Детектив - Артур Хейли

— Да ну?!

— Да, о нем нельзя забывать. Настаивайте на этой сумме, а если клиенты Хавершема, то есть Даванали, откажутся или начнут торговаться, скажите, что вы забыли про свои выдумки с банком спермы и клятвенными обещаниями, и пригрозите передать дело в суд, потребовать, чтобы детям дали фамилию отца и все прочие права.

— Мне нравится ваш ход мыслей, — сказала Лайза, но добавила с сомнением:

— Только вот примут ли они такие условия, сумма гораздо больше той, что они сами посулили.

— Сделайте, как я сказал. Между прочим, попробуйте намекнуть миссис Даваналь, что это я подал вам такую идею. Это может помочь.

Лайза пристально посмотрела на него и, кивнув чуть заметно, сказала:

— Спасибо.

Всего сорок восемь часов спустя телефонный звонок Лайзы Кейн застал Эйнсли дома. Она говорила до крайности возбужденно:

— Просто невероятно! Мы с Серафиной только что из конторы Хавершема. Они на все согласны! Никаких споров, никаких возражений! Приняли все, как я… Нет, как вы изложили.

— О, я уверен, что это целиком ваша заслуга. Но Лайза не слышала.

— Серафина здесь рядом и просит передать, что вы — чудо. Я тоже так думаю!

— А вы сумели довести до сведения миссис Даваналь, что…

— Да! Майк Джаффрус сразу ей позвонил. Через него она просила передать, что хочет с вами увидеться. Просила, чтобы вы позвонили ей домой и назначили время, — она замялась, но любопытство пересилило. — Между вами что-то есть?

Эйнсли рассмеялся.

— Ничего, если не считать маленькой игры в кошки-мышки.

— Пора бы мне усвоить простую житейскую истинy, — сказала Фелиция Даваналь, — что нельзя излишне откровенничать с проницательными детективами да еще из бывших священнослужителей. Слишком дорого обходится разговорчивость.

Она приняла Малколма Эйнсли в той же гостиной, что и прежде, но только теперь усадила в точно такое же удобное кресло, в какое уселась в полуметре от него сама. Она была все так же восхитительна, но вела себя более свободно, потому, вероятно, что самоубийство Байрона не было больше тайной и ей не приходилось держать в уме заранее заготовленные ответы на трудные вопросы.

— Как я понял, вы собрали обо мне справки? — усмехнулся Эйнсли.

— У меня на телеканале есть свой следственный отдел, весьма эффективный.

— Так, стало быть, это ваши детективы сумели отыскать карманную мелочь, чтобы уладить дело?

— Гол! — Она откинулась в кресле и рассмеялась. — Малколм… Вы позволите вас так называть? Должна вам сказать, Малколм, что вы нравитесь мне все больше и больше. Да и характеристика, которую подготовили по моей просьбе, составлена в самых лестных для вас выражениях. Но я никак не могу найти ответа на один вопрос.

— Какой же, миссис Даваналь?

— Пожалуйста, зовите меня просто Фелицией. Он коротко кивнул в знак согласия. Обостренной интуицией он уже предчувствовал, куда заведет их этот разговор, и не был до конца уверен, как ему себя держать.

— Мне интересно, почему вы до сих пор полицейский? У вас ведь есть все, чтобы добиться в жизни гораздо большего.

— Мне нравится быть полицейским, — сказал он и, слегка споткнувшись, добавил:

— Фелиция.

— Но это же очевидный нонсенс! Вы получили блестящее образование, имеете ученую степень, написали фундаментальный труд по истории религий…

— Я выступал только соавтором, и было это уже давно.

Фелиция только отмахнулась от его возражений и продолжала:

— Все указывает на то, что вы — личность думающая. И потому у меня есть предложение. Почему бы вам не перейти работать в фирму Даваналей?

— В каком же качестве? — Эйнсли был удивлен.

— Ах, я пока точно не знаю. Я еще ни с кем не консультировалась. Но нам всегда нужны незаурядные люди, и если только вы согласитесь, мы подберем должность, которая будет соответствовать вашим способностям. — Эти слова сопровождались мягкой улыбкой. Потом Фелиция потянулась и кончиками пальцев прикоснулась к руке Эйнсли. В этом легком, как паутинка, жесте заключался вполне читаемый намек, заманчивое обещание. — Но я уверена, что какой бы пост вы ни заняли, мы сможем стать ближе друг другу. — Она провела кончиком языка по губам. — Если вы этого захотите, разумеется.

Эйнсли уже хотел этого, человек слаб, должен был он признаться сам себе. На мгновение желание обдало его внутренним жаром. Но затем в нем заговорил прагматик. Вспомнились слова Бет Эмбри: “Фелиция просто пожирает мужчин… Если ты ей хоть немного понравился, она от тебя так не отстанет… Медок у этой пчелки сладок, но и жалит она пребольно”.

Ужалит она его или нет, но было заманчиво дать Фелиции соблазнить себя, утонуть в этом меду, а дальше — будь что будет. С Эйнсли это уже произошло однажды, и он нисколько не сожалел о своей связи с Синтией даже сейчас, когда знал, чем расплатился за наслаждение. Там, где замешана страсть, здравый смысл отступает. В свое время он часами выслушивал людские исповеди, которые подтверждали это. Однако в его судьбе, решил он, романа с Синтией вполне достаточно. Карей ждет второго ребенка, и только безумец мог сейчас очертя голову броситься в объятия необузданной Фелиции.

Он протянул руку и пальцами коснулся руки Фелиции, как это только что сделала она.

— Спасибо. Вероятно, мне когда-нибудь придется пожалеть об этом. Но я хотел бы оставить в своей жизни все как есть сейчас.

Фелиция умела скрывать свои чувства. Все еще улыбаясь, она поднялась и подала ему руку для прощального пожатия.

— Кто знает? — сказала она. — Наши пути могут пересечься когда-нибудь еще раз.

По дороге к себе в отдел Эйнсли был несколько озадачен, когда вспомнил, что “дело Даваналя” длилось только семь дней. Он с нетерпением ждал сейчас отчета Руби Боуи.

Глава 11

Руби Боуи потребовалось ровно одиннадцать дней, чтобы установить, правду ли сказал Элрой Дойл, когда “исповедался” перед Малколмом Эйнсли. Был ли Дойл убийцей супругов Эсперанса и Икеи? — ответа на этот вопрос у нее не было до самого последнего, одиннадцатого, дня.

Но даже при утвердительном ответе оставался еще один, самый важный вопрос: если Дойл сказал правду об убийстве Эсперанса и Икеи, значит ли это, что он не лгал, когда яростно отрицал свою причастность к убийству городского комиссара Майами Густава Эрнста и его жены Эленор? Поверить ему в этом означало признать, что настоящий убийца все еще разгуливает на свободе.

Боуи начала свое расследование с визита в солидное здание на Двадцать пятой Северо-Западной улице, где располагалось управление полиции округа Дейд — непосредственные соседи полиции Майами. Первым делом ей нужно было установить, работает ли там все еще тот детектив, что вел следствие по двойному убийству семнадцать лет назад.

— Это было еще до меня, — сказал ей лейтенант, руководивший отделом расследования убийств. Потом он протянул руку к полке, на которой в алфавитном порядке выстроились папки. Взяв одну из них, он принялся листать содержимое. — Так, посмотрим, что у нас здесь… Есть, нашел! Эсперанса, Клареис и Флорентина, убийство не раскрыто, дело официально все еще числится за нами. Что, собираетесь снять с нас этот висяк?

— Похоже, что такой шанс есть, сэр. Но мне для начала хотелось бы побеседовать с тем, кто возглавлял расследование.

Лейтенант еще раз справился с документом, лежавшим перед ним на столе.

— Это был Арчи Льюис, шесть лет как вышел на пенсию, перебрался куда-то в Джорджию. Дело по наследству досталось Рику Кроули. Придется вам довольствоваться разговором с ним.

Скоро она сидела перед лысеющим весельчаком, детективом Кроули.

— Да, я внимательно изучил все материалы, — сказал он. — По моему мнению, там не за что даже зацепиться. Дохлое дело.

— Вероятно, вы правы, и все же…

Боуи рассказала ему о том, как Дойл признался в убийстве Эсперанса, упомянув при этом, что признание все еще подвергается сомнению.

— Мне необходимо ознакомиться с материалами следствия и посмотреть, нет ли там чего-нибудь в подтверждение показаний Дойла.

— И что потом? Воскресите этого типа и предъявите ему обвинение? Ладно, ладно, шучу. Давайте покопаемся в досье вместе.

Кроули провел Руби в помещение архива. Пухлая, выцветшая от времени папка с делом Эсперанса попалась ему под руку уже во втором шкафу, который он открыл в ее поисках. Сев за стол, он разложил перед собой материалы, несколько минут изучал их, потом объявил:

— Вот, думаю, то, что вам нужно.

И он передал Руби копию описи вещей, обнаруженных на месте преступления и изъятых полицией в качестве вещественных доказательств.

Среди прочего там значился “зажим для денег желтого металла с инициалами “X” и “Б”. Чуть позже в рапорте следователя они обнаружили и соответствующую запись о том, что зажим был скорее всего потерян на месте преступления убийцей, поскольку инициалы жертвам не подходили, а их ближайший родственник, племянник, заявил, что никогда прежде этой вещицы не видел.