответ.

– А что будет после его смерти?

– Если все пойдет, как задумано, Карл II вернется из Франции, чтобы надеть на себя принадлежащую ему по праву корону. Это не совсем то, чего бы мне хотелось, но, кажется, больше ничего не остается. А теперь, – сказал он, поворачиваясь, – как бы мне ни нравилось это платье, почему бы тебе не пойти к себе и не переодеться в костюм для верховой езды, пока я прикажу Дейви оседлать лошадей, чтобы ты могла показать мне, что наделала в деревне.

Глава 25

Всю дорогу до деревни Мара беспокойно вертелась в седле, нервничая, как ребенок, ожидающий перед лицом гневных родителей наказания за шалость. День, как и предыдущий, был прекрасный – с безоблачного неба ярко светило солнце, в листве деревьев щебетали птицы, в густой траве копошилась разная мелкая лесная живность.

Но Мара этого не замечала.

Она всю дорогу искоса поглядывала на Адриана, стараясь угадать, о чем он думает, понятия не имея, какой реакции ждать от него, когда он увидит, какие перемены наступили в деревне.

Но выражение лица Адриана было непроницаемым, как будто между ними ровным счетом ничего не произошло. Через некоторое время Мара даже перестала скрывать свой интерес и начала смотреть на него открыто. Но этот упрямый мул не подал даже ни малейшего знака. Ни улыбки. Ни хмурого выражения лица. Ни одной недовольной морщинки. Ничего.

Путь тянулся бесконечно, и к тому времени, когда они достигли вершины поросшего полевыми цветами холма, у подножия которого пристроилась деревушка, Маре начало уже казаться, что кто-то отодвинул ее подальше от замка. Даже после того, как они подъехали к колодцу и их окружили признательные и благодарные жители, на лице Адриана было все то же непроницаемое выражение, скрывающее его чувства.

Хотя, если он и был недоволен тем, что увидел, то никак не проявил этого, что показалось Маре обнадеживающим. Любезно предложив жене опереться на его руку, он молча шел рядом и только изредка кивал Джону О'Хенлону, рассказывающему о произошедших за последнее время переменах.