Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861) - Мишель Ламарш Маррезе

Vickery A. The Gentleman's Daughter: Women's Lives in Georgian England. New Haven: Yale University Press, 1998.

Vickery A. Women and the World of Goods: A Lancashire Consumer and Her Possessions, 1751 — 1781 // Consumption and the World of Goods / Ed. by J. Brewer and R. Porter. London: Routledge, 1992. P. 274—301.

Violett P. Histoire du droit civil francos. 2nd ed. Paris, 1893.

Vowles J. Marriage a la Russe // Sexuality and the Body in Russian Culture / Ed. by J.T Costlow, S. Sandler, J. Vowles. Stanford: Stanford University Press, 1993. P. 53-72, 300-303.

Wagner W.G. Legislative Reform of Inheritance in Russia, 1816—1914 // Russian Law: Historical and Political Perspectives / Ed. by WE. Butler. Leyden: AW. Sijthoff, 1977. P. 143-178.

Wagner W.G. Marriage, Property, and Law in Late Imperial Russia Oxford: Clarendon Press, 1994.

Wagner W.G. The Trojan Mare: Women's Rights and Civil Rights in Late Imperial Russia // Civil Rights in Imperial Russia / Ed. by О Crisp and L. Ed-mondson. Oxford: Clarendon Press, 1989. P. 65—84.

Weickhardt G.G Legal Rights of Women in Russia, 1100—1750 // Slavic Review. 1996. Vol. 55. № l.P 1-23.

Weickhardt G.G. The Pre-Petrine Law of Property// Slavic Review 1993. Vol. 52. № 4. P. 663-679.

Weickhardt G.G. Was There Private Property in Muscovite Russia? // Slavic Review. 1994. Vol. 53. № 2. P. 531-538.

Wemple S.F. Women in Frankish Society: Marriage and the Cloister, 500 to 900. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1981.

Werth P.W. Baptism, Authority, and the Problem of Zakonnost' in Orenburg Diocese: The Induction of Over 800 «Pagans» into the Christian Faith // Slavic Review. 1997. Vol. 56. № 3. P. 456-480.

Wortman R. The Development of a Russian Legal Consciousness. Chicago: University of Chicago Press, 1976.

Wortman R. Property Rights, Populism, and Russian Political Culture // Civil Rights in Imperial Russia / Ed. by О Crisp and L. Edmondson. Oxford: Clarendon Press, 1989.

Wortman R. The Russian Empress as a Mother// The Family in Imperial Russia / Ed. by D.L. Ransel. Urbana: University of Illinois Press, 1978. P. 60—74.

Wyntjes S.M. Survivors and Status: Widowhood and Family in the Early Modern Netherlands // Journal of Family History. 1982. Vol. 7. № 4. P. 396-405.

Zarinebaf-Shahr F. Ottoman Women and the Tradition of Seeking Justice in the Eighteenth Century // Women in the Ottoman Empire: Middle Eastern Women in the Early Modern Era / Ed. M.C. Zilfi. N.Y., 1997. P. 253-263.

Zirin M.F. Introduction // Durova N. The Cavalry Maiden: Journals of a Russian Officer in the Napoleonic Wars. Bloomington: Indiana University Press, 1989. P. IX-XXXVII.

Zweigert K., Kotz H. An Introduction to Comparative Law. 2 vols. / Trans. Tony Weir. Amsterdam: North Holland, 1977.

Примечания

1

Маркиз де Кюстин, правда, не писал о женских правах собственности, но отметил много различий между русскими и европейскими дамами. Первые были, по его словам, «политическими амазонками» и часто вмешивались в государственные дела: Кюстин А. де. Россия в 1839 году/ Ред. В. Мильчина. М., 1996. Т. 2. С. 51.

2

См., например: Ostrogorski M.Ia. The Rights of Women: A Comparative Study in History and Legislation. London, 1893. P. 231. Автор пишет: «Россия… обладающая наименее либеральными институтами в Европе, располагает самыми либеральными законами в отношении гражданской правоспособности женщин».

3

Достаточно вспомнить Варвару Петровну Ставрогину из «Бесов» и Марью Александровну Москалеву из повести «Дядюшкин сон»: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 10. Л., 1974. С. 17; Т. 2. Л., 1972. С. 297—298; ср. «Вишневый сад» и «Бабье царство» А.П. Чехова.

4

Члены рода пользовались правом выкупа родовых земель в течение сорока лет после продажи. В середине XVIII в. Сенат ограничил срок выкупа тремя годами. См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб., 1909. С. 579.

5

Многие историки права утверждали, что понятие частной собственности окончательно сложилось в России только в XVII в. и не было детально разработано в законодательстве до царствования Екатерины II. См.: Эльяшевич В.Б. История права поземельной собственности в России. Париж, 1948. Т. 1.С. 159; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 579, 585. Но, как считает Ричард Уортман, представление о частной собственности в императорской России было пронизано противоречиями и непоследовательностью, так как имущественные права оставались здесь «атрибутом привилегированности», а не основанием для политических прав. См.: Wortman R. Property Rights, Populism, and Russian Political Culture // Civil Rights in Imperial Russia / Ed. 0. Crisp and L. Edmondson. Oxford, 1989. P. 13-32.

6

Мысль о принадлежности имущества семье, а не индивиду выражается в языке документов о купле-продаже имущества. До XIX в. купчие составлялись по определенной формуле, согласно которой продавец (мужчина или женщина) продавал имущество покупателю, его (или ее) супруге или супругу, детям и потомкам. Если в купчих записях, включенных в мою подборку за период до 1780 г., использовалась именно эта формула, то в документах от 1805 г. и далее она отсутствует.

7

Впрочем, даже беглый анализ нотариальных документов крепостных книг не оставляет сомнений в том, что, в отличие от дворянства, активность людей из недворянских слоев общества на сельском рынке недвижимости резко возросла после 1861 г.

8

Различие между потомственным и личным дворянством для нас значения не имеет. Феномен личного дворянства восходит к царствованию Екатерины II. Личные дворяне, как и члены купеческого и мещанского сословий, могли владеть недвижимостью, но не крепостными крестьянами.

9

По наблюдению Дж. Ле Донна, однако, российский правитель напоминал других государей эпохи старого режима тем, что делегировал своим чиновникам отправление справедливости, но сохранял за собой право отменять их решения. См.: LeDonne J. Ruling Russia: Politics and Administration in the Age of Absolutism, 1762—1796. Princeton, 1984. P. 179.

10

В течение непродолжительного периода 1562—1628 гг. дочерям не разрешалось наследовать отцовские владения, даже если у них совсем не было братьев (Там же. С. 496).

11

По мнению Д. Хьюз, то обстоятельство, что приданое в Западной Европе охотнее давали в денежной форме, на практике означало, что дочерей лишали наследства. Да и мужья дочерей предпочитали наличные деньги, которые «легче было влить во владения супруга» (Hughes D.O. From Brideprice to Dowry. P. 34—35). Во Флоренции в эпоху Возрождения приданое также с успехом использовалось для отстранения дочерей от наследства (Klapisch-Zuber С. Women, Family, and Ritual in Renaissance Italy / Trans. Lydia Cochrane. Chicago, 1985. P. 216).

12

А. Клеймола считает, что на XVII в. пришелся упадок женских прав наследства. См.: Kleimola A.M. «In Accordance with the Canons of the Holy Apostles»: Muscovite Dowries and Women's Property Rights // Russian Review. 1992. April. Vol. 51. P. 204—229. Однако Д. Кайзер отмечает, что закон 1627 г. позволял завещателям в отсутствие мужского потомства передавать землю в наследство целому ряду родственниц, а также открывал замужним дочерям доступ к отцовским землям, если у них не было братьев. См.: Kai-ser D.H. Women, Property, and the Law in Early Modern Russia Indiana University, 1988 (неопубликованная рукопись). Р. 6—7.

13

Л.В. Милов и И.М. Гарскова полагают, что вотчина и поместье представляли собой не только разные объекты права, но и «самостоятельные формы феодального хозяйства». См.: Milov L. V., Garskova I.M. A Typology of Feudal Estates in Russia in the First Half of the Seventeenth Century (Factor Analysis) // Russian Review. 1988. October. Vol. 47. № 4. P. 375—390. Несколькими исследователями было обнаружено, что московское дворянство в XVII в. использовало все возможные средства, чтобы перевести свои держания из поместий в вотчины, но какое значение это имело для женских прав наследования, пока не изучено. См.: Crummey R.O. Aristocrats and Servitors. P. 108; Hellie R. Enserfment and Military Change in Muscovy. Chicago, 1971. P. 56.

14

При этом владелец родовой или выслуженной вотчины мог продать или заложить свою землю только с согласия братьев и других родственников-мужчин (правда, подписи его детей и внуков не требовались). Если же нужных подписей не было, то родственники приобретали право выкупить это имущество по покупной цене. См.: Соборное уложение 1649 года: Текст, комментарии. Л., 1987. Гл. XVII. Ст. 27; Blum J. Lord and Peasant in Russia from the Ninth to the Nineteenth Century. Princeton, 1961. P. 81.

15

Размеры прожитка зависели от обстоятельств смерти держателя служилых земель. Вдовы и дочери погибших в бою получали соответственно по 20 и 10%. Эти цифры сокращались до 15 и 7,5%, если владелец поместья умирал, находясь на военной службе, и до 10 и 5%, если служилый дворянин умирал дома (Соборное уложение. Гл. XVI. Ст. 30, 31, 32). О вдовах и дочерях, выходивших замуж со своими прожиточными наделами, см.: Там же. Гл. XVI. Ст. 17, 18, 19, 21. О наследовании выморочных поместий см.: Там же. Гл. XVI. Ст. 13.

16

Еще одной вдове Боярская дума вернула поместье, когда ее зять нарушил условия их договора, обменяв это поместье на другое. См.: ПСЗ. Т. 3. № 1341 (22.07.1689).

17

Вдовы, получавшие в прожиток вотчинные земли мужа, получали также наказ не разорять эти владения и не слишком отягощать крестьян оброком.

18

Вдовы и дочери, получившие долю в прожиток из поместных земель, не могли продавать или закладывать ее, хотя и могли использовать как приданое. Как мы увидим во 2-й главе, женщины, продававшие владения до 1714 г., упоминали в купчих только вотчины, в то время как продавцы- мужчины отчуждали и наследственные владения, и полученные за службу.