Мелодия бесконечности. Книга первая (СИ) - Екатерина Голинченко

 - Постараюсь, - Ио с трудом поднялся и оперся о стену, на его бледном лице мелькнула улыбка - или это только показалось?

 Когда он вышел в коридор, Маргарита поднялась с дивана и взяла его под руку:

 - Я провожу, - она подняла голову, так как он был намного выше её, и заметила, что в его глазах появился особенный блеск - он изменился.

 - Не стоит. Я сам, - парень силился улыбнуться.

 - Спасибо тебе. Спасибо, - она посмотрела на него со всей признательностью и, сама от себя не ожидая такого, обняла его.

 Он провел рукой по её волосам:

 - Не искушай меня, - усмехнулся Марк,- А то я могу и не удержаться.

 Маргарита улыбнулась:

 - Идём уже, мученик. Ты сейчас, однозначно, не в том состоянии, чтобы поддаваться на искушения.

 Она помогла ему устроится на кровати в палате рядом:

 - Отдыхай. Я принесу поесть, - девушка приподняла подушку, чтобы ему было удобнее, и пошла за едой.

 Джона перевезли в ту же палату - кризис миновал, но его состояние оставалось тяжелым.

 Ночевать Маргарита осталась в палате, устроившись в кресле, что стояло между кроватями - на случай, если кому-нибудь из них станет хуже, в палате был предусмотрен звонок.

 Джек на эту ночь остался дежурить рядом с Даниэллой.

 * * *

 - Даже поверженный, ты не дал мне ни единого шанса. Такую любовь нельзя ни забыть, ни уничтожить, ни выжечь. Мог бы я поменяться местами с тобой хоть на день? Глупо, правда? Но, пока она счастлива с тобой, я готов принять тебя, - Ио поправил покрывало Джону и оправил плед на кресле, где спала Маргарита:

 - Знаешь, есть такая славянская поговорка: чужая душа - потёмки. Ты не поймешь меня и не поможешь - что не сложилось, вместе уже не сложишь. Это принадлежит тебе, - он вложил кольцо в её руку, и, укрыв её плечи, сел рядом на пол, обняв её ноги и положив голову ей на колени, как верный пёс - Я повернув тобі його, то, чому ж ти не відпускаєш мене? (Я вернул тебе его, так почему же ты не отпускаешь меня? укр.) - перешел он на украинский язык, - В мене немає більше сили йти за тобою. Відпусти, бо не можу терпіти більше того болю, що крає мені серце. Я мріяв бачити тебе щасливою, але бачити тебе щасливою з іншим - це нестерпно, це сильніше від мене. Відпусти мене, благаю. Прекрасна і світла, недосяжна та невблаганна. Без тебе немає мені життя, i біля тебе немає мені місця, ти - янгол, що у небесах, мені ж закритий шлях до твоїх небес. I не покличеш за собою. Як би ж колись сказала мені - я б увесь світ знищив та відродив би знову таким, як ти бажаєш його бачити. Але ти, навіть тоді, так i не відповіла мені. Ні обіцянок, ні пробачень...Ти надто близько, а я не можу й доторкнутись до тебе...Це вже край ( У меня нет больше сил идти за тобой. Отпусти - я не могу больше терпеть той боли, что разрывает мне сердце. Я мечтал увидеть тебя счастливой, но видеть, что ты счастлива с другим - это невыносимо, это сильнее меня. Молю, отпусти меня. Прекрасная и светлая, недосягаемая и неумолимая. Без тебя нет мне жизни, и рядом с тобой нет мне места, ты - ангел небесный, мне же закрыт путь к твоим небесам. И не позовешь с собой. Если бы ты когда-нибудь только сказала мне - я бы весь мир уничтожил и возродил бы снова таким, каким ты желаешь его видеть. Но, ты, даже тогда не ответила мне. Ни обещаний, ни извинений. Ты слишком близко, а я не могу даже прикоснуться к тебе... Это уже слишком...Укр.), - он поднялся на ноги и тихо вышел из комнаты.

 Он долгое время изучал своё отражение в зеркале ванной комнаты, потом открыл кран и подставил голову под холодную воду.

 Почему же мысли раз за разом возвращаются к нему? Они настолько похожи, они как две части одного целого, неотделимые друг от друга. Ему не встать между ними. И так мерзко на душе.

 Ведь могло же быть всё иначе? Он же всё испортил. Он больше не потревожит их покой и не повторит тех слов… Он открыл свою душу и своё сердце, но опоздал - не он назвал её своей женой. Да, он повёл себя как эгоистичный ребёнок, стремящийся любой ценой получить желаемое, но, он не умел по-другому. Просто не знал как. Теперь же он понял, что величайшее мужество любви – отпустить её, и принять счастье любимого, как своё собственное. А в голове больно стучало "На что надеешься? Она не твоя. Ты - только третий лишний"

 Он открыл горячую воду.

 Он сидел под душем, обхватив голову руками, и тёплые капли стекали по лицу, попадая в рот и нос, но, уже не смыть с себя всей грязи и всех грехов.

 Взгляд прошелся по полке с банными принадлежностями и остановился на упаковке сменных лезвий для бритвы. Руки сами потянулись...

 Вольный - а деться некуда... Нет. Это просто паранойя какая-то...

 Тёплая вода приятно расслабляла.

 Лезвие легко скользнуло по руке, и на смену боли пришли покой и успокоение...

 Он безучастно наблюдал, как вода в ванной становится розоватого оттенка...

 Открыв глаза, Рита увидела, что кровать Ио пуста. Она проверила как Джон - его дыхание было всё ещё очень слабым.

 Запертая дверь в ванную комнату сразу насторожила девушку. Она стала барабанить по ней своими кулачками, пока не додумалась шпилькой открыть замок. Но, то, что она увидела, заставило её отступить, чуть не зацепившись за порожек, и страшный крик вырвался из её груди - ухватившись за ручку двери, чтобы не упасть на слабых ногах, она, всё же, нашла в себе силы позвать на помощь. Ио лежал в красной от крови воде, а на полу валялось окровавленное лезвие:

 - Господи, да что же это такое? Что же ты наделал, Марк? Дурак. Ой, дурак, - всхлипывая, она, что было сил, нажимала кнопку тревожного звонка и звала брата, - Джек! Сюда, скорее! Помоги!

 Молодой хирург помог ей вытащить парня из ванной, завернув полотенце, и перевязать ему руки:

 - Ещё пара минут, и было бы поздно. Камикадзе недоделанный! Вы хотите меня в могилу свести своими выходками?- молодой хирург был просто в бешенстве, - Вот же, придурок - он конкретно хотел отправиться к праотцам, знал же, что у меня нечем будет восполнить его кровопотерю, кроме плазмы.

 * * *

 Он едва ощутимо сжал её руку, его ресницы задрожали, и парень открыл глаза:

 - Я в раю? - спросил Ио, глядя на освещенное солнцем лицо Маргариты, сидевшей в кресле рядом, потом поднёс к лицу руки, изучая перебинтованные запястья.

 - Больно? - она слегка прикоснулась к его запястьям.

 - Тут больнее. Оно у меня всё-таки есть... сердце, - он поднес её руку к своей груди, второй рукой провёл по своему лицу - Что это? - с интересом посмотрел на капли, блестевшие на его длинных пальцах.

 - Это слёзы, Марк. Ты... ты плачешь, - слабо улыбнулась Маргарита, - Это хорошо. Очень хорошо - значит, в тебе ещё осталось что-то человеческое, если ты не утратил способности плакать.